Ушедшие посмотреть на Речного человека (ЛП) - Триана Кристофер

- У меня есть виски, - сказал Базз, доставая из брюк фляжку. - Небольшой глоток поможет согреться.

Он отхлебнул из фляжки и протянул ее Лори.

- Может быть позже, - сказала она.

Старик пожал плечами и усмехнулся, поднося ее снова к губам. Лори была благодарна ему за то, что у него хватило ума не предлагать алкоголь Эбби. Но Базз был прав. Им нужно было согреться. Чем дальше они ехали, тем больше понижалась температура. Это был сырой холод, от которого ломило кости. Казалось, он исходил от самой реки, арктические воды разделяли то, что лежало под ними. Сейчас они дрейфовали, давая мотору отдохнуть, но вода продолжала брызгать на нос лодки, и каждая капля казалась ледяной.

Лори осунулась. Ей было холодно, она устала и проголодалась. Ей хотелось домой. Возбуждение от того, что она сделает что-то важное для Эдмунда, начало ослабевать. Она все еще хотела выполнить его просьбу, но ей хотелось уже покончить с этим.

- Ну что, теперь вы готовы повернуть назад? - спросил Базз.

Видимо, сказалась ее усталость.

- Нет, - ответила Лори. - Еще нет.

Она будет продолжать поиски, пока не добьется своего. Это было важно для ее мужчины, ее любви. Она не могла допустить, чтобы единственный свет в ее жалком мирке померк. Она должна была победить эту змею сомнений, сколько бы яда она ни изрыгала.

"О чем ты вообще думаешь? - она покачала головой. - Ты не любишь Эдмунда!"

Мысли о нем менялись так постепенно, что она лишь смутно замечала их. Но теперь они сильно ударили ее по лицу. Она думала о нем в более теплом свете, несмотря на то, что видела вблизи весь ужас, на который он был способен. Может быть, ее больше привлекала к нему таинственность этого путешествия? Ее потребность завершить это путешествие стала всепоглощающей. Она просто не могла подвести Эдмунда. Теперь он был ей слишком дорог, настолько, что она начинала испытывать жжение всякий раз, когда сталкивалась с препятствиями на этом пути. Желание угодить мужчине, несмотря на то, как трудно это было для нее лично... если это не любовь, то что же тогда?

Лори обхватила себя руками, как будто объятия могли уберечь ееот сомнений. Базз сделал еще один глоток из своей фляжки, затем потянулся назад и снова завел мотор. Лодка покачнулась вперед, и Лори пришлось упереться в настил, на котором она сидела. Эбби покачивалась, но держалась прямо, и резкое движение заставило ее хихикнуть. Но сейчас она выглядела такой бледной, изможденной, ее кожа была как мел, тело скрючено. Лори попыталась отогнать слова песни Базза, но они застряли у нее в голове. Глядя на сестру, она почувствовала, как тошнота накатила на заднюю стенку черепа, но знала, что ее тошнит не от движения лодки. Тошнота была ее старым врагом.

- Сисси...

- Да, Эбби?

- Тебя выеб*т.

Лори замерла. Она посмотрела на сестру, которая все еще хихикала, прижав руки к губам. Лори посмотрела на Базза. Он глядел на нее, подняв брови.

- Не надо так выражаться, Эбби.

Ее сестра захихикала.

- Сисси будет жестко выеб*на ее парнем. И ей это понравится.

- Остановись!

Теперь Эбби начала смеяться, все громче и громче.

- Сисси любит, когда ее еб*т! Сисси любит, когда ее еб*т! Сисси любит...

Лори схватила сестру за волосы и встряхнула ее.

- Зачем ты так говоришь? Ты же знаешь, что так нельзя говорить. Особенно нельзя так говорить о своей сестре.

Эбби подняла на нее глаза. Лори снова вздрогнула. Глаза ее сестры были другими. Они были темнее, зрачки расширенные. Бледность ее плоти еще больше подчеркивала их - два черных шара, затерянных в белом шквале. Когда она снова захихикала, ее зубы сверкнули даже в сером свете дня, показавшись неровными и обломанными. Ее губы искривились в жестокой улыбке.

- Я могу забрать его себе, - сказала Эбби.

Лори откинулась назад.

- Я могу забрать твоего парня, - сказала Эбби. - Могу забрать его в любой момент, когда захочу. Так же, как я забрала Дэвида.

