Рождественская невеста - Мэри Бэлоу

Он чувствовал себя так, словно в чем-то виноват перед ней. Но ему совсем необязательно было это делать. Он должен был испытывать сильное неодобрение. Он должен был испытывать оскорбленное чувство собственника. А он чувствовал себя столетним. Она взяла его под руку.

– Мистер Доунс, – начала Фанни прежде, чем он выбрал тему для разговора, – п-пожалуйста, вы собираетесь? Я, я могу Вас попросить, пожалуйста? Пожалуйста, сэр.

Он хотел положить свою руку на ее в знак уверенности. Он хотел похлопать по ней. Он хотел сказать девушке, что для него ничего не значит то, что она тайно встречается со своим возлюбленным. Но, конечно, для него это имело некоторое значение. До Рождества оставался месяц, и Эдгар намеревался, – он как раз принял окончательное решение прошлым вечером, – пригласить ее с родителями в Аббатство Мобли на праздник, хотя предложение он намеревался сделать по прошествии нескольких дней там, когда будет достаточно уверен, чтобы предпринять этот последний шаг.

– Я полагаю, моя дорогая, – сказал он и тут же пожалел о таком обращении, которое напоминало обращение дядюшки к любимой племяннице, – что мои размеры и поведение – и возраст временами вызывают трепет, и даже страх у тех, кто плохо меня знает. По крайней мере, так мне говорили те, кто меня знает хорошо. Я не хотел ни причинять Вам боль, ни расстраивать Вас. Что случилось?

Он увидел, что она прикрыла на секунду глаза, прежде чем ответить.

– Пожалуйста, – попросила она, – не могли бы Вы не упоминать маме и папе, что я случайно встретила мистера Сперлинга этим утром? Видите ли, он им не нравится, и, вероятно, они выбранят меня за то, что я с ним поздоровалась. Но я не могла поступить иначе. Или я не подумала об этом, пока не стало слишком поздно.

– Конечно, – заверил он ее, – я уже позабыл не только имя этого человека, но даже само его существование.

– Спасибо, – страх частично исчез из ее взгляда, когда она снова посмотрела на него. – Мне не следовало так поступать. Неправильно было приветствовать его. Я испытала такое облегчение, когда появились Вы.

– Разве ситуация настолько безвыходная? – спросил он ее, хотя ему предполагалось поддержать ее игру.

Страх опять появился в ее глазах. Она закусила губу, сдерживая слезы. – Извините меня, – прошептала она. – Пожалуйста, не сердитесь на меня. Это было в последний раз. Понятно? Больше такого не повторится. О, пожалуйста, не сердитесь на меня. Я вас так боюсь. – И тут же страх перерос в ужас, когда она осознала свои слова - признание того, что чувствует по отношению к нему и к Джеку Сперлингу.

На сей раз, он положил свою руку на ее руку – достаточно крепко.

– По крайней мере, Вы не должны меня бояться, – ответил он. – Какое препятствие? Отсутствие состояния?

Но она изо всех сил прикусила верхнюю губу, борясь со слезами и ужасом – несмотря на его слова.

Перед ними показалась библиотека.

– Я оставляю Вас на попечение служанки, – сказал он, останавливаясь на тротуаре перед библиотекой, и отпустил ее руку. – Мы забудем про это утро, мисс Грейнджер. Этого не было.

Она не убежала, как он ожидал, а серьезно посмотрела ему в глаза.

– Я всегда была послушна маме и папе, – сказала Фанни, – разве только были мелкие проступки. И я буду – я была бы покорной женой своему мужу, сэр. И никогда не подавала бы повода для битья. – И поспешно направилась в библиотеку, а ее служанка пошла за ней.

Милостивый Боже! Что это она выдумала? Он что, выглядит настолько устрашающе? Что за поворот, подумал он. Конечно, теперь жениться на ней для него стало невозможно. Но, вероятно, он уже слишком далеко зашел, чтобы отступить без объяснений. Существовала очень веская причина, которой он не мог поделиться ни с кем. Он не мог жениться на молодой леди, которая любила другого мужчину. Или, которая настолько его боялась, что решила, что он способен побить жену.

И что ему теперь делать?

Но ему не суждено было задуматься над ответом, пока он стоял тут на тротуаре, глядя на двери библиотеки. Они открылись, и оттуда вышли леди Стэплтон и миссис Кросс. Он забыл про свою проблему – все равно она касалась мисс Грейнджер. Он всегда забывал всех и обо всем, стоило ему взглянуть на леди Стэплтон. Они избегали друг друга весь прошлый месяц. Они посещали одни и те же светские вечера, и частенько им было необходимо находиться в одной и той же группе, а также обменяться парой слов. Но они больше не оставались наедине с того самого вечера, когда вальсировали и ужинали вдвоем. В тот вечер, когда он сообщил ей, что они не могут стать кем-то друг для друга из-за той ночи.

Та ночь. Он все время вспоминал о ней, видел во сне, чего не случалось с другими подобными воспоминаниями. Вероятно, он забыл бы о ней, если бы не старался так решительно забыть. Воспоминания волновали его. Он был человеком хладнокровным и рассудительным, а не страстным. Он даже был слегка встревожен своей страстью во время того памятного события. Он с нетерпением ожидал возвращения в Мобли, а затем в Бристоль. После этого, он надеялся, больше ее не видеть. А воспоминания поблекнут.

Он поклонился и ушел бы тут же, но миссис Кросс позвала его.

– Мистер Доунс, – закричала она. – О, мистер Доунс, не могли бы Вы задержаться на пару минут? Моей племяннице нехорошо.

Он заметил, приглядевшись, что леди Стэплтон тяжело опирается на руку своей тети, ее лицо и даже губы были пепельно-белыми, а глаза полузакрыты, – пока тетя не назвала его по имени, она даже не сознавала его присутствия. Глаза её распахнулись, и она встретилась с ним взглядом.

* * *

Семейство Повайз уже уехало на Континент в компании друзей и знакомых. Они намеревались медленно продвигаться на юг, и провести Рождество в Италии. Элен могла бы поехать с ними. В действительности, они требовали, чтобы она поехала, да и мистер Кратчли, у которого были планы на нее вот уже несколько лет, требовал того же, хотя со своей стороны, она никогда не поощряла его. Разумеется, эта поездка была бы веселой. Она бы великолепно провела с ними время, если бы поехала. Она бы избежала самой печальной из всех печальных зим в Англии, – а ведь стоял еще только ноябрь. Она могла бы уехать до весны или даже дольше. Вероятно, она бы смогла убедить тетю поехать вместе с ней, стоило ей приложить некоторые старания.

Но она не поехала.

Она не знала почему. Определенно, Лондон ей не нравился. Почти ежедневно были какие-то развлечения, и она посещала большинство из них ради своей тети. Компания, хотя и разнородная, была близка по духу. Куда бы она ни пошла, с ней всюду обращались с уважением, и даже с теплотой, – даже в тот вечер, когда она надела бронзовый шелк, и леди Фрэнсис Неллер провозгласила ее храброй. Конечно, находится в одном комфортабельном доме предпочтительнее необходимости перебираться с одного постоялого двора на другой. И поездки в экипаже день за днем были утомительны и определенно некомфортны. Она должна была быть счастлива. Но если счастье для нее недоступно теперь, она могла хотя бы быть довольной. Она должна была быть довольной.