В начале - Айзек Азимов

Но все, о чем пока шла речь, касалось Вавилона. Находившиеся в вавилонском плену евреи, наблюдая наступление еженедельных выходных, и не подумали смириться с их политеистическим оправданием. Оставалось одно -выработать свое собственное.

Создатели «Жреческого кодекса» нашли способ включить выходной в господен график работ по сотворению мира: шесть дней напряженного труда, затем день отдыха. Так вавилонская неделя-семидневка получала могучее «высшее» обоснование. (Это объяснение выбора магической семерки куда проще греческой выдумки с «совершенными числами».)

Возвратившись из вавилонского плена, евреи установили свой наиважнейший религиозный праздник – субботу, и этот обычай перешел к христианам. Однако те постепенно свели на нет традицию праздновать седьмой по счету день, перенеся выходной на первый (по-еврейски «выходной» – «йом-ришон» или «ришон ле-шаббат», то есть «первый», «первый от субботы») – на «божий день» (воскресенье), когда воскрес Иисус Христос. Что касается мусульман, то у них выходной приходится на пятницу…

Неделя ныне входит во все календари мира.

Ну а что по сему поводу думает наука? Ученые считают, что деление на недели абсолютно искусственно и только усложняет календарь. В каждом обычном году получается 52 недели плюс 1 день; в високосном – на день больше. Эти добавочные дни сбивают схему счета лет, потому что каждый новый год наступает на новый день недели (этот день повторяется только по истечении сложного 28-летнего цикла). Если добавочные дни считать дополнительными днями отдыха вне всякой связи с неделями, календарь стал бы и вправду стабильным и каждый год все повторялось бы без изменений. Можно даже «организовать» интервал в три месяца, повторяющий сам себя в точности.

Но, кажется, такое естественное изменение существующего календаря невозможно. В основном из-за нежелания большинства населения Земли -иудеев, христиан и мусульман (в этом солидарных) – вносить какие-либо изменения в их собственную идею недели, пришедшую из их собственной религии.

Подведем итоги. Первая случайность: семь наблюдаемых на небе «планет». Вавилоняне связывают их астрологически с днями недели. Далее, авторы «Жреческого кодекса» сохраняют вавилонскую неделю, но очищают ее от всего, по их мнению, «ненужного» и связывают с преданием о сотворении мира. И в результате мы обречены и дальше жить по столь неуклюже составленному календарю, хотя нет ничего проще, чем привести его в порядок…

4. Вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал землю и небо,

63. Фраза завершает историю сотворения мира своего рода суммирующей ремаркой. В современной редакции это звучало бы примерно так: «Таковы этапы создания неба и земли».

64. В этом месте искусственное деление библейских книг на стихи приводит к очевидному стилистическому огреху. Стих вмещает в себя завершение рассказа о сотворении и одновременно начало другого, причем разделены они только запятой. В Пересмотренном стандартном тексте Библии вместо запятой стоит точка, и весь пассаж читаем так:

"Вот происхождение неба и земли, при сотворении их.

В то время, когда Господь Бог создал землю и небо".

Но и в этой редакции последняя запятая сохраняется, отчего стих снова обрывается на середине.

Конечно, правомерен вопрос: а откуда нам известно, что на четвертом стихе главы второй книги Бытие начинается какая-то новая история сотворения мира? В конце концов, с традиционной точки зрения вся Библия богодухновенна в каждом своем слове и посему не может содержать каких бы то ни было ошибок и внутренних противоречий (за исключением внесенных при переписываниях и переводах). Тогда начинающаяся отсюда, с комментируемого стиха, «другая история сотворения мира» – всего лишь приложение к первой и должна во всем ей соответствовать. Можно даже рассматривать эту «другую историю» не как еще одну, дополнительную, но просто как более подробный пересказ уже изложенной.

На самом деле отличие разительное, вплоть до мельчайших деталей, не говоря об общем духе изложения. Язык второй версии гораздо примитивнее, и желающему – несмотря ни на что – все же подогнать ее под только что рассказанную предстоит пройти дорогой кружной и извилистой. Куда логичнее и правдивее признать (хотя это потребует невыносимого для верующего отказа от «теории» богодухновенности Библии), что уже рассказанная история сотворения мира основывалась на последних – для своего времени – научных данных. А вторая, следующая за ней,– на фольклоре, преданиях, словом, источниках гораздо менее серьезных.