Лори коротко вздохнула, когда боль вошла в нее. Это было воспоминание, которое никогда не покидало ее, но которое, как она думала, точно забыла Эбби. Она не говорила о Дэвиде уже несколько десятилетий. С тех пор, как с ней произошел несчастный случай. Почему она заговорила о нем сейчас, да еще таким жестоким образом? Даже если она просто пыталась разыграть черную комедию, это было не похоже на Эбби - дразнить и провоцировать. Базз выглядел таким же потрясенным, как и Лори. Из вежливости он смотрел вдаль, как будто ничего не происходило. Лори потеряла дар речи, но Эбби уже закончила. Она хихикнула, сжав кулаки, и больше ничего не сказав.

Если она помнит Дэвида... что еще она помнит?

Глава 15

Дорогой Эдмунд,

У меня есть секреты, которыми я хочу поделиться с тобой. Темные секреты, которые я никогда никому не рассказывала. Я совершала ужасные поступки. И хочу, чтобы ты знал о них, потому что это поможет тебе понять, что мы не такие уж разные. Я понимаю, как кто-то может совершить ужасный поступок, как что-то мрачное и злое может вырасти внутри него и просто взять верх. Это может начаться как ревность или зависть. Жадность или гнев, ненависть или отчаяние. Горе может превратиться в ярость и разъесть тебя изнутри. Я знаю эти вещи так же точно, как знаю, что унесла бы то, что я сделала, с собой в могилу, так никогда никому не рассказав, если бы не ты...

Глава 16

Слезы на щеках отца заставили Лори похолодеть. Она никогда не видела, чтобы он плакал. В ее глазах он был несгибаемым. Настоящий мужчина, ее отец редко выражал свои эмоции. Она знала, что он любит ее, Эбби и маму, но это была любовь, которую можно было выражать, не произнося никаких слов, которую можно было чувствовать, не обнимая и не целуя. Он не был холоден к своей семье, просто сдержан. Для Лори его стоический характер был признаком силы.

То, что папа плакал, лишало ее твердой почвы под ногами. Это означало, что дамба, сдерживающая опасность, разрушилась. Лори почувствовала себя невыносимо уязвимой, и тут же пожалела обо всех тех случаях, когда ей хотелось, чтобы папа проявлял свои эмоции. Она хотела, чтобы он снова стал каменным, непробиваемым, потому что именно такого папу она знала. Такой папа был нормой.

Но ничто уже больше не будет нормальным.

Через стол Пит смотрел на свою еду, но не ел. Это была пицца - его любимая. Но он не притронулся ни к одному кусочку. Он не ел ничего уже несколько недель. Мама с папой подавали ему все, к чему, по их мнению, он мог прикоснуться. Лицо Пита осунулось, веки стали фиолетовыми. Он выглядел так, будто спал столько же, сколько питался.

- Пожалуйста, сынок, - сказал папа. - Пожалуйста. Съешь только один кусочек.

Пит наклонился вперед, уставившись на еду. Горе заставило его сжать губы, и на мгновение Лори была уверена, что он собирался все рассказать. У нее свело живот. На спине выступили капельки пота. Пит уходил в себя с той первой ночи в его спальне, когда она почувствовала что-то теплое в животе, что-то, что зарождалось там с первыми месячными. Почувствовав, что ее брат становился твердым в ее руке, она начала мокнуть. Пит лежал на кровати с закрытыми глазами, поэтому Лори закинула на него одну ногу, потом другую. Когда он открыл глаза, она отодвинула нижнюю часть трусиков от своего влагалища и ввела его внутрь. Его глаза и рот широко открылись, и дрожь пробежала по каждому сантиметру его тела, включая пенис. Ощущение того, как он заполнял ее, было наэлектризованным. Гораздо более приятным, чем когда она прикасалась к себе. И дело было не только в сексуальном удовольствии, но и в ощущении целостности и связанности. Наконец-то она была с мальчиком... наконец-то она была больше не девственницей. Это был невероятный момент. Но длился он недолго. Второй раз Пит задрожал, когда достиг кульминации внутри нее.

Когда возбуждение закончилось, и они остались с влажными, пачкающими все вокруг доказательствами того, что сделали, Лори отодвинулась настолько, что из нее выскочил обмякший член Пита. Даже в темноте она могла видеть его лицо в свете луны, и выражение экстаза, которое было там несколько минут назад, превратилось во что-то нездоровое, болезненное. Ее брат выглядел на грани слез - не от горя, а от ужаса. Его гримаса загнала те же чувства глубоко в Лори, так же глубоко, как его семя вошло в нее. Только ужас не вытекал наружу, как сперма. Ее сердцебиение становилось все более вялым, кончики пальцев были как лед. Что-то покалывало под ее грудью, затем скрутилось в узел. Это был ужас, не вызванный самим актом, а скорее переданный ей братом. Страх и ненависть к себе, которые она чувствовала в нем, теперь пытались отравить и ее. Она должна была что-то сделать.