Полвека тому вперёд (СИ) - Кара-Басов Максим

Топор наконец-то оторвался на мне. Пока двое дюжих молодцов тащили меня, пересчитав моими коленями все ступеньки в подвал, Топор ещё вёл себя прилично. Но, подведя меня к двери камеры, он развернул к себе лицом:

— Ну-ка, подождите-ка, ребята, — прохрипел.

Он вывернул мне правую руку и ловко стянул с пальца моё кольцо новика. И молча начал бить.

Кулак прилетел сначала в печень, меня согнуло втрое. Топор добавил по холке, потом, втолкнув меня в камеру, продолжил месить ногами. Воины воеводы повисли на его плечах, оттащили от меня:

— Хватит, остановись!

Топор сплюнул под ноги:

— Ничего, не один день тебе здесь сидеть, урод!

Дверь захлопнулась и я, кое-как дополз до нар и свалился на них. За какую-то минуту сержант умудрился избить меня до состояния полутрупа. Хорошо, что он был не один, остановили — мог ведь и до смерти забить.

Камера была невелика. Когда-то она была частью общего подвального помещения, судя по низким потолкам и каким-то трубам вдоль наружной кирпичной стены. Остальные стены были выложены грубым камнем на глине, и очевидно, уже совсем недавно. Под самим потолком было небольшое слуховое окно с вбитыми в него парой арматур. Дверь, явно с какого-то старого фургона, тем не менее была довольно прочна. Нары, старый растрескавшийся унитаз в углу без бачка, откуда прилично несло канализацией. И всё.

Я заснул… И проснулся лишь тогда, когда лучик рассветного солнца пробился через муть слухового оконца.

Соседняя камера пустовала недолго. Судя по звукам, в неё тоже кого-то затащили, там забубнили голоса, раздался вскрик и затем наступила тишина.

Ненадолго.

Я услышал за стеной какое-то шуршание, затем кусочек глины между камней вывалился на моих глазах и упал на нары.

— Эй, Молчун! — прошептали в дырке. — Ворона! — я с трудом подполз ухом к отверстию, — А ты как здесь? Что происходит?

— Это ты мне скажи. Перовский, гнида. Приказал меня схватить.

— Ну и дела, — я закашлялся, скорчившись от боли и пытаясь понять, не сломаны ли рёбра, — И что теперь делать будем?

Ворона помолчала немного, потом спросила:

— Кто ты?

— В смысле? Я Фёдор, ты меня сама в оруженосцы принимала!

— Нет. Кто ты? Ты — человек? — прошептала она ещё тише.

— Конечно же, я человек! К чему вопросы?

Она снова помолчала и начала свой рассказ. А я слушал и скрипел зубами, переводя её историю на понятный мне язык.

Оказывается, княжества произошли не сами по себе. Когда началась война, когда упали первые бомбы, люди ни о чем не подозревая, занимались своими обычными делами. Лишь за несколько минут до первых взрывов зазвучали редкие сирены тревоги, и те, кто знал, что и как делать, бросились в бомбоубежища.

Таких было мало, очень мало. Большинство просто озирались вокруг, не понимая, что значат эти надрывные сирены — пожар где-то, или что-то другое происходит? В Москве было недостаточно домов с оборудованными убежищами, а в метро давно сняли всю систему радиационной и химической защиты.

Отреагировали только те, кто в силу своей специальности и подготовки знал, что нужно делать в этом случае. Это были военные, врачи, работники спецслужб и государственных оборонных предприятий. Но и среди них мало кто успел забрать свои семьи в убежища, это сделали только те, кто жил непосредственно около места работы. Были, разумеется, и те, кто в силу своего влияния и богатства тоже знал, что нужно делать и куда бежать — в личные бункеры, заблаговременно вырытые в частных усадьбах и под офисными зданиями. Но, таковых было ещё меньше.

А потом — упали бомбы. Хотя ПРО и ПВО столицы до последнего выпускали противоракеты, бомб было слишком много и сопротивление было подавлено почти мгновенно.

