Ломовой кайф - Леонид Влодавец

— Давай представим себе, что он там оказался. Ты заведешь, если что? Умел ведь когда-то…

— «Ми-2», возможно, и подниму. «Восьмуху» — уже без гарантии. А если ночью

— худенько получится.

— Вот поэтому, дорогой, мы до ночи тянуть не будем. Сейчас по моим командирским — 10.34 утра. Уважаемый Магомад, посидите здесь, поскучайте немного.

— Хорошо, пожалуйста! — невозмутимо произнес аксакал.

— Остальные — за Ольгердом!

Юрка, конечно, правильно понимал свое место в данной компании и в «обсуждении» участия принять не посмел. Он послушно встал на свое место в «колонну» — то есть позади Милки — и пошел вниз по ручью, не говоря ни слова. Однако, сказать по правде, в успехе предстоящего мероприятия он очень сильно сомневался. И не потому, что не верил в силу, сноровку и разные там морально-волевые качества братьев-«мамонтов», а потому, что весь этот сумасшедший вариант строился на сплошных «если бы да кабы».

Начать с самого простого. Ведь Ольгерд, этот подземный ас, и тот толком не знает, куда течет тот ручей, по которому собирается вести «мамонтов». Конечно, он тут много лазил, и, наверное, у него в голове уже имеется нечто вроде трехмерной схемы всех этих подземных лабиринтов, нарытых матушкой-природой. И ежели он еще где-то не проползал в натуре, то может достаточно точно предсказать, куда выведет та или иная дыра. Но ведь может он ошибиться? Как нечего делать! Конь о четырех ногах, да спотыкается… И в результате этой ошибки весь план накроется медным тазом уже на начальной стадии.

Дальше. Допустим, что Ольгерд не ошибся и этот ручей действительно впадает в ту самую речку, по которой можно проехать на катамаране. Но только не на пятьдесят метров ниже грота, где остался катамаран, а, допустим, на двести или триста. Короче, на таком расстоянии, что веревки у Ольгерда попросту не хватит. Опять полный, выражаясь культурно, облом. Правда, он, конечно, «человек-паук», может небось и без веревки по потолку пройтись, но как его потом заарканивать, когда он помчится на катамаране почти со скоростью автомобиля? Таран лично никогда не пытался заарканивать автомобиль, идущий на хорошей скорости, и другим этого тоже не посоветовал бы.

Было и еще одно «но», связанное с катамараном. А что, если федералам придет в голову протиснуться через шкуродер со стороны выхода «Ручейный» и спуститься в «колодец»? Ясно ж как божий день, что катамаран они без присмотра не оставят! И Ольгерд попросту попадет к ним в лапы.

Ладно, пусть и тут все сложится успешно. И веревка окажется нужной длины, и засады у катамарана никто не поставит, и сил хватит, чтобы вчетвером подтянуть катамаран к «устью» ручья. Конечно, мог его Ольгерд видеть, это «устье», раз он уже проезжал по этой речке до самого выхода на поверхность. Но даже если катамаран удастся удержать на таком месте, где два потока сливаются в один, и даже если трое смогут дождаться, пока деда Магомада принесут, как погрузиться и сесть в это хлипкое корыто из двух «стручков» с сеткой посредине?

Хрен с ним, допустим, как-то уселись и поехали. Конечно, надо будет еще нигде не перевернуться, не распороть поплавки, не повылетать за борт и, главное, не утопить драгоценного дедушку Магомада. Но это все мелочи жизни.

Стало быть, можно считать, что благополучно доехали до выхода на поверхность и впадения в нормальную реку. Но где гарантия, что те самые «хлопцы» поставят свою засаду именно там, куда ее поместил Ляпунов? И вполне возможно, например, что они — совсем не дураки! — просчитали такую хитрость, как высадка в бухточке (куда, кстати, далеко не просто будет зарулить!). Высадишься там — и тут же попадешь под пулю.

Ну, и самый финиш, конечно. С каких рыжиков Ляпунов взял, что у «хлопцев» на такой-то поляне будет стоять вертолет? Они ему что, докладывали? Навряд ли! Конечно, приятно полетать по воздуху после подземно-водных путешествий, но, насколько Тарану помнилось, Топорик в течение этого последнего года на вертолете не летал. А даже очень опытный пилот после такого перерыва без всяких там вывозных-провозных полетов за штурвал не садится. Тем более что Топорик гарантировал взлет только на «Ми-2». Ладно, можно поверить, что он и на «Ми-8» улетит (хотя улететь мало, надо еще и сесть где-нибудь). А если там вообще будет «Белл», «Чинук» или «Ирокез» какой-нибудь, которые Топорик, может, и видел где-нибудь, но понятия не имеет, как их поднять?

