Пуля для главы - Алексей Макеев

– Убегать не советую. У нас к вам есть ряд вопросов, и любая попытка к бегству будет расцениваться как подтверждение того, что вы замешаны в чем-то серьезном и не желаете работать со следствием. Где бы мы могли с вами побеседовать?

Разом вспотев, Зебалев моментально растерял всю свою зловещую многозначительность и, чуть запинаясь, объяснил, что пообщаться они могут в его кабинете, который находится на этом же этаже, при этом как-то особенно взглянул на секретаршу, словно давая ей какой-то знак.

– А Семен Арсентьевич о вашем прибытии в курсе дела? – уже собираясь выходить, спросил он, снова взглянув на Викторию.

– Пусть это для него будет маленьким сюрпризом, – миролюбиво улыбнулся Вольнов. – Не стоит беспокоить его по пустякам. Ну, вы же меня понимаете? – И тоже одарил секретаршу достаточно выразительным взглядом.

Та, торопливо закивав в ответ, быстро приложила свой тонкий пальчик к губам – молчок!

Войдя в свой кабинет, Зебалев, как это можно было заметить по его осанке, сразу же несколько успокоился и даже приободрился. Гуров и Вольнов, сев без приглашения за стол, предложили сесть и ему. Вновь придав себе вид эдакого крутяка, которому «сам черт не брат», начальник охраны опустился на стул и, с некоторым вызовом воззрившись на своих гостей, проронил:

– Слушаю вас, господа. Какие ко мне вопросы?

– Пару лет назад в райотдел полиции города Якорного поступило заявление о факте изнасилования несовершеннолетней жительницы села Крупянино неким гражданином Зебалевым. Что вы можете сказать по этому поводу? – сурово произнес Гуров, глядя в упор на начальника охраны.

В определенной мере Лев отчаянно блефовал, поскольку никакого заявления в анналах РОВД не было и в помине. Он даже не знал имени и фамилии потерпевшей. А для того, чтобы разыскать хоть какую-то информацию по этой истории, им с Крячко вчера пришлось в стенах РОВД провести настоящее расследование, роясь в старых документах и опрашивая местных коллег.

Он говорил ровно, жестко, без угрожающих интонаций и какого-либо нажима. И это себя оправдало. Если бы он хоть как-то мимикой, интонацией нагнетал «ужахи», то, скорее всего, Максимилиан, изобразив показное возмущение, с ходу объявил бы услышанное несусветным бредом и чьей-то злостной клеветой. Но, как видно, он никак не был готов к тому, что предъявленное ему обвинение прозвучит крайне обыденно, как некий уже давно доказанный факт. Зебалев, снова выбитый из колеи, на этот раз взмок еще сильнее и допустил стратегическую ошибку, начав искать оправдание в том, что его якобы злонамеренно оклеветала сожительница. После некоторого чрезвычайно напряженного молчания он растерянно поинтересовался:

– А-а… Разве она, ну, Тонька, моя жена, его не забрала из мили… По-полиции, это… свое заявление? – И тут же зачастил: – Хочу официально заявить: это она, зараза, злокозненно облила меня грязью! Да! Мы с ней поссорились, и она придумала эту брехню, чтобы от меня избавиться. Еще и подговорила свою дочку, чтобы та наврала, будто я с ней это сделал…

– Как подговорила? – вступил в разговор Вольнов. – Насколько явствует из материалов дела, потерпевшая, наоборот, объявила участковому, что ее никто не трогал. Правда, сам участковый ясно видел, что девушка выглядит испуганной и подавленной. Но если факта изнасилования не было, что подтвердила ваша падчерица, то почему вы говорите о том, что мать ее подговорила? Насчет чего подговорила? Вам не кажется, что вы путаетесь в логике событий? А кстати, из-за чего вы поссорились со своей Антониной?

Поняв, что, уйдя в детали, да еще и завравшись, он влипнет всерьез, Зебалев попытался хоть как-то вывернуться из этой крайне невыгодной для него ситуации. Взяв себя в руки, он рассказал байку о том, что его сожительница – сущая мегера, для которой весь смысл ее существования – только деньги. По его словам, она всячески пыталась сжить его со свету, поскольку присмотрела себе кого-то другого. Ну, а от него хотела избавиться, чтобы не делить совместно нажитое имущество… И вот, когда все прочие способы ею были исчерпаны, Антонина и пошла на такую нехорошую аферу, как попытка упрятать Максимилиана за решетку по грязной статье, а самой принять другого сожителя.

Усердно сочиняя небылицы, Зебалев наблюдал за реакцией своих оппонентов и, холодея внутри, понимал все очевиднее и очевиднее – они ему не верят ни на йоту. В какой-то миг, осекшись на полуслове, он с ненавистью окинул взглядом обоих полковников и вне всякой логики неожиданно объявил:

– Я требую адвоката! Говорить буду только в его присутствии!

