Скотч и немного обиды - Chukcha

– Тш-ш, – голос Люциуса раздался прямо над ухом, – все будет хорошо, тебе понравится.

– Не надо… – прошептал гриффиндорец, чувствуя, как чужие ладони раздвигают его колени еще шире, медленно поглаживают внутренние стороны бедер, приближаясь к паху. Сердце заколотилось быстро-быстро, аж зазвенело в ушах, мышцы живота заныли от сладкого ужаса, член напрягся до боли. – П-пожалуйста… я…

– Ну что ты, глупенький, – хмыкнул Лорд, по-хозяйски поощряющее похлопывая его по бедру. Он наклонился и жарко поцеловал Гарри в живот. Юноша ахнул, непроизвольно выгибаясь и запрокидывая голову. Это было… было… восхитительно.

– Не стесняйся, – шептал ему тем временем Люциус. – Ты ему нравишься. Я же знаю, как тебе этого хочется. Каким ты можешь быть. Соблазни его, отдай себя ему, и он станет твоим. Как я, как Драко. Тебя невозможно оставить, от тебя невозможно отказаться…

Гарри приоткрыл помутневшие от возбуждения глаза, встречаясь взглядом с блондином:

– Правда?

– Разве я тебя когда-нибудь обманывал?

– Нет, – шепнул он в ответ, чувствуя, как губы Волдеморта обхватывают его член. – Ох, Мерлин!

Малфой смотрел на любовников и усмехался. Подарок удался на славу, он даже не рассчитывал на такую удачу. Возбуждение уже стало доставлять Люциусу некоторое неудобство. Но выражение лица Лорда, когда тот узнает, кого же он так старательно ублажал, стоило того, что бы потерпеть.

Волдеморт приподнял голову, и Гарри взвыл, вырываясь из удерживавших его рук. Он был готов на все, лишь бы вернуть назад эти губы, эту сладость дразнящих, распаляющих прикосновений. Его губ коснулись чужие пальцы, и он, не раздумывая, втянул их в рот, провел языком по чуть шершавой коже, уже предвкушая, как они проникнут в него, растянут – широко, почти до невозможности. Мысль о том, кто его ласкает, отступила в самый отдаленный уголок сознания, а ужас был смятен вожделением.

И его любовник не заставил себя ждать. Пальцы выскользнули у него изо рта, напоследок царапнув язык короткими ногтями.

– Ма-альчик, – прошипел над ним возбужденный голос, и, распахнув глаза, Гарри увидел, как Волдеморт буквально пожирает взглядом его тело. – Будешь моим? Весь – моим?

Он замер, не зная, что ответить. Но ответ и не требовался: Гарри почувствовал, как в его анус погружаются сразу два пальца, безошибочно находя простату. Мгновенной вспышки возбуждения не было, да Гарри ее и не ждал, но Волдеморт явно знал, как доставить удовольствие мужчине. Его пальцы, до боли растягивая узкий анус, врывались в него все сильнее, быстрее, постоянно задевая небольшой бугорок внутри. В какой-то момент их стало три, Гарри задохнулся от раздирающей боли и тут же вскрикнул, когда тело прошил первый спазм наслаждения.

Другая рука Волдеморта снова легла на его член, лаская его в такт движениям пальцев. Гарри застонал, вскидывая бедра вверх, навстречу проникновению. Сильнее, еще сильнее! Если бы не Люциус, удерживающий его за плечи, Гарри давно уже свалился бы со стола, а так ему оставалось только мотать головой и все шире раздвигать ноги, изнывая от неудовлетворенного желания.

- Быстрее, пожалуйста… еще… там… о, Мерлин, там…

Он выгнулся дугой, почти встав на лопатки, потянувшись всем телом за терзавшими его руками… и рухнул обратно, не в силах сдержать стон обиды: Волдеморт внезапно отступил в сторону, бросив его за секунду до оргазма. Это было больно! Больно и несправедливо!

– Люциус, у тебя есть более удобное место? Все-таки кровать предпочтительнее письменного стола, – Волдеморт с удовлетворением разглядывал пышущего гневом любовника. – Перенеси нас туда, боюсь, что наш друг не в состоянии передвигаться сам.

– Да, мой Лорд, – Люциус едва обозначил согласный кивок и, коснувшись любовников, аппарировал их в подготовленную заранее гостевую спальню. Обставленная не хуже хозяйской, она располагалась в глубине восточного крыла поместья, где им уже точно никто не помешает.

Гарри, задохнувшийся от скрутившего мышцы перемещения, плюхнулся спиной на огромную роскошную кровать и буквально взвыл от боли: рука Волдеморта сильно стиснула член, а сам Лорд тяжело навалился сверху, вжимая его в матрас. Люциус, шлепнувшийся рядом, стремительно откатился в сторону и взмахнул палочкой, зажигая свечи.