Но даже если Топорик сумеет взлететь и справится с машиной в полете, это еще ничего не гарантирует. Например, от «стингера», который могут запустить с какой-нибудь горки или от очереди из «ДШК» либо «утеса». Необязательно, что это сделают уцелевшие бойцы Ахмеда, — тут и другие бродят. Кроме того, и федералы, обнаружив в приграничной полосе неведомо чей вертолет, могут прислать «мигаря» или «сушку». Даже если у них есть приказ сперва принуждать к посадке, а лишь потом мочить, ничего хорошего в таком разе не произойдет. К тому же предстоит проходить на этом вертолете две границы. То, что при полете сюда бывшую досаафовскую «аннушку» азербайджанские и грузинские ПВО «не заметили», — это одно. Там, должно быть, «все было схвачено, за все заплачено». Но вот насчет вертолета им покамест никто ничего не сообщал. Тем более что вертолет этот мог прилететь с российской территории и в сопредельных государствах его никто не ждал. Конечно, с борта, наверное, можно связаться с той площадкой, откуда вылетали на «Ан-2», но вот хватит ли горючего, чтобы туда допорхать?

В общем, как ни прикидывал Таран, все выходило хреново. Но ничего другого, как надеяться на лучшее, не оставалось.

Итак, они дошли до слияния двух ручьев, и Ольгерд повернул налево, туда, куда и сам еще ни разу не добирался. Как уже говорилось, воды тут было по бедра, а через десяток шагов она поднялась до пояса. Течение подпирало, и, как казалось Юрке, плыть было бы гораздо проще, чем идти. Правда, вскоре трещина, по которой тек ручей, расширилась до полутора метров, а уклон уменьшился. Стало намного мельче, вода опустилась до колен, и сила течения тоже уменьшилась. Вверху сходившиеся в острый угол края трещины раздвинулись, округлились и превратились в свод.

По такому относительно спокойному ручью потопали еще метров пятьдесят, и тут сквозь его мирное журчание откуда-то спереди стал отчетливо доноситься буйный гул реки. А вот в русле самого ручья появилось множество крупных камней, отчего, конечно, удобнее не стало.

— Похоже, не ошибся Сусанин! — пропыхтела через плечо Милка. Таран на это никак не ответил. Во-первых, потому, что не был уверен, что это та самая речка, а во-вторых, сильно сомневался насчет того, что Ольгерду удастся провернуть свой финт с веревкой и катамараном.

Прошли еще десяток шагов и, оказавшись за поворотом ручья в мотающемся из стороны в сторону свете фонарей, увидели то, что Ольгерд обозвал «устьем».

— Это то самое, что нам нужно! — перекрикивая гул воды, радостно проорал Ольгерд. — Я здесь мимо на катамаране проплывал.

Когда остальные четверо подтянулись к нему поближе, Ольгерд, уже не надсаживая горло, начал объяснять:

— Ручей впадает в речку не напрямую, а со ступеньки полуметровой высоты, верхнее ребро у нее водой сглажено, через него можно даже втащить катамаран сюда, в ручей. Ручей здесь вполне тихий, главное — не поскользнуться и не свалиться в речку. Ну и чтоб веревкой не сдернуло невзначай. Короче, я сейчас обвязываюсь, делаю первый крюк и выхожу на стенку туннеля. Вы страхуете и понемногу травите веревку — как обычно. Держитесь дальше от речки! Если смайнаете — реанимация не поможет. Связь попробую держать по рации, но, если не будет доходить, запомните: три коротких подергивания — трави веревку! Четыре — выбирай!

Ольгерд обвязался, Топорик взялся держать бухту веревки, а Ляпунов — придерживать Топорика. Таран с Милкой пока остались в резерве.

«Пан Сусанин» не спеша проверил, все ли у него на поясе закреплено как следует, легко ли молоток вынимается, хорошо ли крюки с кольцами снимаются с проволочного кольца-связки. Потом Топорик вытравил ему немного веревки для свободы действий, и Ольгерд осторожно подошел почти к самому краю каменной ступеньки, с которой ручей стекал в речку. Снял крюк со связки и, вынув молоток, стал вбивать крюк в стену поблизости от угла, разделявшего туннели речки и ручья. Конечно, этот угол вовсе не был прочерчен по линейке. Там и выступы были, и выбоины, и сколы. Вот в один из сколов, почти у самого свода туннеля, по которому тек ручей, Ольгерд и вколотил первый крюк с кольцом. Подергал, проверил, крепко ли держится, выбрал немного слабины с веревки, сделал на этой слабине полупетлю и продернул полупетлю через кольцо. Топорик вытравил ему еще несколько метров веревки.

После этого Ольгерд пристегнул к полупетле карабин своего пояса и махнул рукой Топорику:

— Выбирай!

Топорик и Ляпунов потянули веревку и подняли Ольгерда почти на метр вверх. «Спайдермен» поставил правую ногу на выбоину со стороны ручья, а левую — на уступ со стороны речки, обхватил угол ногами, а затем, сняв левой рукой со связки второй крюк, правой выдернул молоток. Затем Ольгерд принялся забивать этот крюк в стену, но уже «речного» туннеля. Когда крюк был забит, «пан Сусанин» сунул молоток в петлю на поясе, подергал кольцо для пробы и скомандовал: