Чиста пацанская сказка - Беркем Атоми

До чего хорошо, спрыгнув с постели, ощутить холодок чистой рубахи на отмытом до скрипа теле. Шершавые, потерявшие грязный лоск штаны, снова будто из лавки казакин, еле слышный запах щелока - ерунда, выветрится. И главное - тело слушается, даже пытается по собственной инициативе перепрыгнуть через две ступеньки.

– Вот, барин, полезай в корзину, да накрывайся рогожею. Я тебя волосами поверху присыплю, ни одна собака в жизнь проверять не полезет.

– Че ж они такие вонючие-то…

– Какими им быть-то, там в стоках черного сала на палец набивается. А человечья грязь страх до чего вонюча… Ладно, полезай, человек. Кул-Тху даст, дак и свидимся.

– Счастливо, Хрыкифор.

Безвозбранно прокатившись под вонючими волосами через пол-Мусорсквы, человек покинул корзину на Повдольской щеточной мануфактуре. Продравшись через густое море телег, ожидающих разгрузки, человек вышел за ворота мануфактуры, радостно вдыхая прохладный предосенний воздух, уже несущий горькую нотку начавшей опадать листвы. Снова дорога, и снова на кармане ноль да вдоль - о Крыле лучше не вспоминать, йоббитские прогоны срока давности не имеют. Человек решил пройти до Апчихова пешком - дабы посадкой на южный дилижанс не создать совпадения - на тот случай, если кто-либо сопоставит описания объекта, мывшегося у Хрыкифора, человека, прошедшего через щеточное производство и человека, севшего на транспорт в Повдольске.

Человек шагал по Старой Шниферопольке под неярким августовским солнцем, порой останавливаясь пошутить со старыми орчихами, продающими у дороги разную хрень, и потому вошел в Апчихов отяжелевшим от съеденного. Обходя въездной кордон, Марат переоценил размеры этого населенного пункта и прошел леском и дачами с пол-Апчихова, прежде чем догадался, что если прямо сейчас не свернуть, то скоро уже откроется Сырбухов.

Над станцией, показавшейся в конце пыльной улочки, плыл дух шашлыка, разноголосица отъезжающих и всегдашний пронзительный вопль наперсточника: "кручу-верчу-выйграт хочу! мушшина подходите, ставыш семь снымаешь сорок" и так далее, с веселым цыганским выговором. "Ужин" - машинально отметил Марат. В знак благодарности к старому Зашквару, сняв с кидавшего три листа зыганенка золотой, Марат подмигнул не решившейся вмешаться охране, и подсобрал мальчишке толпу, начав кричать, махать руками и "ставить". Вывинтившись из толпы, Марат обошел заинтересовавшихся гвалтом мусоров и подозвал одного из охранников, молодого нарядного ракшаса:

– Чавора, в этой деревне сидят во что-нибудь, окромя верю-не верю?

– Хэ, лучи, ты не поверишь, тут кабак с закатом уже на клюшке… Нет, нет, лучи, не найдешь ты здесь катрана…- засмеялся ракшас. - Что, уехать хочешь? Пайдем, до Дулы уедешь, там все найдешь.

– У меня на кармане только монетка, что я с вашего паренька снял.

– Э! Лучи, с ума ты сошел, деньги не нужны. Я тебя без денег на дилижанс посажу, что ты. Ты к братишке с пониманием подошел, науку ему сделал, людей подогнал - что я, деньги возьму? Пайдем, уйдет скоро!

Проспав ночь на свободной крыше дульского дилижанса, Марат с первыми лучами солнца въехал в столицу орксийского оружейного дела. Дула чем-то приглянулась человеку - может, в этом было виновато утреннее солнце, нежно раскрасившее просыпающийся город во все оттенки старого дерева, зеленой еще травки на косогорах под мощными башнями и едва тронувшейся в желтое листвой кленов. Погуляв по примыкающему к станции базару, человек с видимым удовольствием останавливался поболтать со степенными бородатыми орками, молча стоявшими со своим оружием, вертел в руках кинжалы и засапожники, присмотрел себе на перспективу Авторитетский конный гарнитур; прикинул, не затариться ли здесь оптом, когда начнет комплектовать шоблу для воплощения мечты. Нет, качественное дульское оружие выходило дороговато…Захвачу замок, и разбегутся наемнички с моим оружием, гарнизону придется все по новой покупать. Обойдутся, вон, дешевки чечешской наберу - на раз хватит, замок взять…

