Где нет княжон невинных - Артур Баневич

— Почему бы это? Феодалу? Уж не хочешь ли ты сказать, что ваш народный герой славился демократическими заскоками?

— В те-то времена? Не шути. И слушай внимательно. Рыцарь дорожником был, то есть жил за счет того, что на дороге грабанул, и выкуп брал за заложников, которых в застенках держал. Королевичу только того недоставало, чтобы его какой-нибудь оборванец в заржавевших латах в башне держал, пока Гаррол женится и размножаться начнет. Ну и выбор пал на нас.

— А я уж думала, из-за названия, — не выдержала Ленда.

— Нет, — спокойно ответила Петунка. — В то время заведение называлось «У Петунелы». По имени хозяйки. О ней известно немного: только то, что приехала она сюда беременная и без мужика. Купила участок у дороги, что вела из Дивеена в Арустанию и дальше на север, через Лонско в Лелонию, Доморье или даже Драклен. Так-то, мои дорогие. Эта дорога входит в число международных трактов и оправдывает содержание Даже большого трактира. А уж когда на Гнойном Откосе золото обнаружили и лихорадка началась, то в радиусе ста миль инвесторы себе в бороды плевали за то, что позволили Петунеле за небольшие деньги купить участок. Причем с начатым строением. Она участок покупала у вдовы неудачливого трактирщика, которого со строительной площадки волколак утащил.

— Он с каменщиками договаривался о деле, — добавил Йежин. — Поэтому и волклолак намучился. Парень был настолько пьян, что даже не заметил, как бестия его сожрала. Но и волколаку не посчастливилось. Такого жуткого пропойцу отхватил, что ночью прокрался в деревню то ли за кислым молоком, то ли за огуречным рассолом. Потом уснул, и крестьяне на задворках его наутро дубинами забили.

— Не отвлекайся, Йежичек, — шикнула Петунка. — Главное, Петунела создала весьма преуспевающий трактир. Встреча брачующихся должна была окончательно укрепить реноме заведения и привлечь сюда лучших клиентов. Потому что, следует вам знать, ничто так не поднимает популярность заезжего двора, как возможность переспать на ложе, на котором спал кто-нибудь из великих и знаменитых. А бабке должны были достаться сразу два таких.

— Два? — переспросил Збрхл.

— Два, — решительно повторила она. — Бабка не собиралась ничего облегчать этой распутной сучке. Сама так до самой смерти ни замуж не вышла, ни детей больше не родила, ни даже парней молодых и подозрительно упитанных при ней не было. Короче говоря, она была женщина порядочная, богобоязненная и невероятно добродетельная.

— Либо умела держать язык за зубами, — заметила Ленда.

— Она была добродетельная, — торжественно заявила Петунка. — Но давайте ближе к теме. Из-за Ледошки из супружества ничего не получилось. Хозяйка, деликатная и культурная, с самого начала отошла в тень и делала все, чтобы молодые чувствовали себя как дома. Теперь-то уже известно, что это была ошибка: с девчонок глаз спускать нельзя, а свиту не следует размещать далеко, лучше всего укладывать в одном ложе с развратницей. Впрочем, трудно быть в претензии к бабке, во-первых, потому что свиты было мало, чтобы разместить свитских везде, где нужно, а во-вторых, потому что обе стороны втихую рассчитывали на нечто большее, чем торжественный ужин.

— Наконец-то ты это сказала, сестра, — язвительно усмехнулась Ленда. — Вылезло шило из мешка. Ледошка — распутница, да? Но кто-то эту паршивку решил отправить в стоящий на отшибе заезжий двор, кто-то свиту собрал из глухих, слепых и пьющих. И наконец, кто-то воспользовался случаем. Не указывая пальцем, тот, кто благодаря своему положению стоит во главе всего рыцарства и обязан служить образчиком рыцарских достоинств.

— Ленда, ему было семнадцать лет! Нельзя винить нормального здорового парня в том, что он, пойдя на поводу у опытной и распущенной нахалки…

— …тринадцатилетки?! Сестра, ты хоть слышишь, что я говорю? Это же был ребенок! А твой Претокар — приставала к несовершеннолетним! У нас в Бельнице в этом возрасте…

— Ты что-то сказала?!

Вдруг стало очень тихо. Голос Петунки походил на скрежет выхватываемого из ножен клинка. Дебрен мысленно выругался. Он уже думал об этом, но ничего не сделал. Его немного оправдывал тот факт, что все было совершенно очевидно, Ленда слишком груба, а Петунка — умна. Рано или поздно у золотоволосой должны были открыться глаза. И — если верить Ленде — враждующие нации чуяли друг друга за мили. Но все равно совесть его грызла. Реакция оказалась сильнее, чем он предполагал.

— Бельничанка? — Трактирщице пришлось силой проталкивать вопрос сквозь стиснутое гневом горло. — Ты?

— А что? — процедила сквозь зубы Ленда.

— Под этой крышей, — хозяйка тоже цедила слова сквозь зубы, — не принимают бешеных собак, сукиных детей, кретинов и бельничан. Последних — особенно.

— Но, Петунка… — попытался исправить положение Выседел. — Ну какая из девицы Брангго бельничанка? Ты же слышишь, как она говорит. Это не их говор. Акцент у нее как у мэтра Дебрена, а он аж из Думайки родом, так далеко на востоке Лелонии, что, по слухам, у тамошних людей небо во рту черное. Да еще фамилия: Брангго… Ты слышала, чтобы кого-нибудь так на Загорье называли? Ты несправедливо девушку оскорбляешь таким обидным подозрением.

— Благодарю, господин Йежин, — буркнула Ленда. — За намерения, а не за результаты. Потому что ты сам меня обидел.

— Э… да ты что?

— Милые дамы… — пытался вмешаться Збрхл.

— Я уезжаю, Дебрен, — поднялась с лавки Ленда. — Не думаю, что ты станешь меня сопровождать. Не тебя здесь в один ряд с кретинами и сукиными детьми ставят. Но все же, если… то собирайся. Я больше ни одной бусинки под этой бордельной крышей не останусь. Збрхл, прощай! Желаю здоровья. Ты не виноват в том, что твои соплеменники — хамы.

— Акцент? — криво усмехнулась Петунка. — Чихала я на акцент! Ничего ты не знаешь, Йежин! Достаточно одного невежества! Такой самоуверенной, тупой, языкастой, упрямой, неблагодарной, порывистой и слепой может быть только бельничанка! Да — и еще завравшейся! Потому что в одном ты прав! Эта ее якобы родовая фамилия за несколько миль фальшью отдает!

— Я Брангго, дурная корова!! — Кулак Ленды хватанул по столу так, что подскочил бочонок. Збрхл здорово его опорожнил, но все равно вместе с бочонком подскочили на лавках все сидящие за столом. — Твое счастье, что я тебя уважаю!! Иначе б я все твои желтые космы повыдирала!

— Я?! Корова?! — Петунка тоже не могла больше усидеть. — Ты на себя глянь. Еще молодая девка, а до чего себя своим образом жизни довела?! Ну?! До чего?! У тебя зеркала в доме нет, что ли?!

— Заткнись! У меня и дома-то нет! Слишком часто мне его ваши морвацкие разбойники сжигали!