Почтальон - Дэвид Брин

Рядом с конвертами покоилась его почтальонская фуражка с мерцающей в свете лампы кокардой в виде всадника, торопящегося доставить почту, — безмолвного спутника и наставника Гордона на протяжении последних месяцев.

Новый план выживания появился у Гордона по воле случая, по чистому совпадению. Но со временем жители одного городка за другим пали жертвой самовнушения, особенно когда он стал доставлять письма из мест, где ему удавалось побывать. После стольких страшных лет люди, как оказалось, по-прежнему тосковали по утраченному веку, полному блеска, когда великая нация жила в чистоте и соблюдала порядок. Из-за этой тоски их горький скепсис дал глубокую трещину, подобно тому как в весеннюю оттепель на реке ломается ледяная корка.

Гордон отмахнулся от охватившего его было чувства стыда. На любом из оставшихся в живых за эти семнадцать лет лежит часть вины за всеобщий позор, и его выдумка, полагал он, принесла некоторую пользу жителям городов, в которых он появлялся. Получая от них необходимое, Гордон давал им взамен надежду.

Выходит, он делает только то, что продиктовано чувством долга.

В дверь его комнаты постучали.

— Войдите! — крикнул Гордон.

В дверь просунул голову Джонни Стивенс — недавно назначенный заместитель почтмейстера Коттедж-Гроув. На мальчишеской мордашке Джонки белесый пушок проклевывающейся бородки казался неуместным и смешным. Впрочем, ноги у Джонни Стивенса были длинные, а значит, он неутомимый ходок, и кроме того, Джонни слыл метким стрелком. Кто знает — возможно, парень еще и на самом деле будет доставлять почту!

Джонни, смутившись оттого, что отрывает инспектора от важных дел, доложил:

— Уже восемь часов, сэр. Вы помните, что мэр пригласил вас в паб на кружку пива? Ведь сегодня — ваш прощальный вечер у нас в городе.

Гордон поднялся.

— Ты прав, Джонни. Спасибо.

Он подхватил свою фуражку и куртку, не забыл вымышленный отчет и письмо для миссис Томпсон.

— Держи. Здесь официальные депеши, которые тебе предстоит доставить в первую поездку в Калп-Крик. Тамошней почтой заправляет Рут Маршалл. Она уже ждет гонца. Тебе приготовлен теплый прием.

Джонни принял конверты с такой осторожностью, словно это были крылья бабочек с тонкой пыльцой.

— Я буду защищать их даже ценой собственной жизни, сэр. — Глаза паренька горели гордостью и решимостью не подвести Гордона.

— Даже и не думай! — набросился на него Гордон. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы шестнадцатилетний юнец схлопотал пулю, защищая несуществующие ценности. — Не забывай о здравом смысле, следуй моим наставлениям.

Джонни судорожно сглотнул и кивнул с готовностью, однако Гордон и так был уверен, что малец все понял до конца. Конечно, вовсе не исключено, что паренька ждет лишь захватывающее приключение: ведь он пройдет лесными тропами гораздо дальше, чем забирался за десяток минувших лет любой из его земляков, и вернется домой героем, о котором станут слагать легенды. В горах по-прежнему оставались одинокие «мастера выживания». Однако на столь почтительном отдалении от Рог-Ривер было больше шансов, что Джонни невредимым доберется до Калп-Крик и обратно.

Гордон почти убедил себя, что все сложится именно так. Он со вздохом приобнял паренька за плечи.

— Твоей стране не нужна твоя смерть, Джонни, ей требуется, чтобы ты остался в живых и служил ей не только сегодня, но и завтра. Запомнил?

— Да, сэр. — Джонни серьезно кивнул. — Я понимаю.

Успокоенный, Гордон задул обе свечки.

Джонни, по всей видимости, посетил руины старого почтового отделения в Коттедж-Гроув, поскольку, оказавшись на свету, Гордон разглядел на рукаве его домотканой рубахи гордую нашлепку «Почта США», краски на которой не померкли даже за минувшие семнадцать лет.

— Жители Коттедж-Гроув и окрестных ферм уже вручили мне с десяток писем, — похвастался Джонни. — Думаю, большинство из них не имеют близких и знакомых на востоке. Но все равно пишут, ради удовольствия и в надежде, что кто-нибудь ответит.

Итак, появление Гордона по меньшей мере побудило людей попрактиковаться в письме и вспомнить грамоту. За это вполне можно расплатиться с гостем кормежкой на протяжении нескольких дней и крышей над головой.

— Ты предупредил их, что к востоку от Пайн-Вью пока приходится перемещаться крайне медленно, без всякой гарантии на успех?