Дождавшись вечера, Марат посетил местный культурно-досуговый центр, скоротав время до ночного дилижанса на Грыстов за настольными играми в интеллигентной компании. Проведенное за столом время обогатило Марата бесценным опытом: в Дуле прекрасно делают оружие, но за столом ведут себя как целки -…что это еще такое, стоит проиграть хорошему человеку лишнюю десятку, как здоровые мужики тут же встают и пытаются откланяться? Видимо, весь янь выходит из них на работе, впитанный прекрасным булатом… Решив вопрос финансирования дальнейшего путешествия, Марат тем самым вывел на уровень приоритета проблему, кратко сформулированную им так: "И чо дальше?"

Главная доселе проблема с каждым оборотом колеса становилась все более расплывчатой: какой бы вес не имели йоббиты в Мусорскве, на просторах живущей по своим поняткам Орксии их неудовольствие мало что означало. Жаль, конечно, навсегда закрытой теперь для него Мусорсквы - бабла там полно, само в руки прет, однако Марат чувствовал - надо тормознуться, привыкнуть к новым возможностям и не торопиться что-то решать. Подпрыгивая на ухабах, Марат даже не заметил, как само собой стало бурчаться:…Слам порвали - Ялта ждет, Загорелы де-евочки, Отвези нас, самолет, Ляжку жгут копе-ечки…

…Ялта, Ялта, в рот компот…- Марат разочарованно осматривал с высоты ишака гнусную деревню. - Ни бара, ни пляжа, ни дамы с собачкой… Приперся, называется, на курорт всесоюзного значения. А тут! Ни… и луку мешок. С другой стороны, грыстовские парни уж больно резкие, симфежопольским бы не уехал - остался б в Грыстове-Папе наподольше, до Суда Последнего… Марат поежился, вспоминая Грыстовский сеанс одновременной игры двумя колодами. Чуть ведь на ножи не поставили, коряч-чие грыстоф-фские паарни, твою медь!…Ладно. - закусил губу Марат. - Раз приехал - не грыбет! Море то же самое, буду отдыхать… Через три дня он недоумевал - отчего не поехал сюда сразу; через неделю его решимость остаться в Ялте навсегда стала крепче прапорского лба - это был настоящий рай. Полторы сотни, оставшиеся у него после Грыстовского инцидента и рассматриваемые как немножко грязи из-под ногтей, здесь были Капиталом, от которого поплохело бы самому Кырле-Мырле. Здешний рыбак на один золотой месяц кормил семью при ежевечернем полноценном отдыхе - вино шло по грошу за кувшин, и не из всякого кувшина наливалось с одной руки.

Сняв угол за шесть алтын на полгода, Марат уже к вечеру плотно спелся с хозяином, Хрыпоповпулосом Сарназиди, причем к концу второго кувшина заеденый совестью Хрыпус раскололся - нормальным ценником по всему Грыму считалось четыре; на что получил от квартиранта встречное предложение - пропить эту разницу и забыть о мелочах, и первые три кувшина даже успевал иногда вспоминать - а какая это разница, и кому она должна зачесться, но потом подтянулись еще соседи, и думать о всякой хрени стало окончательно некогда… На третий день, когда алтын пошел к концу, и лавочник Синиямпулос перестал было улыбаться, Марат нашел завалявшийся в штанах пятиалтынный. Кефаль спокойно нерестилась у самой Ялты, неделю гудевшей на сдвинутых посередь деревни столах - то у Нахеракулоса день рожденья, то Успенье Артемиды, то Виноградный Спас, то с ногайской деревеньки возмутительно трезвые пацаны за рыбкой спустились, да только рыбки нет, пацаны - извиняйте, просинячили мы этот вопрос; а… может, по пять капель? Раз такое дело…