КУБАНСКИЕ СКАЗЫ - Василий Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Свернули в балку. Темно в ней, глухо. Заволновался полковник.
– Сгушай, бгатец! Да ведь мы с догоги сбились! А урядник успокоил:
– Никак нет, ваше высокоблагородие! Правильно едем! Скоро в Царицыне будем!
– Как, в Цагицине?! Куда ты меня везешь, дугак?! – закричал полковник.
– Правильно везу, ваше высокоблагородие! Желают с вами наши красные командиры побеседовать.
Хотел полковник коня повернуть, за наган схватился. Да не тут-то было! В один момент разоружил его урядник, связал, к седлу приторочил…
Перед утром доложили товарищу Ворошилову, что казак-пластун выкрал у белых полковника, командира казачьего полка, и со всеми документами доставил его в штаб.
– Молодец пластун! Герой! Как зовут его? – спросил товарищ Ворошилов.
– Николай Недилько! – ответил дежурный по штабу…
…А в Великую Отечественную войну был в Кубанской пластунской дивизии снайпер один, которого вся дивизия называла «Смерть фашистам». Каждый день, на рассвете, выползал этот снайпер за нашу передовую. Собой он был парень видный, широкоплечий, а ползал – травинка не шелохнется. Упадет в траву – и нет его, точно сквозь землю провалится.
Но только на фашистской стороне кто-нибудь голову из окопа поднимет, сразу щелкнет одиночный выстрел – и нет врага. Выглянет фашистский офицер в амбразуру дзота, бах – и нет офицера! Даже в тылу немецком, за полтора километра, без промаха доставал пулей врага этот стрелок.
И до того досадил он фашистам, что вытребовали они самого лучшего своего снайпера и дали ему приказ обязательно изничтожить меткого пластуна.
Целую неделю караулил фашист, но так и не мог обнаружить пластуна. На какие только хитрости не пускался: и каску из окопчика подымал, и чучело по густой траве волочил – ничего не вышло. Один только раз, когда подстрелил советский снайпер немецкого полковника, заметил фашист, как дрогнул кустик полыни. Ну, конечно, враг по тому кустику целую обойму патронов выпустил, но ни в кого не попал. Целый месяц караулил фашист пластуна, а тот нет-нет да и выстрелит. А как грохнет его винтовка – так новый крест на немецком военном кладбище прибавляется.
И вдруг вроде пофартило фашисту. Было это ранним летним утром. Розовое молодое солнце над степью поднималось. Тишина была такая, словно ушла война куда-то далеко-далеко.
Фашист за бугорком замаскировался. Сидит в глубоком окопчике и через бинокль следит за нашей стороной, А самого его невозможно обнаружить было: рядом гусеница танка подбитого, на каске зеленые веточки прицеплены, точь-в-точь тот же бугорок, что и накануне был…
Смотрел, смотрел фашист и вдруг вздрогнул. Под густым кустом орешника блеснуло что-то. А накануне там ничего не было видно. Всмотрелся фашист – точно, блестит что-то, как стекло в солнечных лучах переливается… А рядом в кустах что-то круглое шевельнулось вроде как каска. Отложил фашист бинокль, схватил винтовку, прицелился, чуть-чуть голову приподнял и выстрелил…
Почти сразу же другой выстрел грянул. И угодила меткая пластунская пуля прямо в висок фашисту…
А казак-снайпер бросил веревку, которой издали шевелил в кустах каску и пустую бутылку, и переменил позицию.
Здорово озлобились тогда фашисты! Часа два били по нейтральной полосе из минометов и артиллерии, всю степь перепахали…
Доложили фашистские командиры, что русский снайпер уничтожен метким минометным огнем,
К вечеру по глухой балочке из немецкого тыла подъехала к передовой легковая машина. Вышел из нее фашистский генерал. Спокойно, не торопясь направился он к офицерскому блиндажу. Опасаться ему вроде было нечего: до русских окопов почти три километра, тропинка в густых кустах проложена – маскировка отличная.
Только на две секунды показалась высокая генеральская фуражка в просвете между кустов. И вдруг свалился генерал, как подкошенный. А уже потом донесся до фашистов гул одиночного выстрела…
В эту же ночь представил командир Пластунской дивизии снайпера Николая Недилько ко второму боевому ордену…
…Как памятник былой славы, как часовой, стоит у въезда в нашу станицу древний Пластунский курган. Летними вечерами приходят сюда наши станичные хлопцы и девчата полюбоваться степью, цветущей, бескрайней, попеть задушевные кубанские песни. Приходят сюда трактористы и доярки, комбайнеры и звеньевые, садоводы и свинарки. Иногда до сотни хлопцев и девчат собирается на кургане. И среди них добрая половина – Недилько. А среди Недилько – десятка два Николаев наберется. В нашем колхозе чуть ли не половина семей – Недилько.