– Извини, – мягко мурлыкнул Лорд, отстраняясь. – Я вовсе не хотел причинить боль такому сладкому мальчику. У меня на тебя совсем другие планы, – он снова склонился над своим юным любовником и принялся покрывать его член быстрыми поцелуями, одновременно поглаживая и все шире раздвигая его бедра. Гарри выгнул спину: как любой квиддичный ловец он был гибким, а последние недели забав с Малфоями только улучшили его форму, но такое растяжение уже становилось болезненным. Он застонал сквозь зубы и слегка дернул задницей, попытавшись вырвать ноги из сильного захвата.

– Слишком? – улыбнулся его мучитель. – Тогда вот так, – он качнулся вперед, складывая любовника почти пополам и поднимая его ноги себе на плечи. Горячие губы сжали основание члена, жадный язык принялся вылизывать мошонку, промежность, приближаясь к напряженному анусу.

– О боже, – пролепетал Гарри, чувствуя, как внутрь него погружается нечто мягкое, влажное. Тело дрожало, покрываясь мелким потом. Дыхание с хрипом вырывалось изо рта, перед глазами плыли цветные круги. Эта непереносимая ласка, развратная, неправильная… Он стонал не переставая, сжимая ладонями горячие от пота простыни.

«Это же Волдеморт, тот самый, который убил моих родителей! – наслаждение действиями любовника смешивалось с мыслями о недопустимости, неправильности происходящего. – Он еще не понял кто я, но это не за горами! И тогда… Зря я не послушал Гермиону и связался с Малфоями. Ох! Как хорошо… Нет, это не может быть хорошо! Это потому что он не догадывается ни о чем, а вот догадается… О, да! Чуть ниже!» – мысли перепрыгивали с одного на другое, метались из крайности в крайность, а тело отвечало на любое прикосновение опытного любовника. Казалось, еще чуть-чуть и Гарри просто не выдержит этой сладкой пытки.

– Вот так, так, – продолжал шептать Волдеморт, осторожно укладывая его обратно на кровать и одним змеиным движением вытягиваясь рядом. Его рука снова сжала член Гарри, мягко лаская влажную головку. – Тебе нравится? Хочешь меня? – он притянул юношу ближе, повернул лицом к себе, закидывая его ногу себе на талию и заглядывая в глаза. – Вот так?

– Д-да… Н-не… – Гарри запутался окончательно. Разумеется, он хотел. До боли, до готовности самостоятельно надеться на прижавшийся к бедру возбужденный член. И в то же время понимал, что вот сейчас все кончится. И станет совсем по-другому: больно, унизительно, раздирающе. Он уже слышал летящее в него Круцио, чувствовал врывающиеся внутрь члены Пожирателей, обрушивающиеся на плечи удары кнута. Последнее видение оказалось настолько ярким, что он забился в руках любовника, вжимаясь пахом в его живот, и широко распахнул глаза, практически кончая.

– Кнут? – почти удивленно спросил Волдеморт, встретившись с ним взглядом. – Тебе нравится боль? Насилие? Люциус, да где ты раскопал такое чудо?

– В Хогвартсе, мой Лорд, – ухмылка Малфоя была достойна самого Снейпа, – в Хогвартсе. Это однокурсник моего сына.

– Ну, раз тебя так заводит боль, кто я такой, что бы тебе мешать, – Волдеморт отнюдь не нежно шлепнул Гарри пониже спины. – Вставай. Ну же, подъем! Люциус, помнится, у тебя есть парочка благоустроенных камер в подземелье. Проводи нас туда. Не заставляй молодого человека ждать его порции удовольствия.

– Конечно мой Лорд. У меня есть портключ туда, – хозяин дома вытащил из-под подушки короткое дилдо, вероятно из той же самой коллекции, что присылал сыну. – Пароль активации – «Поттер».

* * *

Переместившись с помощью портключа, Гарри привычно сделал попытку упасть – несмотря на то, что его удерживали на руках, причем вдвоем. Над ухом рассмеялся Люциус, и Гарри почувствовал, что его ставят на пол. Пол оказался каменным и жутко холодным, и Гарри тихонько охнул, коснувшись его босыми ступнями.

– А ты, Люциус, оказывается затейник, – Лорд, стоявший перед ним, шагнул в сторону, и Гарри задохнулся от ужаса. Они находились в подземелье – таком, каким воображение гриффиндорца всегда рисовало застенки Волдеморта. Осклизлые стены, сложенные из крупных темных камней. Чадящее, неровное пламя факелов. Массивная дверь, закрытая на тяжелый чугунный засов. Крошечное зарешеченное окно под самым потомком, из которого тянуло холодным осенним воздухом. В углах, погруженных в густой мрак, белели лохмотья паутины и, кажется, чьи-то кости. Но самым страшным была не гнетущая обстановка и не пробиравший до костей холод. И даже не тяжелые цепи, свисавшие с потолка и слегка покачивавшиеся под действием сквозняка. Гарри впился взглядом в огромную деревянную раму, по углам которой чернели широкие наручники, а с обеих сторон возвышались устрашающего вида вороты с деревянными рукоятками.