Путешествие Черного Жака - Андрей Егоров

Но посмотреть, что в погребе, к своему счастью, он не успел. Из кухни появился «пророк», он посмеивался и нес в одной руке блюдо, от которого удушливый аромат мяса распространялся по комнате. Блюдо было поставлено в центр стола, затем людоед стал расставлять тарелки с овощами и прочими необходимыми составляющими богатой трапезы. Мясо было изысканно нарезано и подперчено. Перен не стал дожидаться, пока все будет расставлено по местам, и принялся энергично жевать один из кусков, а потом громко проглотил его.

Я посмотрел на него в немом ужасе, а потом выбежал на крыльцо и перегнулся через перила. Меня долго и мучительно рвало. Потом я поднял голову, повернулся и встретился глазами с Латунием – все это время он стоял у меня за спиной.

– Давно не кушал, – пожаловался я, – вот и вывернуло.

«Может быть, сойдет за оправдание?»

– Это бывает, – успокоил Латуний, – ну ничего, сейчас поешь мясца…

«Убить его сразу, пока он не успел ничего сделать?! Врезать парализующим заклятием, схватить меч и зарубить мгновенным и точным ударом слева направо, рассекающим грудь и ребра».

Правда, колдуны не пользуются холодным оружием, но ради такого случая я был не прочь изменить правилам, тем более что найденный мной в подвале меч был весьма и весьма неплох.

В конце концов дурнота начала меня отпускать, и мы смогли вернуться в дом. Латуний приглашающим жестом указал на стол.

В принципе все выглядело весьма аппетитно, исключая, разумеется, мясо.

Мои воспитательницы, правда, не гнушалась этой пищей, а Тереса даже очень любила мясцо маленьких девочек. Раз в неделю в ее меню непременно присутствовало что-то подобное.

«Ничто человеческое нам не чуждо», – гордо говорила Тереса и подмигивала мне.

Но у меня ее гастрономические изыски всегда вызывали неприятное чувство.

– Погляди-ка, как забавно, твой приятель так устал, что уснул прямо за столом, – сказал «пророк», – ну надо же. видно, долго вы шли через лес Ну садись наконец и ты, поешь.

– Сейчас сяду, – сказал я и, не спуская зоркого взгляда с Латуния, полез рукой под лавку, где шарил добрых полминуты.

– Ты ищешь меч? – поинтересовался «пророк». Я выпрямился, с неприязнью глядя в него.

– От моей стряпни еще никого не тошнило, излишнее любопытство крайне опасно для здоровья, – сказал он, вынимая меч из-за шторы.

В его крепких больших руках тонкий меч выглядел совсем маленьким.

– Опасно для здоровья есть вот это.

– Ты обижаешь меня, юноша. – Он нахмурился.

– Пошел бы ты к черту, – откликнулся я, – твоя стряпня – настоящая дрянь.

– Ах так! – Он вдруг резко выбросил вперед крепкие руки и прыгнул ко мне, проявив поразительную для такого массивного человека ловкость.

Я резко метнулся в сторону, но могучий отшельник задел меня плечом, я врезался в стену. Его пальцы вцепились в мое горло. Они оказались очень цепкими – удушающе цепкими. Затем он поволок меня к злополучному погребу.

– Ты еще слишком молод, чтобы осуждать меня, – приговаривал Латуний, – конечно, подрасти да и состариться у тебя времени уже не будет…

Я ловко вывернулся и сокрушительно ударил его заклятием огня в грудь. «Пророк» мигом потерял весь лишний вес. Полагаю, что последнее, что он услышал, был резкий свист рассекаемого воздуха. А затем людоед врезался в деревянную стену. Толстые бревна сломались с сухим хрустом, но выдержали. Латуний упал лицом на пол, на его спине быстро росло кровавое пятно. Он был оглушен и полностью побежден.

Еще один бедняга, который встал у меня на пути и которому встреча со мной дорого обошлась.

Я подобрал меч, отбросил ковер, поднял крышку погреба, спустился вниз и попытался оторвать примерзшие ножны от воина королевской гвардии, но ничего не вышло. Тогда я пошарил в карманах висевших на крюках жертв и обнаружил некоторое количество катарской меди. Значит, домик Четырнерия находился вблизи Катара. Насколько мне было известно, в Катаре правил справедливый король, на улицах было спокойно и безопасно. Правда, такой порядок царил в королевстве исключительно потому, что чужаков мгновенно отлавливали и безжалостно карали. Следовало подыскать также пригодную для носки одежду: мои лохмотья имели отталкивающий и жалкий вид. Я придирчиво осмотрел себя и приметил, что раны уже успели затянуться, ожоги тоже почти не давали о себе знать. Перерыв вещевые шкафы и сундуки «пророка», я нашел немало интересных вещиц. Мерзавец коллекционировал наряды убитых. Разумеется, то, что он оставлял для себя, было перешито по мерке Латуния Цизерания, так что большинство одежды оказалось мне велико, но велико – не мало, так что очень скоро я облачился во вполне пригодный дорожный костюм. Он не подходил для светского раута и совсем не годился тому, кто не желает привлекать излишнего внимания, – «пророк» предпочитал пестрые яркие тряпки. Выбирать не приходилось, так что я заткнул глотку своему хорошему вкусу и, чувствуя себя круглым идиотом, выбрался из погреба.

Потом я попробовал разбудить Перена, но он был недвижим, дыхание прерывисто вырывалось из распахнутого сонного рта. Я пощупал его пульс. Сбивчивый, но сильный. Насколько я разбирался в снотворных средствах, доза, полученная Переном, отключила его никак не меньше чем на двое суток. Тогда я на пергаменте, также найденном в одном из сундуков, написал записку Перену, в которой сообщал, что у меня возникла необходимость его срочно покинуть, что милейший «пророк», к сожалению, погиб (страшная, досадная случайность!) и что перед смертью дом вместе с обстановкой он завещал именно ему, Перену по прозвищу Давай. Пергамент я приколол к столу, пробив мечом, который также решил оставить извращенцу – детоубийце.

После этого я немного побродил по дому. Спать мне пока не хотелось. Возможно, сказывалось нервное напряжение. Нервная система у меня, разумеется, не походила на нервную систему обычных людей, но иногда проявляла себя. Оглушенный и недвижимый Латуний Четырнерий валялся на полу. Чего доброго, он очнется и устроит Перену веселую жизнь, сделав мой единственный хороший поступок по его спасению совершенно бесполезным. Тогда я принял решение, ухватил людоеда за ноги и поволок к погребу. Стащил вниз, радуясь приятности звука, когда его голова падала с одной ступеньки на следующую. Разумеется, одной физической силы мне бы не хватило, чтобы осуществить задуманное. Пригодилось умение пространственной левитации, чтобы поднять толстяка в воздух, перевернуть и через мгновение насадить на острый крюк. Послышался хруст, и людоед задергался, как марионетка. Большое лицо его дрогнуло, скривилось, а потом безжизненно замерло. Еще некоторое время подергивались толстые пальцы и ступни ног, а потом жизнь окончательно покинула его большое плотоядное тело.