Сказ о человеке, победившем Смерть
Бессилен человек перед смертью, – говорят люди. Были полководцы грозные, полмира они покоряли, а со смертью справиться не могли. Были богачи, собравшие богатства несметные, а от смерти они не смогли откупиться. Были ученые великие, что многие тайны природы открыли, но со смертью не справились. Издавна ходит смерть по земле и косит сильных и слабых, богатых и бедных, и никто ее победить не может.
Но есть на свете Человек, который победил злую, беспощадную старуху – Смерть… С детских лет начал тот Человек бороться против насильников-угнетателей, что сидели на народной шее. Всего себя – и ум свой светлый, и волю стальную, и сердце горячее отдал Человек великой борьбе.
Еще совсем молодым он был, а уже дрожали перед ним и цари-кровососы, и помещики-душегубы, и буржуи-насильники. И решили они извести Человека. Во все времена насильники брали себе в союзники Смерть, чтобы истреблять все молодое, что мешало им творить их черные дела.
Схватили царские прислужники Человека и посадили его в самую глухую тюрьму-одиночку.
«Пускай камень выпьет его молодую силу, холод потушит его сердце, темнота ослепит его разум, – решили палачи. – Тогда Смерти легко будет справиться с ним…»
Прошел месяц, другой, третий, а Человек и не собирается Смерти поддаваться. Такая сила могучая в его теле живет, что никакие камни не могут ее иссушить. От холода еще ярче разгорелось его упорное сердце. В темноте еще сильнее стали его великие думы.
Пробралась как-то в темницу Смерть. Белесым туманом скользнула из мокрой каменной стены и вдруг выросла перед Человеком. Стоит, скалит зубы, косой звенит. Человек поднял на нее зоркие, ясные глаза и опрашивает:
– Чего тебе надо?
Захохотала Смерть, словно ржавыми цепями зазвенела, и говорит:
– За тобой пришла! Собирайся в могилу! А Человек спокойно отвечает:
– Ничего ты со мной не сделаешь, костлявая! Ростки мыслей моих уже проросли в разуме десятков людей – убьешь меня, а мысли мои жить будут… Уходи! Не мешай мне думать!
Попятилась в изумлении Смерть, струйкой сырого тумана вошла в каменную стену и исчезла.
– Не властна я над этим Человеком, – заявила она самому царю. – Он силен, бодр, дух его неустрашим. Не справиться мне с ним сейчас…
Заскрежетал от ярости зубами царь-кровосос и приказал слугам кликнуть помещиков-душегубов.
– Не сломила Человека моя сырая темница, – сказал им царь-кровосос. – Смеется он и над мраком могильным, и над каменными стенами, и над гробовым холодом. Придумайте, как сломить его волю – иначе не жить всем нам…
Стали думать помещики-душегубы, опытные в палаческих темных делах, и придумали.
Сослали они Человека далеко-далеко, на самый край света, где морозы лютые леденят людские сердца, куда и солнце редко заглядывает. Встретил там Человек угрюмых людей, тоскующих по родному синему небу, по зеленой траве и яркому солнцу.
Огляделся Человек вокруг ясными, веселыми глазами и говорит:
– А здесь неплохо! Смотрите – равнина снежная серебром сверкает. Елочки, точно невесты, нарядные стоят.
Посмотрели люди – и вправду красиво кругом. А Человек продолжает:
– И сюда придет весна! А пока мы будем приближать ее приход!
С тех пор точно солнце незакатное пришло к угрюмым людям, сосланным на край света. Человек словно передал им частицу силы своей кипучей и бодрости великой.
А царь-душегуб во дворце своем роскошном от злобы трясется, все слуг посылает узнавать, не умер ли тот великий Человек.
Как-то ночью глубокой пробралась. Смерть в убогую избушку, где жил Человек. Сизым морозным паром проскользнула сквозь дверную щель. Глядит своими пустыми глазницами, а Человек спокойно сидит за покосившимся столиком и пишет что-то на бумаге. Пишет, улыбается в бородку и напевает весело.
Звякнула Смерть косой и спрашивает:
– Не устал ли ты от жизни каторжной? Не хочется ли тебе покоя? Хочешь, я тебя приласкаю – сразу все горести пройдут.
Взглянул Человек в безносое лицо Смерти и засмеялся:
– А какие у меня горести? Я весел, бодр и силен! Тот огонь, что горит в моем сердце, скоро в миллионах сердец будет пылать! И никто не сумеет погасить его. Уходи! Не мешай мне писать!
