Позывной «Хоттабыч» 4 (СИ) - "lanpirot"

«ОТСТАВИТЬ КРУШИТИТЬ ВСЕ ВОКРУГ, ТОВАРИЩ ПОЛКОВНИК!» — Мысленный приказ Головина, пробив все мои Ментальные Защиты, ввинтился в голову, основательно ударив мне по «раскалившимся» мозгам.

«Есть отставить крушить все вокруг!» — Привычно среагировал я, деактивируя свой Дар, даже не задумываясь, о том, что делаю.

Черт, а действительно, что же это я творю? Понимание пришло позже, когда схлынул «нервный приступ», едва не отключивший мне мозги. Хорошо, что командир успел…

«Вот, так-то лучше! — Пришла от Головина одобрительная мысленная волна. — Крепись, Хоттабыч, не нужно пока здесь все уничтожать! У нас немного другая миссия! Но позже…»

«Спасибо, командир, что не дал мне сорваться! — ответил я Головину. — Все бы дело загубил… Я все осознал, товарищ оснаб! — по-военному отрапортовал я. — Больше не повторится!»

«Хорошо! — Командир улыбнулся и даже подмигнул мне. — Ты этим ублюдкам и без того прикурить дал! Наступит время, и мы уничтожим под самый корень всех нацистов вол главе с их фюрером! А пока потерпи, старина!»

— Уфф! — выдохнул слегка перепуганный Хартман, уже лицезревший, к каким последствиям может привести мой «взбесившийся» Дар. — Хотабищь, ты уже хорошо себя чуйвствовайт?

— Уже хорошо, Робка! — От избытка чувств я хлопнул Хартмана по плечу. — Немножко разозлился я, вот и Силушку не рассчитал.

— Немножко? — Оберштурмбаннфюрер еще раз ошалело оглядел дымящиеся развалины внешнего периметра концлагеря.

— Ну, по сравнению с нашей тюрьмой — с Абаканом, — хохотнул я, напомнив Роберту о её участи, — это так — пустячок! Они ведь и тебя чуть не отправили на тот свет, дружище! А я к тебе уже привык! И, если эти ублюдки сейчас продолжат — я за себя не ручаюсь…

— Это есть какой-то ошибка… чудовищный ошибка… — поспешно произнес немец. — Не надо здесь, как в Абакан! Здесь очень много есть невиновный люди! Я решить проблему… — И оберштурмбаннфюрер со всех рванул в сторону продолжающей чадить удушливым дымом разрушенной стены концлагеря.

— Робка, ты куда? — громко крикнул я ему в спину. — Давай пособлю!

— Хоттабишь, подожди — не надо, как Абакан! — не оборачиваясь, повторил на бегу Хартман. — Я все устроить… Ждать меня здесь!

— Пусть бежит, — произнес Головин, — может, и правда сейчас все устроит. Так-то ведь операция по доставке наших с тобой задниц в Рейх действительно проходит по заданию самого рейхсфюрера Гиммлера. И должна иметь высший приоритет.

— Думаешь, нам все с рук сойдет? — усмехнувшись, предположил я.

— Думаю, что на первый раз — точно сойдет, — ответил Александр Дмитриевич.

— Слушай, командир, — произнес я, оглядевшись по сторонам, — пойдем, какую-нибудь табачную лавку найдем. Курить охота — спасу нет!

Глава 11

— От одной пачки фрицы, чай, не обеднеют! — самодовольно заявил я, поднося зажженный на кончике пальца Магический Огонек к сигарете командира. — К тому же сигареты — чистый яд! Так что мы, командир, выходит, заботимся об их гребаном здоровье. Пусть спасибо скажут!

После того, как левая суета со стрельбой совсем утихла, а Хартман скрылся в чадящем дыму, мы с командиром прошвырнулись по ближайшей прилегающей к концлагерю улочке. К моей несказанной радости, буквально через десяток домов, удалось обнаружить небольшой магазинчик с такой удивительно притягательной надписью — «табак». Однако, как это и ожидалось, в этот поздний час табачная лавка оказалась закрыта. А уж после того «бада-бума», который мы устроили на проходной «Заксенхаузена», ни одна немецкая обывательская собака нос из дома не высунет.

— И как ты хочешь их достать? — «облизнувшись» на недосягаемый табачок, выставленный на витрину, полюбопытствовал князь. — Неужели стекло витринное кокнешь? А, Хоттабыч? — И он ехидно прищурился, наблюдая за моей реакцией.

— Пфф, командир! — весело фыркнул я. — Ну ты за кого меня принимаешь? За невоспитанного мелкого гопника[1]?