На этот демарш он ожидал реакции какой угодно – удивления, злорадства, язвительности, негодования, однако полковники вновь обманули его ожидания. Они восприняли его заявление так, словно заранее его ожидали. Кроме того, услышанное их как будто даже обрадовало. Максимилиан растерялся окончательно – где же и в чем он прокололся? В чем подвох, черт побери?!! Что же у них на него есть такое, что может его в любой миг смять и уничтожить? А в том, что на него у этих двоих имеется серьезная «компра», он уже не сомневался.

– Хорошо, будет вам адвокат, – как-то непонятно улыбнувшись, пообещал Гуров. – Теперь вот еще какой вопрос. В прошлом году на территории вашего хозяйства без вести пропали два человека – сотрудник райветстанции и водитель. По некоторым сведениям, они были зверски убиты. Причем при вашем непосредственном участии. Будете и от этого отпираться? Кстати, забыл предупредить, весь наш разговор записывается на диктофон – он в моем сотовом, – так что сказанное вами может быть использовано против вас. Итак, слушаем!

Уже и без того смятый и растерянный, начальник охраны на сей раз застыл, словно пораженный взглядом мифической горгоны Медузы. Это и в самом деле было сродни удару под дых. И это был его второй промах. Зебалев вдруг сообразил, что своей реакцией выдал себя полностью и безнадежно. Теперь оставалось только идти в полную несознанку. Просто тупо молчать и требовать адвоката.

– Молчим? – почти сочувственно усмехнулся Вольнов. – Вы их и вправду живьем закопали? В силос? Они ж, наверное, просили вас не делать этого. Но приказ Шалопаева – превыше всего. Понимаю…

От этих слов по спине Максимилиана пробежал мороз. В его ушах словно ожил отчаянный крик, прорывающийся сквозь рев бульдозера: «Гад! Будь ты проклят!!! Нас все равно найдут, и ты сядешь пожизненно!..»

– Оружие есть? Сдать сюда! – стукнул ладонью по столу Александр.

Все так же молча Зебалев достал из кармана «ПМ» и положил на стол, испытывая жгучее желание передернуть затвор и всадить всю обойму в этих двоих ненавистников. А потом… Потом бежать куда глаза глядят. Но полковник ФСБ, как видно, был готов и к такому повороту событий. Он похлопал себя по карману и внушительно произнес:

– Без глупостей!

Наблюдавший за ними Гуров чуть снисходительно спросил:

– Решил поиграть в партизана на допросе? Ну, дело хозяйское… Сейчас попробую созвониться со свидетелем. Может, он чего скажет? – Он набрал чей-то номер и, подержав сотовый у уха, огорченно констатировал: – Что-то не отвечает… Может, телефон дома оставил?

Но в этот момент его телефон зазвонил сам.

– Да, слушаю, – произнес Лев, нажав кнопку включения связи.

Словно приговоренный к смерти, но все еще надеющийся на помилование, Зебалев напряженно замер, ловя каждый звук. Происходящее сейчас напоминало ему какой-то нелепый, фантасмагоричный сон. Еще каких-то минут десять назад он входил сюда, ощущая себя всевластным и неуязвимым. Да и как могло быть иначе? По сути, он второе лицо в этой мини-империи, созданной его патроном. А теперь он, сломанный и задавленный чужой волей, прошедшейся по нему асфальтоукладочным катком, сидит перед какими-то двумя чужаками, пытаясь угадать свою дальнейшую судьбу. Что может быть унизительнее?

– Это Лев Иванович Гуров? – послышался малоразборчивый мужской голос. – Мне дал вашу визитку один человек, и я решил вам позвонить вот по какому делу. Я готов дать свидетельские показания насчет того ветеринара и его шофера. Их убили, и я знаю кто. Это начальник охраны Зебалев и его дружки. Тоже бандиты, как и он сам. На них трупов немерено. Себя я называть не буду – боюсь за свою семью, но я готов лично с вами встретиться и все, как есть, рассказать.

– Хорошо, спасибо за информацию. Я вам перезвоню. – Положив телефон перед собой, Гуров испытующе взглянул на Зебалева: – Слышно хорошо было? Замечательно! Ну тогда, собственно говоря, все… Пересказывать и что-то объяснять – нужды нет. А дело, между прочим, пахнет пожизненным сроком заключения.

От этих слов в голове Максимилиана как будто что-то помутилось, и он с трудом выдавил:

– Я могу написать чистосердечное?

Полковники молча переглянулись… После некоторой паузы Лев утвердительно кивнул и подал ему авторучку и несколько листов бумаги.