Шумерские ночи - Александр Рудазов

Креол посмотрел на небо. За всеми разговорами, избиением учителя и приведением его в чувство прошло немало времени. Солнце уже почти доползло до полуденной отметки.

— Пошли, — мрачно буркнул Креол, поднимаясь на ноги.

Шамшуддин молча достал из колесницы легкий топорик для рубки сучьев. Не самое лучшее оружие при охоте на дикого зверя, но выбирать не приходится. Учитель Халай в своем обычном высокомерии не озаботился прихватить ничего полезного, целиком положившись на магию.

— Ступайте же и свершите то, что должно быть свершено! — пафосно воскликнул старый маг, вздев трясущуюся ручонку. — Ради моего счастья! И… и ради будущего всего Шумера!

— Да чтоб ты сдох, старый урод, — вполголоса произнес Креол.

— Я это слышал!

— Я знаю.

При дневном свете дубовая роща выглядит совсем не так зловеще, как ночью. Но Креол с Шамшуддином все равно чувствовали себя как-то неуютно. Хоть учитель и сказал, что днем Гаситель Света немногим опаснее бродячей собаки, кто может поручиться, что это и в самом деле так? Ради своей драгоценной магии Халай вполне мог и солгать. Жизнь учеников его не заботит совершенно.

К тому же непонятно, где искать нору этой твари. Какого она хотя бы размера? Как выглядит тот, кто в ней сидит? Учитель на эти вопросы ответил только причитаниями и бранью.

Значит, ему это тоже неизвестно.

— Брат, погляди-ка, — окликнул Креола Шамшуддин. — Как думаешь?…

— Слишком маленькая, — критически осмотрел найденную щель меж корней Креол. — Старый урод сказал, что должен быть зверь… примерно вот такой где-то.

Креол расставил руки на ширину плеч. Немного подумал и раздвинул их чуть пошире. Потом вернул в прежнее положение. Потом снова раздвинул шире, никак не в силах вспомнить точно, какой размер показывал учитель.

Шамшуддин глубокомысленно кивнул, тоже расставил руки пошире и примерил получившийся размер к найденной норе.

— Не, такой сюда не влезет, — заявил он.

— А я о чем? Это вообще, по-моему, суслика нора.

— Суслика?… А у нас тут разве водятся суслики?

— Да мне почем знать? Может, и водятся. У нас тут вообще много всякой дряни водится.

— Например?

— Например, плешивые кушиты.

— Брат, твои слова обидны.

— Да, я знаю.

Шамшуддин срубил топориком сук подлиннее и принялся ворошить траву. Толстые дубовые корни могут скрывать не одну нору. Хотя крупный зверь в таком месте, конечно, не поместится.

Логово Гасителя Света просто обязано как-то отличаться от обычных дыр в земле…

— Клянусь душой Мардука, однажды я все-таки убью проклятого ворошителя грязи… — пробормотал Креол, спотыкаясь о очередной корень. — Пусть только закончит мое обучение — и я сразу же его прикончу… Шамшуддин с сомнением покачал головой, но ничего не сказал.

Прошло несколько часов бесплодных поисков. Креол и Шамшуддин обшарили вдоль и поперек всю рощицу. Она оказалась совсем небольшой. Но тщетно, тщетно — никакой норы, никакого логова, никакого Гасителя Света. Жуткое ночное чудовище затаилось на славу, совсем не желая быть найденным.

Глаза учеников мага все чаще обращались к небесам. Закат еще не близко, но уже и не за горами. Тени деревьев удлинились, дневная жара почти совсем спала.

Еще немного, и начнет смеркаться. С каждым часом оставаться здесь все опаснее. Кто может сказать наверное, в какое время привык пробуждаться Гаситель Света? Любая минута грозит оказаться роковой. Если тварь, легко расправившаяся с магистром Гильдии, выйдет на охоту, что смогут ей противопоставить двое шестнадцатилетних мальчишек?

— Может, вернемся? — с опаской предложил Шамшуддин. — Мы не виноваты, мы сделали все, что могли…

— Ну уж нет, я не сдамся… — стиснул зубы Креол, шаря глазами вокруг. — Плох тот маг, что боится ночных теней…

— Брат, не говорят ли — глуп тот, кто положил голову на плаху, но трижды глуп — тот, кто не убрал ее вовремя? Наш учитель в высокомерии своем попал на ужин к чудовищу — его глупость. Мы с тобой, боясь гнева Гильдии, согласились выручить его из беды — наша глупость. Не будем же совершать еще и третью глупость, дожидаясь темноты в этой обители Мрака!

— Хочешь — уходи, — огрызнулся Креол, жуя пресную лепешку. — А я остаюсь. Я найду эту маскимову нору. Или не найду. Но никто потом не скажет, что я сдался. Я никогда не сдаюсь.

— Вижу, упрямство и высокомерие наш учитель тебе уже передал… — вздохнул Шамшуддин. — Ты способный ученик, брат, но ты зря не прислушиваешься к голосу разума…

— Замолчи, надоел. Повторяю — если хочешь, можешь проваливать хоть к Нергалу в зубы.

— Отец учил меня, что трижды проклят будет тот, кто покинул товарища в опасную минуту, — снова вздохнул Шамшуддин. — Даже такого неразумного товарища, как ты, брат…

— Отец… — фыркнул Креол. — Кушитский раб…

— Да, он был рабом и имел черную кожу, — спокойно согласился Шамшуддин. — Ты вправе испытывать к нему презрение, сын шумерского аристократа. Однако, несмотря ни на что, я горжусь тем, что мой отец — Барака из Напаты.

— Кем он был у себя на родине? — без особого интереса спросил Креол. — Он ведь не родился рабом?

— Не родился. Но я не знаю, кем он был до того, как надел рабский ошейник. Пока отец был жив, мне не приходило в голову спрашивать его о прошлом. А когда умер — пришло, но спрашивать стало уже некого. Дедушка этого не знает, другие рабы тоже не знают… или притворяются, что не знают. Возможно, когда-нибудь я побываю в Напате и своими глазами увижу родину моих предков…

— Что может быть интересного в варварском Куше?

— Не знаю. И не узнаю, пока не увижу собственными глазами.

— Твоя жизнь — делай как знаешь, — пожал плечами Креол. — Меня это никак не касается.

— Твоя правда, брат.

Креол досадливо ударил палкой по дубовому стволу. И замер. Взгляд уцепился за неровность в почве. Толстые корни образовали здесь настоящий навес, густо усыпанный листьями. Если приглядеться, можно заметить, что они не просто случайно попадали с ветвей. Эту листву кто-то сюда принес — принес и уложил в нарочитом беспорядке, маскируя…

— Есть! — оскалился Креол, расчищая отверстие палкой. — Огромное!

Шамшуддин подошел поближе. Похоже, это и в самом деле логово Гасителя Света. Дыра начинается меж дубовых корней и уходит глубоко под землю. Судя по размерам — тварь внутри сидит не гигантская, но все же довольно крупная. В такой лаз вполне может пролезть и человек.

— Давай мешок, я полезу, — заявил Креол, обнажая нож. — А ты стереги вход.

Шамшуддин молча кивнул, перехватывая поудобнее топор. Креол чиркнул кремнем, зажигая смоляной факел, обвязал вокруг туловища шерстяной мешок, согнулся в три погибели и сунул голову в черное отверстие.