Пока я не умерла (ЛП) - Плам Эми

— Не обращай на него внимания, — прошептала Виолетта. — Он может быть страшно обидчивым. Порой я нежно его люблю. А бывают времена, когда я хочу, чтобы он…как бы ты сказала…свалил куда-нибудь?

Я громко рассмеялась, пока мы шли по коридору и вышли за дверь.

Мы сидели друг напротив друга в маленьком ресторанчике, поедая из пиал дымящийся французский луковый суп, поглядывая через окно на крытый уличный рынок. В воздухе висел чудесный запах курочки-гриль. А прилавки услаждали взор разнообразием морепродуктов, овощей, и цветов. Торговцы, стоявшие за своими лотками зазывали в этот субботний день покупателей, наперебой расхваливая достоинства своих товаров, предлагая людям пробовать их.

— Кажется, я никогда не бывала здесь прежде, — призналась Виолетта, после того как чопорным жестом стерла салфеткой плавленный сыр со своих губ.

— Это старейший рынок в Париже, — сказала я. — Я думаю, прошло уже лет четыреста, как бывший здесь когда-то детский дом, дети которого одевались во все красное, стал рынком. Поэтому рынок-то и называется Marche des Enfants Rouges.

— Рынок Красных детей, — перевела на английский Виолетта.

— Ты говоришь по-английски? — удивилась я.

— Конечно, говорю, — ответила она. — Я выучила язык давным давно, однако у меня не было особого повода воспользоваться своими знаниями. Но, если ты хочешь, то мы можем говорить на твоем родном языке. Для меня это будет хороший повод попрактиковаться.

— По рукам! — с энтузиазмом согласилась я, замолкая, когда увидела, как она озадаченно на меня смотрит. — И я постараюсь держаться подальше от использования сленга, — улыбнулась я, — чтобы упростить тебе задачу.

— Нет, нет! — настаивала она. — Шарлотта была права, когда говорила мне, что надо идти в ногу со временем. Где мне лучше всего овладеть языком и поведением двадцать первого века, чем не рядом с американской девушкой двадцать первого века?

— Вообще-то, если ты на самом деле этого хочешь, то у меня есть одна мысль. Тебе нравиться фильмы?

— Ты имеешь в виду кино?

— Да. Помимо чтения и зависания по музеям, я обожаю ходить в кино.

Я доела последнюю ложку своего вкуснейшего супа и допила бокал Перье.

— Кейт, должна признаться, — сказала смутившись Виолетта — Я никогда не была в кино. Кино возникло не так давно, знаешь, и я просто не вижу в нем смысла. Как и ты, я предпочла бы тратить свое время на чтение книг или созерцания искусства.

— Но кино и есть искусство! На самом деле, во Франции его называют «Седьмым видом искусства». — Я на мгновение задумалась. — У тебя есть какие-нибудь дела после обеда?

Виолетта покачала головой с выражением тревоги на лице, когда она поняла, что я задумала.

Я полезла под стол за своей сумкой, и вытащила потрепанную копию Pariscope — еженедельный путеводитель по Парижу, сообщаяющий какие проводятся мероприятия в городе — и начала перелистывать его в поисках раздела о кинотеатрах. Проглядывая страничку с переченью кинотеатров, показывающих классические фильмы, я искала особенное кино, которое достойно стать самым первым для Виолетты.

Спустя несколько часов мы вышли с Виолеттой из дверей кинотеатра, показывающий старинное кино, обе щурясь от яркого январского солнца. Над нашими головами весел огромный банер: Альфред Хичкок «Дурная слава».

— Итак, — спросила я, взглянув в её сторону. — Что думаешь?

Широкая улыбка — улыбка четырнадцатилетки, а не вековой старухи растянулась по лицу Виолетты.

— О, Кейт. Это было удивительно. — Её голос дрожал от благоговения. Она схватила меня за руку. — Когда мы пойдем в кино в следующий раз?

Глава 12

Винсент позвонил тем же вечером, извиняясь за то, что исчез на целый день. Он уже отправил мне перед этим пару сообщений и из них было ясно, что он чувствует себя виноватым и пытался это как-то компенсировать.

— Все нормально, Винсент. По правде говоря, я провела весь день с Виолеттой.

— Серьезно? — хотя его голос звучал устало, но я услышала в нем нотки удивления.

— Ага, она собиралась проводить меня до дому, но вместо этого я позвала её пообедать. А что там слышно о нума? Жюль сказал, что некоторые могут скрываться где-то неподалеку от вашего дома?

