Ловушка для профессионала - Валерий Смирнов

Несколько лет назад он неожиданно объявился в городе, обзвонил всех знакомых ребят, оставшихся в Южноморске, и назначил им встречу. И сумел удивить нас, приехав на свидание в роскошном лимузине. Потому что шофер-негр не только открыл дверь машины, но и предварительно расстелил на асфальте коврик. Вот по этому коврику и потопал к нам с криком «А вот и я, ребята!» мистер Янис Ксиадис, сумевший ухватить за хвост пресловутую американскую мечту.

Но в душе миллионер Ксиадис по-прежнему остается Янькой, который был известен всему Южноморску своими бармалейскими выходками. И манеры поведения он менять не собирается, тем более сейчас. Хотя что с Яньки взять? Сдвиг по фазе у него сильный. Разве нормальный человек станет вкладывать деньги в страны, возникшие на обломках Союза? Мы, здесь живущие, стараемся их за границей держать. И не просто держать, эти деньги работают, дивиденды приносят. А у Яньки их, видимо, уже столько, что девать некуда. Янька мотался по новоявленным странам, и везде его встречали на «ура», потому что мистер Ксиадис — это не какая-нибудь шушера с пятьюдесятью тысячами долларов за пазухой. Такие богачи лезут сюда лишь от отчаяния. Но, к великому удивлению, даже в наших условиях Яньке удается снимать пенку с вложенных сумм. Правда, пенка эта до того жидкая, но все-таки…

Может быть, она была бы жирнее, если бы не его выходки. И везде одно и тоже. В каждой независимой стране. В том числе — и в родном городе. Все из-за его постоянного стремления передать как можно больше средств на благотворительность.

Вот и в прошлом году Янька устроил свой традиционный для стран СНГ бенефис. Во время приема в честь нашей независимости, где с восторгом выступали по этому поводу все бывшие ответственные партработники, настрадавшиеся от имперской политики, обеспечивавшей им на земле райскую жизнь, Ксиадис тоже сказал свое слово.

После того, как благополучно завершились торжественные выступления нынешних демократов, ковавших в обкомах приближение всеобщей свободы от коммунистической империи, начался благотворительный марафон. То ли решили сиротам денег собрать или афганцам, а может, еще кому-нибудь — кто это помнит. Зато щедрый жест мистера Ксиадиса все присутствующие запомнили на всю оставшуюся жизнь.

Изрядно захмелевший не только от речей о свободе и независимости мистер Ксиадис сделал на весь зал коммюнике: десять тысяч долларов! И все тут же перестали дергаться: когда же закончится эта благотворительная тягомотина и начнутся танцульки с выпивкой. Потому что Янька громогласно продолжал вещать под бурные аплодисменты и вопли — десять тысяч долларов!

Зал смолк, а Ксиадис, даже не хлебнув дополнительно драгоценной влаги, развивал свою мысль. Этот приз любой из присутствующих может выиграть и передать его на благотворительные нужды. И вообще, Яньке от имени всей Америки просто приятно, что здесь собрались люди, которым нет ничего дороже свободы своей родной земли. Тут зал, состоящий, понятное дело, из патриотов, взорвался аплодисментами. Янька спокойно ждал пока стихнут овации, а затем продолжал свою почти тронную речь. В этот светлый день праздника независимости их страны ему будет очень приятно, если кто-то из присутствующих исполнит, но только полностью, гимн своей родины. И что интересно, в шести странах, где побывал с визитом мистер Ксиадис на подобных мероприятиях, не нашлось ни одного желающего заработать эти десять тысяч на благотворительные цели. Видимо, у патриотов были просто плохо поставлены голоса, и они этого стеснялись. Иначе, что еще мешало им спеть гимн родины?

Во время прошлого приезда Янька аналогично выступил в Южноморске, и на него сильно разобиделись власти. Словно Ксиадис виновен, что они сами почему-то слов гимна не знают. Однако, стоило только намекнуть на реальные инвестиции из большой любви к родному городу, как тут же все сделали вид, что давно простили Яньку, и вообще — он дороже городу всех гимнов, вместе взятых.

Подумать о том, какой сюрприз может преподнести этот американец на сегодняшнем торжестве, я не успел. Со мной поздоровался совершенно незнакомый человек, а затем с застенчивой улыбкой заметил:

— Вы бы не хотели пройти со мной?

— Не хотел бы. Мужчины не в моем вкусе.

Чувство юмора у собеседника отсутствовало начисто, наверняка это связано со служебной деятельностью. Точно так, как его стандартная во все времена стрижка.