— А как же! Их это не смущает.

Гордон улыбнулся.

— Вот и хорошо. Все равно почта перевозила в основном доверенные бумаге фантазии.

Паренек посмотрел на него в недоумении. Однако Гордон, уже надевший фуражку, не удостоил его разъяснениями.

Давным-давно оставив за спиной пепел Миннесоты и повидав не один штат, Гордон все же редко попадал в столь процветающие и на первый взгляд безопасные поселения, каким казался Коттедж-Гроув. Здешние фермы год от года наращивали урожаи. Местная милиция отличалась выучкой и, в отличие от милиции Окриджа, не вмешивалась в повседневную жизнь горожан. По мере того как меркла его мечта отыскать оазис возродившейся подлинной цивилизации, Гордон постепенно постепенно привыкал к этому, и сейчас даже подобное местечко казалось ему райским.

Ирония ситуации заключалась в том, что уловка, до сих пор помогавшая ему рассеивать подозрения, терзавшие жителей горных селений, теперь не давала ему права нигде задерживаться подолгу. Созданная им легенда требовала, чтобы он не сидел на месте. Все они верили ему. Если бы он сейчас сбросил маску, то, пожалуй, даже самые тихие из местных жителей не дали бы ему спуску.

Обнесенный стеной поселок размещался на бывшей окраине довоенного городка. Местный паб являл собой просторный уютный подвал с двумя каминами и стойкой, через которую кочевали высокие глиняные кружки с пивом домашнего производства.

Питер Ван Клик, мэр поселения, вел за столиком в углу разговор по душам с Эриком Стивенсом, дедом Джонни, недавно получившим почетную должность почтмейстера Коттедж-Гроув. Оба придирчиво изучали врученный им Гордоном текст «Федеральных правил», когда к ним направились господин инспектор и Джонни.

Еще в Окридже Гордон умудрился изготовить несколько копий «Правил» на ручной множительной машине, которую ему посчастливилось наладить в пустом помещении почты с провалившейся крышей. Текст стал плодом упорных размышлений и кропотливого труда. Он должен был обрести звучание подлинника, не покушаясь в то же время на полномочия местных властей, чтобы мифические Возрожденные Соединенные Штаты, выдуманные Гордоном, не представляли для них угрозы, равно как и он сам. Содержимое этих листков было его наиболее вдохновенным произведением.

Рослый, худолицый Питер Ван Клик поднялся навстречу Гордону и, пожав ему руку, предложил садиться. Бармен поспешил к ним с двумя кружками густого темного пива. Жидкость оказалась теплой, но на удивление вкусной, с запахом ржаного хлеба. Мэр, нервно попыхивая глиняной трубкой, ждал, пока Гордон пересушил свою кружку и не обтер губы.

В ответ на лестные отзывы о пиве Ван Клик кивнул, однако лоб его оставался наморщенным. Он постучал согнутым пальцем по разложенным на столе бумагам.

— Эти правила не отличаются подробностями, господин инспектор.

— Зовите меня Гордоном, пожалуйста. В наши времена церемонии ни к чему.

— Договорились, Гордон. А меня зовите Питером. — Мэру было определенно не по себе.

— Идет, Питер, — согласился Гордон. — Дело в том, что правительство Возрожденных Соединенных Штатов усвоило кое-какие уроки. Один из них заключается в том, что нельзя навязывать жесткие стандарты разбросанным общинам, сталкивающимся с проблемами, каких в Сент-Поле даже не могут вообразить, не то что регулировать их.

На эту тему у Гордона была заготовлена целая речь.

— Возьмем, к примеру, вопрос о деньгах. В большинстве общин от довоенной наличности отказались вскоре после того, как банды уничтожили склады продовольствия. Правилом стал бартерный обмен, который чаще всего дает желаемые плоды, за исключением случаев, когда задолжавших превращают в форменных рабов...

Пока Гордон ни разу не погрешил против истины. В своих странствиях он становился свидетелем зарождения системы настоящей феодальной зависимости. Деньги мало где принимали всерьез.

— Федеральные власти в Сент-Поле объявили старые деньги необязательным средством расчета. Имеющихся купюр и монет слишком много для не очень-то активных обменов в нашей аграрной экономике. И все же мы пытаемся поощрять национальную коммерцию. Один из способов — признание старых двухдолларовых купюр в качестве средства оплаты почтовых отправлений, доставляемых американской почтой. Таких купюр всегда было мало, и их невозможно подделать с помощью имеющейся технологии. Принимаются также серебряные монеты, отчеканенные до 1965 года.