Принцесса лилий - Юлия Галанина

Сведения, полученные из разных источников, говорили одно: виконт не поехал с королем, он отбыл к себе в охотничий замок. И туда же отправился его многочисленный скарб и сундуки с нарядами. (Среди них был и шкафчик с черными черепами, которых у виконта осталось десять.)

Личный куафер тоже отбыл в Шатолу. А уж он-то явно поехал туда, куда переместились кудри его хозяина.

О восточных женщинах в окрестностях Ренна, слава богу, ничего не было слышно. Это был добрый знак.

Жанна узнала, что да, герцогине Анне пришлось выехать раньше, чем думали. Чтобы подчеркнуть, что она не пленница, а правительница независимого государства — хотя всем понятно, какая теперь это независимость, — но именно поэтому, чтобы лишний раз не обижать маленькую страну и юную невесту короля, сопровождают ее не французские войска, а бретонская гвардия. Французские войска следуют чуть поодаль.

А где будет происходить бракосочетание — по-прежнему строжайшая тайна. Ибо ходят слухи, что со стороны Нормандии прибыл отряд отчаянных головорезов, вызванных фон Польхейном, которые не остановятся ни перед чем, будут рыскать по следу французов, будут изыскивать любую возможность расстроить брак.

Шесть самых почтенных горожан Ренна по приказу регентши Анны де Боже были вызваны вместе с юной герцогиней во Францию, и никто не знает зачем… Наверное, в ссылку.

Смутно подозревая, что вряд ли реннские горожане понадобились регентше именно для этого, Жанна поехала было домой.

Но столкнулась с баронессой де Шатонуар. Которая превосходно выспалась и, узнав, что Жанна в городе, велела заложить лошадей. Она с важным видом отправилась обкатывать свой новенький экипаж.

Они встретились. Баронесса без долгих раздумий перепорхнула в экипаж Жанны, величественно отпустив свою повозку обратно в Аквитанский отель.

— У тебя значительно теплее, моя дорогая, — с обезоруживающей прямотой сказала госпожа де Шатонуар. — Так чувствуется, что зима на пороге… А что за шум слышался утром?

— Как что за шум? Будили молодых, конечно же, — удивилась Жанна. — По старому доброму обычаю. Разве Большой Пьер и моя челядь могли пропустить такое развлечение? Они и вечером собираются продолжить пир. Конский бранль будут танцевать, бранль прачек, гороховый. Так что готовьтесь к новому веселью.

— Я всегда готова повеселиться. Но мне тут встретился господин N., который сказал по секрету, — поведала баронесса, — что королевская свадьба будет в замке Лош. Что ты по этому поводу думаешь, моя девочка?

— В замке Лош? — Жанна равнодушно покачала головой. — Почему бы и нет… Хороший замок. Раз его любил дофин Карл, то почему бы его внуку не сыграть там свадьбу?

— Чушь, — презрительно сказала баронесса. — Я прямо сердцем чувствую, что это чушь собачья. Даже если мы закроем глаза на то, что долгое время Лош был тюрьмой для государственных преступников, то сама мысль о том, чтобы привести юную невесту короля в замок, где жила и скончалась фаворитка его деда, — она весьма странная. Король не может до такого опуститься! И вспомните тамошний донжон — он же ужасен! Как на фоне такого венчаться? Не знаю, о чем думали его строители.

— Наверное, о неприступности, — заметила сухо Жанна. — То есть вы думаете, о замке Лош говорят для отвода глаз?

Баронесса энергично кивнула.

— Я думаю, — сказала она с чувством глубокой убежденности, — это либо Шинон, либо Анже. Даже не знаю, кому отдать предпочтение.

— Скорее, Анже, у него же такая куртуазная история, — предположила Жанна.

— Это какая же? — кисло осведомилась баронесса. — История о том, как Фульк Нерра неверную жену со стены сбросил? Хорошенькое начало брака. Да еще эти странные полосатые стены — они ничуть не лучше, чем лошский донжон. Такие же безвкусные.

— А король Рене? — возмутилась Жанна. — А замок Любви?

— И «Анжерский Апокалипсис» на стенах, чудесное свадебное украшение, — подхватила баронесса де Шатонуар. — Смерть и разрушение, добро и зло в извечной борьбе. Как взглянешь — так потом не любить, а всю оставшуюся жизнь молиться будешь, забыв про еду и сон. И потом, моя дорогая, разве замок Любви это не Сомюр?

— Сомюр, — покаянно призналась Жанна. — Я запамятовала. А почему бы королевскому браку не состояться в замке Сомюр, кстати?

— Может быть… — согласилась баронесса. — Но говорят, что после того, как он отошел к французской короне, замок отнюдь не в лучшем состоянии. Изумрудов, рубинов и алмазов там днем с огнем не сыщешь[5]. Нет, Сомюр мы оставим на крайний случай.

— Значит, Шинон?

— Если бы я была невестой короля, то венчалась бы там, — величественно заявила баронесса де Шатонуар. — Там роскошные королевские покои с тронным залом. Опять же есть где гостей принять.

— Но ведь это тоже бывшая тюрьма, — поддела баронессу Жанна. — Там были в заточении тамплиеры. Это пострашнее «Анжерского Апокалипсиса».

— Но зато именно там Жанна Орлеанская встретилась с дофином и уговорила его бороться за корону, — отпарировала баронесса. — Почему на фоне этой славной истории прошлого не осуществить знаменательную историю нынешнего времени? Ведь с той поры он особенно любим королевской семьей.

— А где там венчаться? В часовне Святой Мелании? Фи.

— Часовня Святой Мелании отнюдь не единственная часовня в Шиноне, моя дорогая. Не думаю, что возникнут сложности с венчанием. Но главное сейчас, мне кажется, чтобы доброму королю Карлу не пришла в голову мысль справить свадьбу в замке Блуа. Ведь там находится бедняжка Маргарита Австрийская, которая приходится падчерицей нынешней невесте короля. Представляю эти милые семейные сцены.

— Это исключено, — серьезно сказала Жанна.

Присутствие баронессы в Аквитанском отеле стало ее уже не на шутку раздражать. Но, с другой стороны, не выставишь же старинную подругу матушки на улицу. Как все это сложно…

В который раз не подозревая о Жанниных терзаниях, баронесса сказала:

— И все-таки жалко, что виконт покинул нас.

— Я думаю, это ненадолго, — мрачно утешила ее Жанна. — Виконт — большой оригинал, так что вполне возможно, что скоро мы его увидим.

— Нет, нет, он сейчас там, где самое изысканное общество, — вздохнула баронесса. — А это безумие, о которым ты рассказывала, придает ему некую перчинку, совершенно особое очарование, такое волнующее, такое опасное…

— Слышал бы господин виконт этот блистательный панегирик в свою честь — он был бы, я думаю, очень растроган, — заметила насмешливо Жанна.

— Я всего лишь отдаю дань его светским качествам, — холодно объяснила баронесса. — Ты описала его сущим Жилем де Ре, а я увидела любезного и галантного кавалера.