Эстафета - Владимир Михановский

— Здесь, в портике, через несколько дней глашатай провозгласит и мое имя, — тихо, словно обращаясь к самому себе, произнес Тилон.

— Идем, — потянул его за рукав спутник. — Я же говорю — ты перегрелся на солнце. Хорошо хоть, в дороге не свалился.

— И эхо повторит мое имя семь раз! — продолжал, не слушая, Тилон.

— Повторит, повторит, — проворчал спутник. — И не семь, а двадцать семь раз. От чего-чего, а уж от скромности ты, парень, не умрешь! А может, ты того?.. Винцом перед нашей встречей побаловался, а оно теперь и вступило в голову?

Тилон и впрямь походил на пьяного: глаза его горели, волосы растрепались. Они без всякой цели бродили по долине Алфея, и все привлекало его внимание, на все смотрел он как завороженный.

— Сознайся все-таки: что там у тебя в свертке? — в который раз спрашивал спутник.

— Говорю же тебе — сокровище! — буркнул Тилон и отвел его руку.

— Вот-вот. Я и говорю: перегрелся малость, — покачал головой спутник.

Внимание Тилона привлекло огромное двухэтажное здание, украшенное мраморными колоннами. Их было столько, что зарябило в глазах.

— Леонидион? — догадался Тилон.

— Верно. Чего-то ты, парень, знаешь. Эта гостиница Леонидион, больше которой нет в Греции, а значит, и во всем мире! Одних колонн сто тридцать восемь, — добавил спутник с гордостью, будто самолично обтесывал и устанавливал эти колонны.

— Сколько там комнат? — спросил Тилон, надеясь поставить спутника в тупик.

— Представь себе — целых восемьдесят! — без запинки отвечал тот. Такое и представить себе трудно. В Леонидионе живут самые почетные гости Олимпиады. Но, коль скоро ты участник Олимпиады и даже ее будущий победитель, зайди попытай счастья, — с ехидной улыбкой произнес спутник, но Тилон пропустил его слова мимо ушей. Вообще он находился в каком-то странном полусне, когда явь трудно отделима от фантастических грез.

Болтливый спутник что-то говорил и говорил не смолкая, но до Тилона, без устали озирающегося по сторонам, долетали только отдельные слова:

— Вон палестра — там тренируются атлеты… Гимнасиум… Священная роща…

Священная роща — Альтис — встретила их таинственным шелестом листвы и благодатной тенью. Здесь стояли бронзовые статуи победителей предыдущих Олимпиад, отлитые лучшими мастерами Греции.

— Значит, думаешь, и для твоей скульптуры здесь местечко найдется? — не упустил случая подпустить шпильку спутник Тилона.

Близ алтаря Зевса-громовержца они замешкались — их обошла торжественная процессия. Белые одежды людей были богато расшиты золотом, пурпурные ленты вились на ветру — одна из них задела Тилона по лицу. За процессией тянулись опрятно прибранные рабы: одни тащили на плечах, сгибаясь от тяжести, подарки верховному божеству, другие подгоняли животных, предназначенных для жертвенного заклания.

Пройдя через священную рощу, Тилон и его спутник вышли к самому величественному строению долины Алфея — храму Зевса Олимпийского. У входа толпились люди, желавшие проникнуть внутрь храма.

В храме было прохладно. Неизвестно откуда струился ветерок, обвевая разгоряченные лица. Сводчатые стены уходили ввысь, теряясь в полумраке. Мимо них прошел служитель, размахивая кадильницей с тлеющими благовониями. Кучки посетителей либо застыли в благоговейном молчании, либо переговаривались еле слышным шепотом — настолько подавляла торжественность величественного помещения.

Немного привыкнув к обстановке, молодой атлет и его спутник — Тилон так и не спросил, как его зовут, — двинулись в глубину храма. Здесь на троне из чистого золота восседал сам Зевс. Благородный металл тускло сверкал под узким лучом света, который падал откуда-то сверху — быть может, с помощью сложной системы зеркал. Сам Зевс был изваян из слоновой кости. Глаза божества были сделаны из драгоценных камней. На голове покоился золотой венок, в точности воспроизводящий венок из ветвей дикой оливы, которым увенчивался победитель Олимпийских игр. На правой ладони Зевса стояла, словно устремленная вперед и ввысь, статуя Ники — Победы. В левой руке Зевс держал скипетр, увенчанный когтистым орлом.

— Зевс на троне, работа Фидия… Одно из семи чудес света, — благоговейно прошептал Тилон, поймав взгляд своего спутника, и тот впервые с уважением посмотрел на него.

«Он точно похож на Пелопа», — подумал Тилон, глядя на сидящего Зевса. Лицо божества было добрым, задумчивым. Курчавые жесткие волосы низко спускались на лоб, разрезанный вертикальной складкой.

Затем они долго бродили среди бесчисленных палаток и шалашей, которые стихийно выросли на берегах Алфея.

Тилон жадно всматривался в лица встречных. Он и жаждал встретить кого-нибудь из Спарты, и в то же время опасался этой встречи. Из одной палатки им призывно помахали рукой, и спутник Тилона устремился туда, донельзя довольный тем, что повстречал земляков.

— Прощай, парень! — крикнул он Тилону с улыбкой. — Желаю тебе поменьше хвастаться!..

Тилон рад был одиночеству: признаться, словоохотливый спутник уже давно тяготил его, хотя и сообщил много интересного.

Внимание юноши привлек огромный камень, стоящий на высоком пьедестале. Камень сверху был снабжен ручкой, отчего напоминал колоссальную гирю. С одной стороны на камне была выбита надпись, уже слегка подпорченная непогодой, но еще достаточно четкая, чтобы ее можно было разобрать. Напрягая память, Тилон припомнил уроки, которые тайком давал ему в агеле Филлион, единственный грамотный человек во всем военно-спортивном лагере: он прутиком чертил на песке буквы и объяснял Тилону их значение, едва выдавалась свободная минутка. Однажды, застав их за этим занятием, ирен жестоко избил обоих своим ореховым посохом. Но уроки Филлиона не прошли даром… С огромным трудом, складывая буквы в слова, Тилон прочел вслух выбитую на камне надпись: «Би-бон под-нял ме-ня над го-ло-вой од-ной ру-кой…» Далее шла дата установления олимпийского рекорда.

Юноша настолько был ошеломлен новыми впечатлениями, что только к вечеру вспомнил строжайшее напутствие Пелопа: «Как только прибудешь в Олимпию, разыщи главного элладоника и представься ему. Скажешь, что ты занесен в списки соревнующихся».

Главный элладоник — спортивный судья Олимпиады — долго и придирчиво разглядывал худощавого юношу. Уж больно тонка его талия и бледны щеки. Но широкие плечи и мощные мышцы ног изобличают неплохого атлета. Элладоник глянул в свои записи.

— Тилон из Спарты, говоришь? Да, ты записан год назад Пелопом, гражданином Афин… Где же ты бродишь так долго? Все участники нынешних Олимпийских состязаний уже явились.