Вполне вероятно, что эта новая версия имела хождение, по крайней мере частичное, до вавилонского плена, и к ней так привыкли, что не было никакой возможности полностью исключить ее из окончательного текста Библии. Поэтому древние редакторы, чьи старания и привели к тексту, известному нам сейчас, поместили равноправно обе версии, вполне отдавая себе отчет в предпочтительности – с точки зрения глубины мысли и языка – версии, содержавшейся в «Жреческом кодексе». А задачу как-то увязать концы с концами благоразумно перебросили на будущих читателей…

65. Вот оно – первое и яснее ясного указание на смену версий: впервые прозвучало обращение «господь бог» (в предшествовавших 34 стихах стояло просто «бог»).

Еврейское слово, которое должно бы стоять на месте «господа», состоит из четырехбуквенной аббревиатуры; ближе всего в английском языке она передается буквами YHVH. Так как первые попытки рационального толкования Библии предприняли немецкие ученые, от них пошло и другое сочетание – JHVH (произношение, впрочем, то же самое). «Слово» YHVH (или JHVH) получило название «тетраграмматона» (от греческого «четырехбуквенный»).

Это – собственное имя бога. И одно то, что оно впервые произнесено, казалось бы, должно означать следующее: в библейский рассказ о сотворении мира внедрился новый автор, и читатель, таким образом, отныне имеет дело с другим источником. Однако «гипотеза» о сосуществовании даже двух библейских источников (некоторые ученые считают, что их, как минимум, четыре) кое-кому показалась столь невыносимой, что спешно потребовались какие-то иные объяснения.

Их было выдвинуто предостаточно. Утверждали, например, что обращение «бог» относится к божественной ипостаси строгого судии, в то время как «господь бог», мол, намекает на миролюбие и милосердие… Но все подобные трактовки выглядели искусственными и неубедительными. Предположение о двух источниках начальных глав Библии и по сей день остается самым простым и убедительным.

Различие в титуловании всевышнего прямо говорит о примитивности второго источника по сравнению с «Жреческим кодексом». Представление о трансцендентном божестве, которое можно запросто окликнуть по имени, легко подводит к мысли о том, что и облик его, и эмоции, и все прочее также напоминают наши собственные, человеческие. Авторы «Жреческого кодекса» подобных сравнений тщательно избегали.

Между прочим, «господь бог» – это не имя бога и даже не перевод аббревиатуры YHVH. На деле все гораздо запутаннее. По-настоящему мы даже не знаем, как вообще переводить это загадочное YHVH, не знаем, что это может значить на современном языке. Есть различные предположения, например такое: в аббревиатуре заключена фраза, соединяющая все времена глагола «быть» -настоящее, прошедшее, будущее. Тогда YHVH – это некто или нечто, кто (что) «был, есть и будет» (не самое неудачное имя для вечно существующего бога).

Так как древнееврейское представление о всевышнем отличалось большей экзальтированностью, отвлеченностью, верующие иудеи старались не осквернять священное имя простым его произнесением. Обычай требовал вместо имени ставить «титул». И при появлении в библейском тексте или в литургическом песнопении сочетания YHVH евреи считали более подобающим восклицать вместо этого «адонай» («господь»). Так «YHVH Элохим» превратилось в «адонай Элохим», переводимое как «господь бог».

Древнееврейская письменность окончательно запутала дело. Она строится только на согласных, гласные не указываются; но для тех, кто знал язык, нетрудно было произвести мысленную корректировку. Однако, по мере того как древнееврейский язык постепенно отмирал и в период вавилонского плена общепринятым стал арамейский (имеющий все особенности древнееврейского), была разработана система подчеркивать определенные буквы… В конце концов загадочное сочетание YHVH превратилось в «Яхве» (Иегова).

Каким оно, это имя бога, было в действительности, мы не можем сказать уже хотя бы потому, что не осталось записей правильного произношения гласных в древнееврейских письменных текстах (авторам их не откажешь в предусмотрительности). Лишь первосвященнику дозволялось произнести вслух истинное имя бога. И только в совершенном одиночестве, в святая святых -специальном помещении внутри Храма. И не в любое время, а только в еврейский религиозный праздник йом-киппур… Но вот уже два тысячелетия нет ни первосвященника, ни Храма – в том смысле, какой придает им Библия.