— Ничего. На самом деле оказалось, что это так себе наводка. Виолетта сказала Жан-Батисту снять оповещение на ночь. Всё как и прежде: невидимые нума, готовый появиться, когда мы меньше всего этого ожидаем.

— А ты был прав насчет Виолетты. Она и в самом деле приятная. Видимо только Артур ведет себя так отстойно с людьми. Думаю, я буду просто избегать его, насколько это возможно.

— Возможно, это хороший план.

В голосе Винсента слышалась усталость и что он был чем-то расстроен. Чем бы он там сегодня не занимался весь день, но это определенно сказывалось на нем негативно. Он был сам на себя не похож.

— Винсент, я лучше повешу трубку. По голосу слышно, что ты совсем разбит.

— Нет, нет. Я хочу поговорить, — быстро сказал он. — Итак расскажи мне: Чем ты собираешься заняться, mon ange?

— Чтением.

— Не удивительно, — рассмеялся он, — рожденные в Париже обычно самые ненасытные чтецы. Это что-то из того, что я уже читал?

Я взглянула на обложку книги.

— Ну, она была опубликована спустя четыре года после твоего рождения, но была запрещена большую часть твоей жизни — пока ты был человеком. По крайней мере, в сильно отредактированном варианте.

— Написанная в 1928 году, но была запрещена много лет. Гмм. А там случайно нет пассажа о наступления мира во всем мире?

— Винсент, да ты сразу же перешел к сцене секса! Ты же знаешь, «Любовник леди Чаттерлей» гораздо больше, чем кувыркание в егерьской хижине! — проворчала я в шутку.

— Ммм. Кувыркание и впрямь хорошо звучит.

Моё сердце ёкнуло, но я старалась говорить спокойно.

— Ты же знаешь, эта одна из моих любимых фантазий. Куваркание с тобой, а не с каким-то там егерем.

Я усмехнулась, гадая какой эффект произведет на него моё поддразнивание.

— Твои бабушка с дедушкой дома? — спросил спустя паузу, голос его звучал подозрительно хрипло.

— Да.

Он откашлялся.

— Вот и славно, а то бы я сейчас сорвался и прибежал к вам, чтобы наброситься на тебя, получая от процесса безмерное удовольствие. В этой книги герои разглагольствуют об удовольствии, не так ли?

Я рассмеялась.

— Я еще не дошла до тех мест, где речь идет об удовольствиях. Но удовольствие и кувыркание…не уверена, что готова к этому, так как у меня свидание завтра вечером с сексуальным мертвым чуваком.

— Ладно, я понял. Очень мудро сменить тему. — Он рассмеялся. — Итак…ты не забыла?

Я могла отчетливо себе представить как он устало улыбается на том конце телефонной линии.

— Забыть о свидании, на котором меня поведут на «Большой бал» в Гарнье Опера? Да еще и в отдельное ложе? Эээ, нет — не думаю, что такое, вообще, возможно забыть.

— Рад слышать, — сказал он. — Будь готова к шести, чтобы я подобрал тебя.

Последние слова были едва слышны. Казалось, он не только устал, но и испытывал боль. Чем же он таким занимался? Теперь мне уже стало окончательно любопытно и захотелось войти на опасную территорию.

— Тогда увидимся. Не могу дождаться… — сказала я, и как только повесила трубку продолжила про себя: выяснить, чем же ты занимался.

Если он будет завтра таким же изнуренным, каким был сегодня, то может быть мне удастся вывести его на разговор.

Винсент стоял у моей двери, одетый в смокинг, а волосы его волосы ниспадающие волнами, зачесаны назад. Это было как повторение моего дня рождения: он в смокинге и я в красном узорчатом платье в пол в азиатском стиле, одетым под черным длинным пальто Мами. Глаза Винсента светились радостью, когда он увидел меня, а когда мы вышли на улицу то, он подарил мне продолжительный восхитительный поцелуй.

Мы припарковались у Opera. И хотя я видела его уже несколько раз (в качестве туристки и в дневное время), у меня всегда перехватывало дыхание от вида здания, каждый элемент которого напоминал кусочек мраморного свадебного торта. Сегодня он превратился в сказочный замок, освещенный теплыми желтыми огнями в холодном воздухе, которые придавали всему его облику волшебный вид. Мы последовали за богато одетыми людьми, идущих под руку к монументальным дверям.