Операция «Тень» - Иван Цацулин

На совете, состоявшемся тотчас после возвращения Гросса и Андерсена, было решено послать на разведку Эрику; она иногда бывала в горной гостинице, к ее визитам там привыкли, у нее уже имелись там знакомства, которые ей могли пригодиться, к тому же она женщина, и очередное ее появление в долине никого не удивит.

После завтрака Эрика ушла. Она перебралась через скалы и ущелья на восток, вышла к одинокой автобусной станции — до гостиницы было далеко, пешком добираться до нее не имело смысла. Коротая время до прихода рейсового автобуса с севера, Эрика обратила внимание на пожилого, элегантно одетого мужчину, внимательно ее рассматривавшего. По-норвежски он говорил плохо, с сильным акцентом. Судя по выправке, незнакомец был военным.

Часа полтора езды по отличной дороге — и впереди показалась знакомая Эрике гостиница на берегу моря. Отдохнув с дороги, Эрика отправилась на прогулку, она останавливалась с знакомыми и настороженно осматривалась — заинтересовавшего ее человека нигде не было видно, хотя он остановился в этой же гостинице. Он появился лишь к обеду. Поклонившись ей как старой знакомой, по привычке военных поднес ладонь правой руки к виску и представился:

— Гюнтер Курц.

Эрика невнятно пробормотала свое имя, разобрать которое можно было бы только чудом, но незнакомец неожиданно широко улыбнулся и протянул ей руку.

— Я хорошо знаю вас, фрейлейн Келлер, — произнес он с наигранной сердечностью. — И очень рад, что мне посчастливилось встретить вас, да еще значительно раньше, чем я рассчитывал. Право, мне повезло.

Эрика насторожилась, — встреча с соотечественником озадачила ее.

— Не помню, чтобы мы когда-нибудь виделись, — произнесла она холодно.

— Тем не менее я знаю вас, — повторил Курц. — Больше того, я намерен обратиться к вам с просьбой.

Эрика пожала плечами. Они прошли в имевшийся при гостинице садик и сели на скамейку.

— Разрешите? — Курц вынул из кармана портсигар, закурил и обернулся к ней: — Вас, без сомнения, обеспокоила обнаруженная слежка за вашим домиком там, на скале?

Вот оно что! Встреча лицом к лицу, кажется, состоялась значительно раньше, чем Эрика и ее друзья предполагали.

— Я вас не понимаю, — произнесла она, нахмурясь.

Курц спокойно посмотрел на нее.

— Сейчас вы все поймете, фрейлейн. Американцы уверены, что это мы увезли тогда инженера Можайцева, вам удалось перехитрить их. Но только их. — Курц произнес эти слова подчеркнуто и снова внимательно взглянул на нее.

— Бодо Крюгер, ваш сосед по столу, жив, и он информировал нас, что ему удалось обмануть Годдарта, убедив его в том, что Можайцев на борту нашей подводной лодки. Но у нас Можайцева нет. Куда же он девался? Бежать не имел возможности — его могли только унести. Кто и куда? Я надеюсь, вы не принимаете нас за абсолютных идиотов, не правда ли? Поскольку предварительная разведка ничего не дала, в Норвегию послали меня, — собеседник Эрики слегка поклонился. — О, Гюнтер Курц кое-что значит, — произнес он самодовольно.

— Да? — Эрика с нескрываемым презрением взглянула на него. — Не понимаю, зачем вы мне все это рассказываете.

— Немного терпения, фрейлейн, — продолжал Курц, — первое, что я должен был сделать, это установить, где скрывается от нас герр Можайцев, ваш русский друг. Я пустил на это дело моих лучших агентов, и они разыскали его. А заодно и вас.

Эрика хотела вскочить с места, резко запротестовать, но Курц помешал этому — подняв вверх обе руки, шутливо сказал:

— Знаю, знаю, сейчас вы мне скажете, что понятия не имеете ни о каком Можайцеве и так далее, одним словом, все, что полагается говорить в таком случае. Но, поймите, я информирую вас об этом деле вовсе не для того, чтобы получить от вас подтверждение, что Можайцев находится именно там, где он есть, — в хижине на скале, под охраной, это я и без вас знаю. Не верите? Смотрите.

Курц вынул из бокового кармана и бросил Эрике на колени несколько прекрасно выполненных фотоснимков: Можайцев в группе своих друзей, среди которых Эрика увидела и себя. Как им удалось незаметно сделать эти снимки? Точно отвечая на ее вопрос, Курц, продолжая самодовольно улыбаться, пояснил:

— С помощью телеобъектива… С расстояния в три километра… Потом пришлось несколько увеличить, только и всего. Между прочим, такие же точно снимки можно сделать и на расстоянии в десять километров. Техника.

Эрика спокойно повернулась к Курцу, ожидая, что тот скажет дальше. Курц спрятал фотографии.

— Теперь перейдем к той просьбе, с которой я позволю себе обратиться к вам, фрейлейн.

