Ох и трудная эта забота из берлоги тянуть бегемота. А.И. на тему 1905 год. Общий файл. - Борис Каминский

После частичного восстановления интеллекта Дима решил ускорить процесс 'выздоровления' посредством колуна. Попытки друзей оказать ему посильную помощь наткнулись на жесткое возражение, что таких алкоголиков он сегодня к инструменту не допустит. И вообще, в возрасте старше Христа пить надо меньше, а думать надо больше и желательно головой, а не задницей. Попутно 'старые алкаши' узнали о себе так много нелицеприятных подробностей, что срочно решили совершить паломничество к стенам храма Христа Спасителя.

Ближе к вечеру компания вновь расположилась у импровизированного камина, роль которого выполняла голландская печь.

- Итак, господа, - без воодушевления начал Федотов, - обстоятельства вчера сложились не в нашу пользу. Можно сказать, неблагоприятно сложились обстоятельства. Вместо обсуждения наших задач мы принялись обсуждать постороннего нам человека, а это неправильно.

Борис никак не мог найти нужную тональность. Слова падали монотонно, словно ошметки грязи. Получалось казенно и глупо.

- Мужики, да на хрен нам нужен этот посторонний!

Федотов посмотрел на нахохлившегося Ильича, одновременно отмечая, что правильный тон найден.

- Вот что, уважаемые, я могу долго читать нравоучения о вреде абортов, но оно нам нужно? Тут сидят не детишки - так что давайте ближе к ... организму.

Ильич все утро неосознанно ожидал повторения вчерашней выволочки. Последние дни он жил странной жизнью. Вокруг был реальный мир, в котором он с кем-то говорил, что-то делал, смеялся, спорил, но душа его была отстранена от происходящего. В душе он переживал ярость своих друзей и религиозный экстаз от осознания некоторого высшего предназначения. Это состояние раздвоенности становилось невыносимым. С одной стороны были его товарищи, призывающие стать по-настоящему состоявшимся человеком. Ради этого готовые поделиться, давшие ему кров и позаботившиеся о нем в болезни. С другой стороны хотелось и дальше испытывать состояние благодати. От этого в душе нарастал дискомфорт. Религиозное чувство истончалось - слишком много было справедливых упреков в словах его друзей. Ему показалось, что последние слова Федотова открыли в его сознании маленькое окошко. В это окошко, в эту крохотную щель проникло понимание реальности. Он увидел себя вчерашнего, пытающегося не столько убедить своих товарищей, сколько защитить неизменность своего представления о мире. Он словно вернулся в свои первые студенческие годы. Мир тогда был простым и ясным. В те годы впереди было будущее с захватывающими перспективами, лишенное постоянных угроз, нищеты и брюзжания жены. Тогда он мог дарить.

Владимир Ильич не был человеком жадным, не был он лишенным честолюбия. Между тем, в родном мире как-то так получилось, что он стал ощущать - есть люди, имеющие право им повелевать, и он к этому сословию не принадлежит. Это было отвратительно, противоестественно и в то же время помогало ни о чем не думать. Принимать все таким, как есть. Таково было воздействие обрушившегося на него потока новой идеологии. В этом мире он находился под столь же мощным воздействием, но противоположенного свойства. Сейчас, в эту самую минуту, случилось первое изменение, от этого на душе вновь стало легко и спокойно - вокруг опять были свои.

Те самые 'свои', психолог без практики и заурядный инженер-электрик, весьма смутно осознавали творящийся в сознании Мишенина хаос. Их слова и поступки в отношении математика носили скорее интуитивно-эмпирический характер. Одно они понимали твердо - с таким 'подарком судьбы' им было не по пути.

- Дядьки, - продолжил Федотов,- я полагаю, что заниматься подобной глупостью мы больше не будем. Нет нам в том резона. У нас своих проблем выше крыши. Дима, ты у нас младший? Вот тебе и первое слово. Что скажешь по поводу переезда за рубеж?

- Эт точно, младший. Чуть что, так Дима, - ворчал Зверев. - Впрочем, сами напросились. Борис Степанович, а у нас есть точное представление о том, что мы будем делать за бугром?

Борис ожидал шуточного ответа или какой-нибудь 'нудятины'. Ильич, ожидал чего-то особенного.

- Борис Степанович, вы же сами понимаете, что мы сейчас никуда не поедем. Я поясню. Во-первых, иностранными языками владеет один Доцент. Во-вторых, мы здешний-то менталитет толком не понимаем, а там вообще придется тушить свет. И, самое главное, мы не знаем, что будем делать сразу по переезду.

Еще в 'турпоходе' переселенцы решили, что там, в 'теплых краях', они сосредоточат усилия на промышленности. Только этим путем они могли обеспечить себе по-настоящему уверенный доход. К такому выводу их подтолкнул анализ имеющихся знаний и умений. Свои надежды друзья в основном строили на знаниях Федотова в электротехнике. Впрочем, и Дима с Доцентом имели представления, чем им заняться за границей. Однако всерьез вникнуть в проблемы переселения до сих пор не сложилось.

- Старый, - продолжил Зверев, - только не прикидывайся, что ты этого не понимаешь. Так что, уважаемые старички, у нас есть единственный путь: в здешнюю жизнь мы начинаем въезжать на нашей исторической родине. Потом спокойно рвем когти, куда нам захочется.

В тишине был слышен треск догорающих поленьев. Тонко посвистывал едва кипящий самовар.

- Дим, самое интересное, примерно такую же мысль высказал Ильич.

- Это когда вы с ним до храма бегали?

- Ну да. Я как раз глядел на купола, а Вова тут и высказал, мол, не рановато ли уезжаем?

- Интересно девки пляшут, - оживился Дима. - Коллеги, а ведь это симптом коллективной ностальгии. Что б мне всю жизнь якорь затачивать. Степанович, а когда ты глядел на купола, тоска не забирала?

- Да было дело. Но ты же сам знаешь, что скоро начнется в России и чем закончится, - опустил голову Федотов.

- А может, что-нибудь сделаем? - с просительными интонациями подал голос Мишенин.

- Ильич! - рыкнул Федотов. - Мы обсуждаем, как нам приумножить свои деньги. Всё! Фантазии на фиг.

- Да жалко же.

- Жалко, Вова, у пчелки, а у нас голова на плечах. Закончили!

- А сколько мы здесь задержимся? - смирившись, уточнил Ильич.

- Да черт его знает. Может, года на два, а может, пару лет дотянем. К концу лета как-то разберемся.

- А почему вы оба все время говорите об Америке, может, нам лучше перебраться в Европу? К примеру, в той же Швейцарии никаких потрясений не будет.

- А в самом деле, почему? - глядя на Дмитрия, переадресовал вопрос Борис.

- Швеция, Швейцария. Ильич, да ну их, этих одомашненных. Не по мне они. Жить надо там, где жизнь бурлит. Ты, Вова, пойми, - словно маленькому втолковывал Психолог, - со Штатами ясность полная. Войн нет, мировой лидер и все такое прочее. Честно сказать, я бы и в России остался, но второй раз жить в нефтяной провинции мира - не хочу.