Он выразительно посмотрел на меня и, ничуть не обидевшись, пояснил:

— С вами хочет встретиться один старый приятель.

Ну, ребята, вы без своих штучек просто не можете. И вообще, кажется, имя Рябова вовсе не Янька, отчего же он позволяет себе играть со мной.

— Среди мои^с приятелей нет парализованных, — как бы невзначай отмечаю я. — Но, если кто-нибудь из них внезапно подцепил вирус полиомиелита, мои парни в состоянии принести его сюда.

Видимо, эти слова подействовали на нервы собеседника должным образом, потому что он как можно небрежнее заметил:

— В разговоре со мной вы можете выбирать какой угодно тон. Но все-таки интересно, станете ли вы продолжать так себя вести при встрече с тем, кто послал за вами?

Психолог, что и говорить, это даже не уровень городского отдела внутренних дел. Наверняка служба безопасности, решил я, и, чтобы проверить собственные предположения, ответил:

— Мне тоже интересно. Ведите, таинственный незнакомец, к чертогам графского подземелья.

Посланец укоризненно покачал головой, повернулся и бросил через плечо:

— Вы что, подземелий пугаетесь? Это уже в прошлом.

Спасибо, успокоил. Стану я вас пугаться, мальчики, ждите. Ведь я в конце концов не Логвиненко покойный, умею мозаику фактов в общую картину складывать. Приглашение губернатора, слова Рябова, я уже примерно догадываюсь, кому мог понадобиться.

Мы вышли из залитого светом зала, и поэтому освещение коридора показалось довольно тусклым. Мой проводник уверенно ориентировался в обстановке бывшего графского дворца. Вряд ли бы я сам нашел дорогу к этой лакированной двери, петляя в губернаторских коридорах.

Провожатый постучал в дверь и, не дожидаясь приглашения, распахнул ее передо мной. В скромно обставленной современной мебелью комнате старинного здания горела лишь настольная лампа, не давшая возможности разглядеть лицо человека, стоявшего у закрытого окна. В пробивающихся лунных лучах был отчетливо виден лишь красноватый огонек окурка и дымок, уходящий вверх. Провожатый тихо прикрыл за мной дверь, не сказав ни слова.

Я достал из кармана пачку сигарет, прикурил и понял, что ошибся в своих предположениях, хотя находившийся в комнате человек не спешил повернуться ко мне лицом. Это не служба безопасности.

— Здравствуй, Вершигора, — стремлюсь не столько поздороваться, сколько напомнить о своих способностях.

— По фигуре догадался? — обернулся ко мне он.

Я щелкнул выключателем, и комнату залил яркий свет, заставивший Вершигору прищуриться.

— Вовсе нет, генерал. Все очень просто. Ты наверняка единственный человек в нашем городе, который позволяет себе роскошь продолжать курить «Беломор-канал».

13

— Ты здесь в гостях или… — спросил я у Вершигоры, и его невольно передернуло.

— В гостях… Я уже забыл, когда из-за таких…

— Отдышись, Вершигора. Ты что-то путаешь. Ладно, давай, только не томи. Чего тебе нужно?

— Мне от тебя ничего не нужно, — подчеркнул Вершигора.

— Хорошо, тебе, — в свою очередь подчеркиваю я, — может, от меня действительно и ничего не требуется.

Попробую конкретизировать? Какого черта начальник Управления по борьбе с организованной преступностью, да еще такой занятой…

Вершигора уже несколько раз пикировался со мной и понимает: язык у него повешен не так здорово, чтобы пускаться в абстрактную полемику. Поэтому он резко гасит беломорину в пепельнице и обрывает мою пламенную речь в приказном тоне:

— Хватит!

— Есть, товарищ генерал! — по-военному рявкнул я. — Разрешите идти?

И, не дожидаясь ответа Вершигоры, спокойно направляюсь к двери.

— Что ты за человек — понять не могу, — своим обычным голосом заговорил Вершигора.

Он явно дает понять, что с директором «Козерога» беседует не начальник Управления по борьбе с пресловутой организованной преступностью, а старый приятель. Так что пришлось мне вернуться на исходные позиции — в силе характера генерал мне никогда не уступал. Больше того, самому себе вполне могу признаться, он мужик покруче меня. В этом я убедился давным-давно, когда по приказу своего тестя вытащил тогда еще майора-оперативника с того света, отправив вместо него в преисподнюю банду Колотовкина.

Перед этим Вершигора не раскалывался в течение двух суток, хотя обрабатывали его торговцы наркотой лихо. Сам бы я вряд ли выдержал те испытания, через которые прошел генерал.