[1] Термин происходит от названия «Городское общество призора», сокращённо — ГОП. Это общество появилось в конце XIX века в Санкт-Петербурге. В ГОП доставляли беспризорников и подростков, которые занимались грабежами и хулиганством, — на перевоспитание. В 1917 году, после Октябрьской революции, общество преобразовали в другое заведение — «Государственное общежитие пролетариата». А в скором времени среди петербуржцев появилось слово «гопники», которым вскоре стали называть молодых преступников по всей стране.

— А тож! — в тон мне ответил командир, которого ничуть не смутил термин «гопник». — Не вижу других вариантов прямо сейчас нам с тобой разжиться куревом.

— Это ты зря так, товарищ оснаб! — менторским тоном выразил я свое «фи» преступным домыслам Александра Дмитриевича. — Мы же интеллигентнейшие люди! Да еще и за границей! Руссо туристо! Облико морале! — Вспомнилась мне одна из крылатых фраз Андрея Миронова из популярного кинофильма Леонида Гайдая Бриллиантовая рука. — Ферштейн?

— Ну-ну… — Сомнения были нарисованы огромными буквами на лице князя Головина.

Не мудрствуя лукаво, я создал небольшой такой Портальчик, чтобы только моя рука могла в него пройти. Когда он проявился перед самым моим лицом, освещая витрину «неоновым» огнем, командир от неожиданности резко отступил в сторону.

— Предупреждать о таком, между прочим, надо! — строго попенял он мне, видимо намекая на совместные неудачные эксперименты с Кощеем. — «Баловство» с пространством иногда боком выходит!

— Извиняй, товарищ оснаб — не подумал, — согласился я с претензией. — А смотри, как интересно получилось: здесь вход, а там, я указал внутрь лавки, — выход.

— Ну, Хоттабыч… — В изумлении покачал головой командир. — Ну, ты даешь!

— Я еще и вышивать могу… и на машинке… — голосом кота Матроскина произнес я, запихивая руку по локоть в созданный мною же мини-Портал. Я почувствовал, как кончики моих пальцев уткнулись в прохладное стекло. Тук-тук! — Постучал я изнутри магазинчика, а затем помахал сам себе ладонью. — Ты какие сигареты больше уважаешь, командир? — спросил я, перебирая пальцами пачки на витрине. — «Reemstma» или австрияковскую «Drama» [2]?

[2] Самой крупной фабрикой по производству сигарет в Германии была фабрика H.F. u. Rh.F. Reemstma. После аннексии Австрии в табачную промышленность Германии была включена мощная австрийская сеть табачных фабрик Austria Tabakwerke, которая и выпускала сигареты «Drama».

Командир, словно меня и не слышал, он разглядывал сквозь стекло мою руку, торчавшую из Портала по ту сторону витрины. А вообще, да — штука завораживающая, если учесть, что «продолжение» моей руки, разорванное Порталом, было развернуто на сто восемьдесят градусов по отношению к видимой части руки, оставшейся снаружи.

— Так чего брать-то, товарищ оснаб? — спросил я нарочито громко, отрывая Головина от созерцания моей «раздвоенной» конечности.

— Да, твою медь, Хоттабыч, да бери ты чего хочешь — не разбираюсь я в немецких сигаретах! — незлобно ругнулся командир.

— Тогда я «Драму» возьму, — сообщил я, снимая понравившуюся мне пачку с полки, — в ней сигарет больше. Целых двадцать пять [3], а не каких-то жалких шесть штучек! Да и табачок, если мне память не изменяет, куда как мягче, и не так глотку дерет!

[3] Сигареты в Германии во время Второй Мировой Войны фасовались по 5, 6, 10, 12, 20, 24 и 25 шт. Согласно суточной норме для солдат Вермахта, обычно в пачке находилось 6 сигарет, пачки по 10 и более сигарет делились между бойцами исходя из суточной нормы.

Распечатав пачку, я протянул одну сигарету командиру, а вторую взял для себя. Огонек на пальце, и вот мы уже глубоко и с наслаждением затягиваемся хорошим «трофейным» табачком. Да, это вам не дерущая горло махра, которой мне в свое время пришлось всласть покурить. Хотя, если в общем — то это та еще отрава! Но Силовики — они, куда как покрепче обычных людей будут, да еще и Магическая Медицина в помощь. А мне, при моей регенерации — вообще до фени! Хрен меня теперь простым никотином проймешь! Поэтому и дымили мы с командиром безо всяких дурных и «задних» мыслей. К тому же — война. И хрен его знает, что тебя ожидает в недалеком будущем — а немножко «седативного», всяко не повредит! А я бы еще и от наркомовских ста граммов сейчас не отказался…