История России. Владимирский период. Середина XII – начало XIV века - Дмитрий Иванович Иловайский

турпеями, были поселены на Посуле, то есть по ту и по другую сторону реки Сулы, преимущественно в углу, который образуется Днепром и Сулою, следовательно, вблизи главной укрепленной линии Переяславского княжества. В военное время семьи и стада этих полукочевых народцев укрывались за валами русских городков Посулья, каковы: Баруч, Бронькняж, Серебряный, Полкостен, Попаш, Вьяхань, Лукомль, Ромен (он же Ромов), Лубно, Желны и другие. Последние три, как и большая часть посульских городов, лежали на правом более вызвышенном берегу Сулы: Ромен на верхнем ее течении, Лубно — на среднем, а Желны — недалеко от устья. Сын Мономаха Ярополк, когда был переяславским князем, построил или вновь укрепил город Желны и населил его пленными дручанами, следовательно, кривичами из Полоцкой земли. Между городами, которые выдвигались далее в степи за реки Хорол и Псел до берегов Ворсклы, известен по летописи Лтава, в которой видят позднейшую Полтаву.

Внутри Посульской линии, то есть в северо-западной части Переяславской земли, известны: Прилук и Переволока, оба на верхнем Удае, притоке Сулы с левой стороны, Нежатин — где-то на Суле или Трубеже, Саков — на левом берегу Днепра и, наконец, сам стольный город Переяславль-Русский. Он расположился на ровной низменной местности в углу, который образуется слиянием Трубежа с небольшим, но историческим притоком Альтою, в нескольких верстах от впадения Трубежа в Днепр. Наравне с Киевом и Черниговом Переяславль был важнейшим торговым городом Древней Руси; его купцы Днепром и Черным морем ездили в Царьград; о чем ясно свидетельствуют торговые договоры с греками. Сам Трубеж, теперь незначительная речка, поросшая камышом, когда-то был судоходной рекой. Кремль, или внутренний город, Переяславля занимал вершину помянутого угла; к его основанию примыкал внешний город. А за стенами последнего и на заречье разбросаны были предместья с садами и огородами; они также защищались несколькими линиями валов. Вместе с многочисленными курганами эти валы, упирающиеся в Днепр, напоминают о минувшем значении города. Процветание Переяславля обнаружилось и в ту эпоху, когда здесь княжил Владимир Мономах. Строительной деятельностью особенно прославился тогда известный постриженник Киево-Печерского монастыря Ефрем-скопец, поставленный переяславским епископом и в некоторых списках летописи названный митрополитом. Он докончил соборный храм Святого Михаила; заложил каменную городскую стену и над ее воротами воздвиг церковь Святого Феодора; вероятно, это те ворота, которые в летописи называются Епископскими. Он воздвиг еще несколько каменных храмов и то банное строение, которого «прежде не было на Руси». Постройки эти, однако, не всегда отличались своей прочностью, вероятно, по малой опытности туземных работников, привыкших все строить из дерева. Так, Михайловский собор лет тридцать спустя после своего окончания обрушился; но потом он был возобновлен. Сам Владимир Мономах также совершил несколько замечательных построек в Переяславле. В 1098 году он заложил каменный храм во имя Успения Богородицы; то была придворная церковь, помещавшаяся на дворе княжего терема. Вероятно, вблизи его находились и те городские ворота, которые назывались Княжими; а ворота, обращенные к полю, носили название Кузнечьих. Когда Владимир Мономах сел на великий киевский стол, он не забывал родного Переяславля и, как известно, соорудил каменный храм во имя Бориса и Глеба на берегу Альты, верстах в трех от города, на самом месте убиения Бориса или неподалеку от него. Тут же, вероятно, находился и его Красный двор. Кроме того, по летописи известны переяславские монастыри: во-первых, Святого Иоанна, в самом городе; в порубе этого монастыря был заключен несчастный Игорь Олегович; а за городом находились обители Рождественская и Святого Саввы; Борисоглебский храм, по-видимому, также имел при себе обитель. Хотя загородные монастыри и заключались внутри пространства, защищенного линиями валов от набегов кочевников; но эти валы не всегда оказывались надежной защитой, особенно во время княжеских междоусобий, когда половцы являлись в русских пределах в качестве союзников какой-либо стороны. Так именно и случилось в 1154 году во время борьбы за Киев Ростислава Мстиславича с Изяславом Давидовичем: половцы, союзники Давида, пожгли села и монастыри вокруг Переяславля; причем сгорел и прекрасный Борисоглебский храм, сооружение Владимира Мономаха.

Из переяславских городов упомянем еще об Остерском Городце, судьба которого довольно любопытна. Он находился на левом берегу Остра, близ его впадения в Десну, и приобрел особую известность во время борьбы Изяслава II с Юрием Долгоруким; так как служил главным опорным пунктом Юрия в его предприятиях против Киева. Сюда он укрывался в случае неудач на правой стороне Днепра; здесь был близок к своим союзникам, князьям Чернигово-Северским; а в случае нужды отсюда мог легко уйти в свою Суздальскую волость. После известного поражения на Руте Юрий был осажден в Городце своим счастливым соперником, с которым на этот раз соединились и чернигово-северские дружины. Изяслав потребовал, чтобы Юрий довольствовался Суздалем и отказался от Переяславской области. Не получая ниоткуда помощи, Юрий смирился и присягнул на исполнении требуемых условий. Однако, уезжая, он оставил в Городце сына Глеба с очевидным намерением воротиться в Южную Русь, как только соберется с новыми силами. Тогда Изяслав II в следующем, 1152 году вместе с черниговским князем опять пришел к Городцу и предал его пламени. При этом сгорел и соборный Михайловский храм; он был построен из камня, а верх его «нарублен» из дерева. Более сорока лет Городец находился в запустении. Наконец сын Юрия Всеволод Большое Гнездо в 1195 году послал своего тиуна Гюрю с потребным числом людей, которые возобновили стены и храмы Остерского Городца.

На юг и восток от Переяславской земли широко раскинулись кочевья варваров, обнимавшие всю степную полосу Восточной Европы от нижнего Днестра до Яика. По характеру своей природы южнорусские степи разделяются приблизительно нижним Доном на две части: западную и восточную. Восточная, или Прикаспийская, степь, за немногими исключениями, отличается весьма низменным уровнем своей поверхности, скудным орошением и тощей растительностью; чему причина обилие солончаков и сыпучего песка. Это степь по преимуществу песчаная и соленая; она еще отзывается бывшим морским дном. Хотя и на таких бесприютных пространствах встречались кочевья варваров; но главным образом они располагались в другой, более благодатной, то есть западной, части. Последняя представляет равнину, постепенно понижающуюся к берегам Черного и Азовского морей. Ее гладкая поверхность, однако, нарушается крутобережными речными долинами и глубокими балками, по которым бегут водные потоки в весеннее время. Такие балки, впадая в речные долины, часто разрывают их берега на отдельные холмистые возвышения. Эта степь далеко не страдает безволием. Ее прорезывают величественные реки, сопровождаемые многочисленными притоками. Почва ее состоит по преимуществу из пластов чернозема, а подпочва — из твердых каменных пород. В средней полосе степи идут гранитные