Отель «Аваланш» - Нико Такян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А дело Кэтрин Александер вам о чем-нибудь говорит? – перебила его Сивилла.
Роберт опустил взгляд – так, будто одно только имя погружало его в не слишком приятные мысли и воспоминания.
– Моя мать хорошо знала семейство Александер. Они останавливались тут многие годы. Всем тут было плохо, когда исчезла их дочь. А потом люди узнали, что виноват работник отеля… «Бельвю» не оправился от этого удара. Тут все были большой семьей, понимаете?
Сивилла промолчала и повернулась к Джошуа:
– Мы закончили?
– Не совсем, – отозвался он, уставившись на фото вишневого дерева. – Мне нужно знать, что случилось в комнате 81.
Роберт посмотрел на него странно, но Джошуа не смог расшифровать его взгляда. Повисло долгое молчание.
– Да нет, – наконец словно решился Роберт. – Ничего особенно в номере 81 не случалось…
С момента встречи со сторожем Джошуа чувствовал себя странно. С одной стороны, он был убежден, что все части его кошмарного сна под лавиной были просто разъединенными кусками головоломки, дела, которое он начал незадолго до несчастного случая, дела, решения которому он пока найти не мог. С другой стороны, он чувствовал, что с этим делом его связывает что-то, превосходящее логику, здравый смысл и тридцать лет. На обратном пути Сивилла пялилась на него как на зверя в зоопарке:
– Ветка вишни? Ты бредишь, да?
Напрасно он пытался убедить ее в том, что это часть его кошмара. Она не понимала, как он мог знать такую незначительную мелочь из истории отеля, которая к тому же не имела отношения к исчезновению Кэтрин Александер. Но даже она вынуждена была признать, что их маленькое приключение в развалинах отеля «Бельвю» принесло свои плоды. Для начала этот самый Роберт Мюллер казался ей весьма подозрительным типом. Что он забыл в отеле? Зимой ни один нормальный человек не полез бы туда «морозить задницу». Вероятно, отношения к делу он не имел, но Сивилла немедля решила, что он промышляет чем-то нелегальным. Да и само место чуть не довело ее до греха: жесть как страшно. Не то чтобы она верила в привидений и все эти сказки, но на протяжении их маленького путешествия она чувствовала что-то странное. Отель был одной большой тайной, мистерией, и она наконец согласилась с Джошуа по поводу того, что дело Александер еще не показало себя во всей красе. Когда тот предложил ей проехать две станции, чтобы попасть в О-де-Ко к Андре Лете и старому сенбернару, она не стала особенно протестовать. С последнего визита выпало еще около метра снежного покрова, но какой-то добрый самаритянин проделал узкую тропинку, ведущую прямо к дому проводника. За двадцать метров до калитки они услышали лай Анхиса и заметили Андре, закидывавшего снег за свой заборчик лопатой. Тот не сразу узнал Джошуа, экипированного для похода в горы, а потом махнул рукой, чтобы они следовали за ним. Знакомство оказалось коротким и весьма неловким. Он принял Сивиллу за мужчину, после чего пригласил их обоих внутрь и напоил горячим кофе у самого камина. Сивилла принялась наглаживать разлегшегося у дивана Анхиса, а Андре налил им обоим домашней настойки, чтобы они рассказывали посмелее.
– И что вас привело сюда? – спросил он, поглощая целиком содержимое своей чашки.
– Только что приехали из отеля «Бельвю», так что были неподалеку, – ответил Джошуа.
– Развалины посещали? Я даже не верю, что он до сих пор не распался на атомы.
– Внутри виды все еще впечатляют.
– Видели старика Роберта?
– А вы его знаете?
– Да все его знают. Он слегка малахольный. Остался там один-одинешенек, а теперь голоса слышит.
Сивилла подняла голову и легонько улыбнулась Джошуа.
– Но мужик он неплохой. Пьет многовато, так кто его в том обвинит? – заступился Андре за их местную достопримечательность и налил себе еще сливовой настойки. – Но все-таки, чем я могу вам помочь?
– У меня есть один вопрос. Старинная трасса для бобслея, Пен-де-Сюкр, знакома ли она вам?
– Ну да. Она находилась чуть ниже Не.
– Она еще существует?
– Не совсем. Строения заброшены уже долгое время. Но несколько штук остается. Сейчас они просто опасны.
– Если брать за ориентир то место, где я попал под лавину, где они расположены?
Глаза Сивиллы озарились пониманием. Она сообразила, зачем они поехали к проводнику.
– Немного повыше, неподалеку от сети пещер, о которой я тебе уже рассказывал.
– А можно к ним подобраться?
– При таком уровне снега? Не получится! Всю трассу засыпало, ну и потом, сам знаешь, местечко небезопасное…
– А что насчет пещер?
– Туда добраться можно, но их нужно знать, а еще – любить ходить на снегоступах; дорога дальняя.
– Вы можете нас туда отвести, ведь так?
– Ну… а ты уверен? – тревожно поинтересовалась Сивилла.
– Да, я уверен, что нам это поможет, – не стал уточнять он.
– Хорошо, – согласился Андре. – Давайте не сегодня, уже слишком поздно. Встретимся завтра в полдень, если вам подходит это время. Прогноз вроде бы неплох. Нам придется поспешить, чтобы не попасть в бурю.
– Я думала, в горах она уже началась, – сказала Сивилла, пытаясь освободиться от Анхиса: тот пристроил огромную морду ей на колени и теперь закапывал ее слюной.
– Нет, все еще впереди, это только начало.
– Да, все самое интересное впереди, – мысленно согласился Джошуа, допивая настойку.
Следующую ночь Джошуа провел без единого кошмара и наконец проснулся отдохнувшим. Блуждание в мрачных коридорах «Бельвю» осталось позади, а восхождение в горы было намечено на вторую половину дня, поэтому Джошуа решил воспользоваться возможностью и отправиться в гости к родителям. Их дом стоял почти на самом берегу озера Брет, на лесной дороге, куда редко забредали туристы. Джошуа вырос именно там, на природе, у воды. Учился он в центре Лаво, городка, самого близкого к их дому. Он хорошо помнил дорогу через лес, несколько километров по крутому склону на велосипеде – и так каждый день. Годы, проведенные там, запомнились Джошуа счастливыми, хотя переходный возраст не пощадил и его. Семья до сих пор называла то время «знаменитыми темными веками». Знамениты они были тем, что на долю Джошуа выпало огромное количество всяких глупостей, и родственники до сих пор ему их припоминали. А темнота, конечно, осталась из-за попытки самоубийства, после которой он очутился в госпитале. Что интересно, он так и не признался в этом Сивилле. Что же превратило радостного ребенка, выросшего на Швейцарской Ривьере, в подростка с суицидальными наклонностями? Этого никто не знал, даже сам Джошуа. Из того периода он вынес чувство пустоты. Теперь