Эрика хранила молчание.

— Прошу вас передать Можайцеву просьбу прибыть сюда, ну, скажем, послезавтра для серьезной беседы, на которую я уполномочен… — Он не договорил, сделав вид, что всецело занят очередной сигаретой.

— Уполномочены — кем? — в упор спросила Эрика.

— Функом… Карлом Функом, — тихо ответил Курц.

— Вряд ли Можайцев придет сюда, думаю, он не захочет разговаривать ни с вами, ни с Карлом Функом, — сказала Эрика.

— Как знать, фрейлейн Келлер, — Курц ухмыльнулся, — во всяком случае, не будем решать за него. Я прошу вас только об одном — передать ему мою просьбу.

— Он не придет, — повторила Эрика, еле сдерживая гнев.

— В таком случае пусть разрешит мне навестить его. О, не беспокойтесь, я не съем вашего Можайцева. Но поймите меня правильно — поручение Карла Функа я обязан выполнить. Дело Можайцева, как отнестись к предложению Функа, — я прошу лишь о том, чтобы он позволил мне повидать его.

— Полагаю, из вашей затеи ничего не выйдет, — сказала Эрика.

На этот раз пришла очередь Курца пожать плечами.

— Поживем — увидим, — философски заметил он при этом. — Давайте договоримся так: если послезавтра в это время Можайцева не будет здесь — на следующий день я отправлюсь к вам сам. Надеюсь, в меня не станут стрелять, не правда ли? Я должен говорить с ним во что бы то ни стало.

— Попытайтесь, — неопределенно бросила Эрика.

На этом беседа была окончена. В тот же день Эрика возвратилась к друзьям и рассказала о встрече с Курцем.

Карл Функ! Для Гросса это было полной неожиданностью. Он все время думал об опасности, грозившей Можайцеву со стороны разведки Аллена Харвуда, и не принял в расчет Функа. Наверное, сыграла свою роль уверенность в том, что, имея Шольца, Функу незачем гоняться за Можайцевым, и только теперь новая мысль молнией мелькнула в его мозгу, мысль страшная в своей реальности; завладевший изобретением инженера Можайцева Карл Функ, по-видимому, решил или захватить в свои руки и самого Можайцева, или уничтожить его, чтобы проектами установки не могли воспользоваться другие, будь то Прайс или Советы. А если так, то Можайцеву сейчас угрожала смертельная опасность. Беседа, о которой просил Курц, только разведка, за которой последуют какие-то действия, вплоть до попыток убийства русского инженера, в этом можно было не сомневаться. Как же отнестись к просьбе Курца? Этот вопрос должен решить сам Можайцев.

— Я приму посланца Карла Функа, — сказал Можайцев, выслушав соображения друзей. — Я должен услышать, чего от меня хочет Функ, и постараться выяснить, как обстоит с осуществлением его замыслов, ради которых он завладел технической документацией аппаратов «М-1».

— Вы хотите выиграть время? — задал вопрос Гросс встревоженно.

— Отчасти, только отчасти. Друзья мои, с самого начала, как только я пришел в сознание, я понял — Функ пустит по моему следу ищеек, он боится, что я восстановлю документы и выбью из его рук страшное оружие. Поэтому все, о чем болтал Гюнтер Курц, только увертюра. Поскольку они не сомневаются, что любое предложение Функа я отклоню, ясно, что разыскивали они меня вовсе не для того, чтобы вести со мной переговоры, наверняка приняты меры к тому, чтобы после получения отказа уничтожить меня.

— Мы защитим вас, — твердо произнес Петер Андерсен.

— Не сомневаюсь в вас, но не имею права подвергать опасности и вашу жизнь.

— Вы хотите капитулировать перед угрозами Функа? — с негодованием спросил старик.

— Нет, ни за что! — горячо заверил Можайцев. — Я своевременно подумал об опасности, в которой очутились ныне мы все. Вы помните о телеграмме, которую я посылал в Париж? Не так давно вы, дорогой Петер Андерсен, доставили мне ответ. Вот он, — Можайцев вынул из кармана бланк телеграммы. — Скоро сюда прибудет мой друг Легран, я исчезну с ним, на его яхте… Прошу вас, друг мой, — обратился Можайцев к молодому Андерсену, — помочь мне добраться вот до этого пункта на побережье, — он показал на карте, — там мы встретим Франсуа Леграна — и я вне опасности. Хотя бы на некоторое время.

— Но Легран может опоздать, — заметил Гросс.

— На один день, не больше, он любит точность и к тому же понимает, в каком положении я нахожусь. Легран не допустит, чтобы я попал в лапы Прайса или Функа. Я хотел уйти к побережью раньше, но когда обнаружилось, что за нами следят, — уходить было нельзя, — этим я мог бы лишь заранее привлечь внимание агентов Функа к приходу яхты. Я могу отправиться в условленное место только после встречи с Курцем.