Приключения, Фантастика 1993 № 5-6 - Юрий Петухов

Он обещал вернуться за ней в Систему. Вернулся? Нет! А когда вернётся? Он не знает, он ничего не знает! Жива она там или нет? Но он поклялся ей! Иван стиснул зубы. Проще умереть!

— Я согласен! — сказал он неожиданно. — Где твоя ячейка?!

— Тебе надо выйти за ней, — приглушенно прокартавила тень.

— Что?! — Иван вздрогнул.

— Надо выйти из звездолета! — повторил Авварон.

— Ты здесь?

— Нет, я далеко отсюда. В звездолете мой фантом, Иван! Ты видишь, я откровенен с тобою. Не бойся, я не убью тебя, пока не узнаю нужного мне, можешь быть уверен в этом.

— Я уверен в этом! Пошли!

— Я боюсь оставаться одна, — простонала Алена. Ей было плохо. Слабость навалилась на неё неожиданно, но властно.

— Приляг! — сказал Иван, целуя её. — Я скоро приду. Ты обязательно вернешься на Землю. Не грусти, Аленка!

За бортом звездолета была ночь. Холодная, ветреная, тоскливая ночь.

Когда снежинки растаяли и пропали, Иван пошёл вперёд, куда глаза глядят.

Он знал, что Авварон подскажет путь.

Груды расплавленного металла и лошадиные туши заносило листвой. Откуда она бралась непонятно.

В прошлый раз, когда он был здесь, звездолет исчез. Не повторится ли это и сейчас. Иван не на шутку встревожился.

«Никуда он не денется, — заверил голос Авварона. — Иди к развалинам замка!»

Иван поглядел в чёрное беззвездное небо. Но вспомнилось ему совсем другое — земное, с наплывающими белыми облаками. Вспомнился голос батюшки, его порывистый и вместе с тем мягкий голос. Космос не место для человека.

Да, Иван теперь был согласен с ним — эта чёрная пропасть Смерти, эта бездонная пропасть, в которую падают умирающие на лету, в падении миры, не место для человека. Надо сидеть на своих теплых планетках, ничего не видеть, кроме высокого неба, облаков, колышашейся травы и ряби на водной глади милого озерца. Ничего? Ибо всё увиденное тобою — мираж, отражение былого — свет звёзд идёт до глаза твоего миллионы, миллиарды лет. И нет тех светил, что блестят на ночном небе. Они давно уже сгорели в бесконечном падении, сгорели, не достигнув дна Вселенской Пропасти. Так зачем же всё это! Нет, человеку нельзя уходить с Земли. Он нигде и никому не нужен! Его никто не ждёт! Не надо уходить, тогда и не придётся ломать голову — как вернуться, как отыскать выход. Горе! Горе землянам, покинувшим свою обитель. В Космосе много пристанищ. Но в нём нет пристанища для человека.

Иван пробрался в разрушенные ворота, замка, поднялся по лестнице на второй этаж, подошёл к провалу — никакого ветра не было, ничто не дуло извне, из вечной ночи спящего мира.

Авварон сидел на куче тряпья, той самой, из-под которой его когда-то вытащил Иван. Неужели и впрямь прошло десять лет? Не может быть!

— Где ячейка? — в лоб спросил Иван.

— Сделка должна быть честной, — прокартавил карлик. Из-под капюшона на Ивана глядели огромные, выпученные глазища-сливы. На огромном вислом носу болталась мутная капля. Нижняя губа была чёрной и почти сухой.

— Где ячейка? — повторил Иван вопрос.

— Я должен войти в твой мозг, — произнес Авварон Зурр бан-Тург в Шестом Воплощении Ога Семирожденного. Подбородок у него дрожал, седая редкая щетина казалась птичьим пухом. Никогда ещё горбун не выглядел столь мерзостно.

— Где ячейка?!

— Вот она!

Скрюченная чёрная лапа с нестриженными чёрными ногтями выскользнула из чёрного грязного, засаленного рукава, перевернулась, разжалась — на заскорузлой старушечьей ладони лежал прозрачный отсвечивающий голубизной Шарик.

— Это она и есть? — спросил Иван. Он никогда не видел биоячеек, даже не представлял, как они выглядят. Надо было спросить у самой Алены, у Первозурга; знать бы, где упасть!

— Она самая, — заверил Авварон, — в свёрнутом виде. Твоя подруга знает, что надо с ней делать. Иван, я жду!

— Ты опять обманешь меня!

— Но почему я должен верить тебе, Иван?! Ты возьмешь ячейку, пойдешь на борт… и всё! Мой фантом сможет с тобой вести долгие и приятные беседы.

Это огромное удовольствие. Но я не получу того, что мне надо! Я ведь не кривлю душой, мне доступ на борт этой махины закрыт. Я бессилен на ней!

— Ты не веришь мне, Авварон, а я не верю тебе, — отрезал Иван. — И тебе не удастся провести меня в очередной раз!

Колдун поглядел на него как-то странно, будто косил, будто глядел одновременно и в лицо и немного в сторону.

— Я могу ждать бесконечно долго, Иван, — сказал он тихо, почти не картавя. — А ты? Ты можешь ждать бесконечно долго?

Перед глазами у Ивана встало бледное лицо Алены. Это она не могла ждать долго!

— Твоя взяла, Авварон! — проговорил он, отрывая взгляд от колдуна. Сейчас! Я снимаю барьеры… Но помни, в любой миг я могу разрушить закрытый сектор, уничтожить его вместе с тем, что тебе нужно. Входи!

Чудовищная полуулыбка-полугримаса скривила темное лицо Авварона.

Ноздри хищно расширились, принялись шумно втягивать воздух, с нижней губы потекла слюна.

— Я уже в тебе, Иван! — ударило в уши. «Я в твоем мозгу!» — прозвучало в голове.

— Давай ячейку!

«Неужели ты столь наивен, Иван? — ехидно отозвалось внутри. — Ты думаешь, я буду тратить время на всю эту ерунду? И когда?! Тогда, когда стал твоим хозяином? Ты не выдержал, Иван! Ты проиграл! И не спеши себя убивать, не спеши! Это уже не поможет».

Иван оцепенел. Он был готов к такому исходу. Его тысячи раз обманывали, обводили вокруг пальца… и всё же он шёл своим путем. Но сейчас — так?! Что означало для Колдуна эта биоячейка, этот шарик? Ничто!

Аленка! Милая Аленка!

Иван смотрел на кучу тряпья — никого на ней не было. Колдун как в воздухе растворился. Голубой шарик лежал на старой плюшевой портьере, чуть светился. Надо его взять, нагнуться… Иван протянул руку, осторожно коснулся шарика пальцами — тот был тёплым, колючим. Он поднял его, поднёс к глазам.

Ослепительная голубая вспышка озарила полумрак.

Стены пропали. Исчезло всё — замок, листья, тряпье, ночь. Всё!

Иван стоял на холодном хрустальном полу. Стоял босиком. Его вывернутые за спину руки удерживали два уродливых существа. Они не производили впечатления обладателей огромной силы, напротив, были хилыми, измождёнными.

Но они удерживали Ивана с легкостью. Он не мог и шевельнуть руками.

Зал был огромен. Его высоченные стены терялись в молочном тумане, только темнеющие ниши выдавали их присутствие. Зал был освещен, свет лился отовсюду, юн отражался от стен и пола. Но с потолка изливался мрак. Чёрный Свет. И из прозрачного пола исходил мрак. Это чудовищное сочетание давило на психику, ошеломляло.