Клуб - Кайл М. Скотт

или что мне было глубоко наплевать на того, кого я убил. Я лишь хочу сказать, что это было сложно с технической точки зрения. Видишь ли, фильмы... они врут, милая. Если судить по фильмам, то можно подумать, что человеческое тело - это не более чем гребаная пиньята. Это крепкая машина, тело. По-настоящему прочная. И разобрать тело на части без соответствующих инструментов может быть довольно сложной задачей. Фильмы про зомби, слэшеры или еще какая-нибудь хрень, неважно, пытаются убедить, что человека можно разорвать на части голыми руками. Не пойми меня неправильно, при достаточном усердии возможно почти все, но это, блядь, тяжелая работа. Первым парнем, которого я убил, был мудак, который жил со мной в одной комнате в университете. Неплохой был парень. Мы весело проводили время вместе, пили, употребляли наркотики, трахали девок, дрались и все такое. Можно сказать, мы были приятелями. Но я хотел попробовать что-то новое, а он был, как бы это...

- Доступен? - прошептала она, скорее для себя, чем для Джейсона.

- Под этим я подразумеваю, что он был рядом. Появилась возможность разделаться с ним, и я ею воспользовался. Но, как я уже сказал, без соответствующих инструментов... - Джейсон покачал головой с явным весельем. Как будто вспоминал не леденящее душу убийство, а поимку своей первой рыбы или первый поцелуй на выпускном вечере. - Мне понадобилось много времени, чтобы вскрыть его. Думаю, я нанес ему ударов двадцать ножом, может тридцать, пока все раны не начали сливаться в одну. В конце концов, мне все же удалось его вскрыть. Мне всегда хотелось подержать в руках чьи-то внутренности и почувствовать их, и я решил это сделать. Это было все, что я хотел сделать в тот момент. Просто узнать, как выглядит человек изнутри. В этом не было сексуального подтекста. Просто старое доброе любопытство.

От его слов ее затошнило. Она молчала. Не перебивала, чтобы прочувствовать его безумие и определить его степень.

- Позже, когда я понял, что это может сойти мне с рук, я немного распоясался. Как я уже сказал, это не было личным. Первый случай был рискованным, потому что я знал парня. С тех пор я выбирал игрушки наугад.

Игрушки...

Она задрожала от отвращения.

- Я переезжал с места на место, никогда не оседая, не снимая жилье. Просто любовался достопримечательностями и звуками старых добрых США и иногда подбирал случайную попутчицу, девушку в баре, бродягу... это, блядь, не имело значения. Пока я их не знал и ничто не могло связать их со мной, они были честной добычей. Но потом я понял свое предназначение.

Вот оно!

Позволив ему выговориться, она даст ему освободить свое эго, и, наконец, сможет понять его болезнь, его зло.

Девушка наклонилась вперед, отбросив свое отвращение, изображая интерес с долей подобострастия. Разжигая его самолюбие.

Джейсон вздохнул.

- Видишь ли, Америка падает, дорогая, - сказал он. - Она находится в свободном падении с тех пор, как белый человек ткнул сапогом в лицо коренного американца. Мы - нация, построенная на кровопролитии. На убийствах. На гребаном геноциде. Мы вечно ведем войны с кем-то, с кем угодно, с самого начала существования нашей великой нации, и все это мы заворачиваем в окровавленную, усеянную звездами тряпку и говорим себе, что мы свободны. Мы благородны, мы свободны, и мы - гребаная страна Бога. Но это все чушь. Это все гребаный лихорадочный сон. Дерьмовый голливудский фильм, созданный с нуля, чтобы мы любили свою поганую природу и праздновали присущую нам дикость. Когда люди гибнут на чужом песке на Ближнем Востоке или в забытых богом джунглях во Вьетнаме, мы и глазом не моргнем. Мы сидим и смотрим на этот беспредел в высоком разрешении на наших широкоэкранных телевизорах с высоко поднятой головой, говоря себе, что их жизни имеют значение, но не слишком большое. Когда умирают наши собственные люди, то, черт возьми... это трагедия. Гребаная мерзость против единственного истинного бога в нашем царстве. Мы плачем только по своим, в то время как остальной мир плачет по остальному миру. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Мы лицемеры, милая. Целая вонючая нация гребаных лицемеров, завернутая во флаг, сжимающая священную книгу и требующая, чтобы мир любил нас за нашу особый вид капитализма и был уничтожен, если не сделал этого. Мы родились в насилии. Мы питаемся им. Это ресурс номер один в этой стране. Оно вытатуировано на наших душах прямо от наших предков, и мы пожираем его, как гребаную котлету. Вот кто мы такие. В глубине наших больных, извращенных, корыстных душ мы, блядь, наслаждаемся этим. Война. Нетерпимость. Зверство. - Джейсон наклонился вперед. Огонь бросал адский свет в его глаза. - Мы - тьма, дорогая, притворяющаяся светом. И моя работа - напоминать людям о том, кто мы на самом деле...

С этими словами он откинулся назад, потянулся к своей кожаной куртке, достал сигарету и прикурил ее. Он глубоко затянулся, выпустив дым в костер. Девушка наблюдала за ним, пока он погружался в раздумья. Она не знала, насколько он был удручен в этот момент, а насколько это было просто частью его испорченной личности. Его склонность к драматизму была очевидна, но в его словах была неоспоримая, ужасная правда. Он не объяснил полностью свои доводы, и девушка понимала на интеллектуальном уровне, что все, что он делает - это поиск оправдания собственной болезни; способ искупить свою вину в собственных глазах, представить себя героем, спасителем, тем, кто покажет безмозглым трутням правильный путь. 

Он не был никем из них. Он был симптомом болезни, о которой говорил, а не каким-то лекарством. Он был самым худшим из того, что могла породить культура во всем своем уродстве. Позор для любого порядочного, нравственно уравновешенного человека. 

Да, их страна была страной насилия. Америка несла свою долю грехов, но Америка была чем-то большим. Это была нация не только религиозных фанатиков, расистов и поджигателей войны. Это была нация ученых, гуманитариев, хирургов... Джейсон не понимал, а точнее, отказывался понимать, что мир, возможно, и катится к чертям собачьим, но это не значит, что человек должен запрыгнуть в повозку и сгореть вместе с ней.

Этот садист был очень умным человеком, она поняла это с первых минут своего похищения, но ему не хватало самосознания. Его животное поведение и его интеллектуальная натура враждовали друг с