Красавица в зеркалах - Дуглас Брайан

– Никто не собирался жить вечно, не так ли? – ответил Гуннар киммерийцу. – Ни один наемник, во всяком случае, вступая в. отряд, не предполагает, что боги сохранят его для долгой жизни. И довольно об этом!

– Так ты рад меня видеть? – осведомился Конан.

– Да, – ответил Гуннар, но в его тоне прозвучала странная неуверенность. – Я угощу тебя и твоего спутника элем, если хотите. У нас имеются хорошие запасы.

– Что вы здесь делаете целым отрядом? – поинтересовался Конан. – Вот уж не думал, что вас занесет сюда, на край света.

– А ты что здесь делаешь, Конан? – вопросом на вопрос ответил Гуннар.

– У меня здесь дельце, – уклончиво отозвался киммериец.

– Ну а нас наняли для того, чтобы мы охраняли эту башню, – заявил Гуннар.

– Охраняли? Но что здесь такого, что можно охранять? – Копай не слишком удачно изобразил удивление.

Цинфелин подъехал поближе, но Конан сделал ему знак, чтобы юноша не вмешивался.

– Ты знаешь наше правило, Конан, – сказал Гуннар. – Нам платят деньги за работу, а мы не задаем лишних вопросов. Наш наниматель хочет, чтобы мы никого не пропускали в башню, кроме него самого. Вот чем мы занимаемся.

– И что, много было желающих сюда забраться? – прищурился киммериец.

Гуннар оглушительно, но как-то безрадостно расхохотался.

– Сказать по правде, ты – первый, – фыркнул он. – Мы здесь пухнем со скуки, но выбора у нас нет. Тот, кто нас нанял, хорошо знает свое дело. А теперь – убирайся, киммериец, и уводи с собой своего дружка! Убирайся, покуда цел! У нас с тобой нет вражды, и никто из нас не желает тебе зла. Однако если ты попытаешься проникнуть в башню, мы тебя убьем. Мы выполним наш контракт, чего бы нам это ни стоило.

– Почему? – спросил Конан. – Неужели плата так высока?

Цинфелин подъехал еще ближе и решился вмешаться:

– Сколько бы ни заплатил вам ваш наниматель, назовите цену – и я дам вдвое больше.

– Ты? – Гуннар смерил юношу взглядом. – Да кто ты такой?

– Я Цинфелин, наследник графства Бенойк. Поверьте, я хорошо понимаю, о чем говорю. Я не даю обещаний, которые не смогу выполнить.

– Ты не сможешь дать нам вдвое больше того, что нам заплатили, – отрезал Гуннар. – Ты не сможешь дать нам даже ту цену, которую платит наш наниматель. И покончим на этом. Мы не желаем вам зла, поэтому просим по-хорошему: уезжайте.

К удивлению Цинфелина, Конан кивнул.

– Хорошо. Будь по-твоему, Гуннар. Уезжаем.

Он действительно сел на коня и двинулся прочь. Цинфелин, недоумевая, последовал его примеру.

Стражники, помедлив, вернулись в башню.

Когда Конан и Цинфелин остались наедине, молодой граф не выдержал.

– Как ты мог! – взорвался он. – Ты был в двух шагах от нашей цели и отступился! Почему ты не добился у этого Гуннара – какую цену ему предложили? Ведь вы, кажется, знакомы! Он даже считает себя твоим другом…

– У наемников не бывает друзей, – ответил Конан совершенно спокойно. – Только наниматели и товарищи по оружию. Наемник так же легко простит предательство, как другой человек простит кражу конфеты из золотой вазочки. Наемник доверяет только самому себе. Гуннар мне не друг.

– Стало быть, и ты мне не друг? – спросил Цинфелин.

– Не обольщайся, – хмыкнул Конан. – Ты еще не доказал мне, что можешь быть моим другом. Но я не предам тебя, если ты об этом.

– Да, да, знаю… – пробормотал Цинфелин, думая о своем. – Почему же ты не попытался прорваться в башню?

– Потому что их – пятьдесят человек, – ответил Конан. – Даже я не в состоянии одолеть с наскоку сразу пятьдесят здоровенных воинов, вооруженных, к тому же, до зубов.

– Стало быть, ты – трус! – заявил Цинфелин.

– А ты – белоручка и дурак! – ответил Конан равнодушно. – Хочешь загрести жар моими руками? Ничего не получится. Нужно действовать с умом.

Цинфелин побледнел и закусил губу.

– Ладно, – смягчившись, проговорил Конан, – не кипятись.

– Я убью этого капитана, – прошептал Цинфелин.

– Очень хорошо, – сказал Конан таким тоном, каким кормилица успокаивает капризного ребенка, суля ему луну с неба. – Конечно, убьешь. Нападем на них ночью.

– Ночью? – Цинфелин медленно поднял на Конана глаза. – Но ведь они и будут ожидать ночного нападения!

– Нет, не будут, – Конан покачал головой. – Напротив. Этот капитан меня знает. Он подумает, что я подумаю, что он будет ждать меня ночью…

Конан говорил рассеянно. Было очевидно, что его мысли занимает некое постороннее соображение, не имеющее никакого отношения к планам атаки.

Цинфелин решился нарушить задумчивость своего спутника.

– Скажи, что тебя так беспокоит? Неужели предстоящая стычка с наемниками?

– Стычка? – Конан выглядел удивленным. Несколько мгновений он размышлял, словно пытаясь понять, о чем вообще шла речь, а затем покачал головой. – Нет, стычка меня совершенно не волнует. Я думал сейчас о другом. Об одной очень странной вещи. Видишь ли, Цинфелин, несколько зим назад я слышал, будто этот капитан, Гуннар, погиб вместе со всем своим отрядом. Я, конечно, очень рад был увидеть, что это не так… И все же не всякий слух следует отметать как несущественный. Наемники бывают очень точны в подобных случаях. Еще одно правило. Всегда хорошо знать, кто жив, а кто мертв. Кого могут нанять, а кого уже никогда нанять не смогут…

Конан и Цинфелин устроили лагерь на вершине холма, так, чтобы видеть все побережье: обе башни, рыбачий поселок и пролив.

Лошади были рады убраться подальше от этих жутких мест. Сейчас они паслись, пощипывая свежую траву, и выглядели довольными. Чего нельзя сказать об их хозяевах.

– Надвигается буря! – сказал Конан, всматриваясь в горизонт.

Небо было голубым, безмятежным, так что Цинфелин удивленно воззрился на своего спутника.

– С чего ты взял?

– Видишь вон то маленькое облачко на горизонте? – показал Конан. – Скоро оно вырастет так, что закроет все небо, и оттуда вырвутся молнии и громы.

– Откуда ты знаешь подобные вещи? – еще больше удивился Цинфелин.

– Мне доводилось плавать по морю.

Цинфелин только пожал плечами.

– В любом случае, мы мало что можем сделать. Если начнется буря – она начнется. От нас ничего здесь не зависит. Мы ведь не боги, чтобы остановить стихию, – заметил молодой граф.

Конан зловеще ухмыльнулся.

– Поищем какое-нибудь укрытие, – предложил он. – Иначе вымокнем до нитки. Впрочем, хорошо, что мы на суше. Будь мы сейчас на море – тяжко бы нам пришлось.

Цинфелину невольно пришел на ум шепоток рыбаков из поселка: «Они нам не подходят – они пришли посуху»… Молодому человеку показалось, что он вот-вот поймет тайный, страшный смысл этих слов.