Те, кто остался на поверхности, умерли очень быстро. Сразу сгорели и задохнулись и те, кто был на улицах и в автомобилях. За ними — в страшных мучениях, сдирая с себя кожу и мясо, умерли в течении нескольких часов несчастные, которых атака застала внутри помещений. Было много и таких, кто остался внутри испарившихся в первых взрывах зданиях. А волны огня сжигали все на своем пути, перемещаясь по разрушенным кварталам Москвы со скоростью звука.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я слушал все это, чувствуя, как волосы шевелятся от ужаса, а зубы сводит в дикой ненависти к тем, кто устроил этот кошмар…

Счастливчики, жившие далеко за пределами центра города в районах, которые не подверглись первому удару, в панике начали покидать горящий город. Кто-то из них успел добраться до известных им укрытий — таковых выживших было много, очень много, если сравнить их число с количеством мест в таких убежищах. Именно они смогли выжить в первые недели этого кошмара.

Умирать они стали позже.

Отсутствие еды, воды, чистого воздуха, медицинской помощи. Страх за близких, ужас пережитого — всё это добивало тех немногих, кто спасся в первые дни войны.

И ещё одно — появилась Муть.

Кто-то говорил, что видел Муть, её первые облака, сразу в момент ядерных взрывов. Кто-то — что она появилась спустя несколько часов или даже дней после того, как упали последние бомбы. Важно ли это? Не думаю.

Откуда бы она не появилась, Муть оказалась куда страшнее. Страшнее всего того, что произошло до неё. Смерть, взрывы, пожары — они закончились. Мгновенная смерть первых минут оказалась куда легче, чем жизнь в Мути. Достаточно было пройти через облако зелёного цвета — и человек начинал заживо меняться, мутировать. Он превращался в какую-то странную живую субстанцию, которая довольно скоро начинала атаковать всё вокруг. Так, очевидно, появились все эти радовепри, селеки, оползни, человьи и прочие существа, которые теперь живут внутри разрушенной столицы.

И — одновременно с ними появились Зёрна Силы.

Неизвестно, кто первым обнаружил их странные свойства. Известно другое — только с помощью Зёрен последние из выживших смогли защититься против порождений Мути. Те же, кто умел управлять этой чудовищной энергией, сразу же стали особенными. Они собирали отряды, путем проб и ошибок учились управлять этим новым даром. И, довольно быстро, Князья и Воеводы, Воины и Слуги научились выживать около Мути.

Так появились первые Тотемы — влияние Зёрен воздействовало на людей странно, многие из них сошли с ума, называясь и чувствуя себя птицами, животными, рыбами, насекомыми. Но те, кто смог вернуться в сознание, становились истовыми поклонниками своих Тотемов. И, как только они находили себе подобных, увидевших такие же видения — образовывались первые Рода.

То было страшное время. Еды почти не было. Люди научились очищать землю от грязи с помощью Зёрен, обогревать ими в страшную ядерную зиму свои поля. Вóды были загрязнены — выжившие научились делать их пригодными для питья. Из тех, кто спустился в убежища, выжил в лучшем случае каждый десятый — но среди них почти все так или иначе стали использовать энергию, заключённую внутри Зёрен. Они стали Одарёнными, новой аристократией почти мёртвой Земли…

И так продолжалось несколько лет. Люди организовали новые поселения, защищая их от Мути с помощью Зёрен. Они снова начали торговать, меняться излишками. Время было жестокое — те, кто не умел управляться с Зёрнами, стали зависимы от тех, кто умел это делать. Так и получилось, что самые сильные маги стали Князьями, под ними — Воеводы, ниже Бояре, еще ниже — Воины и, наконец, Слуги Рода.

Остальные стали рабами, поскольку они не умели направлять потоки энергии ни в себе, ни в Зёрнах. Таких было примерно втрое больше, чем одаренных аристократов — но, со временем, рабов стало значительно больше, потому что одарённые постоянно расширяли чистые земли и воды, а работников на них все время не хватало. Их стали завозить из других районов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Это всё интересно, но причём здесь я?

Ворона перевела дыхание и прошептала:

— А потом пришли другие… Их назвали — Повелители…

Повелителей было немного. Говорят, что среди них были и те, кто правил страной до Войны. Они умели уничтожать Зёрна и блокировать их Силу без вреда для себя.