Крылатые танки - Сергей Александров

Да, Виктор Рыбянец был смелым летчиком. И вдруг потерять такого бойца!..

Стоял пасмурный сентябрьский день. После осмотра техники инженер дивизии Титов и я собирались вылететь на аэродром другого полка. Идем к самолету. Совсем неожиданно передо мной предстал стройный, худощавый человек.

— Младший лейтенант Рыбянец, — доложил он.

Я обнял Виктора как родного сына. Он-то и рассказал об Александре Юкумовиче Рунде, о том, что весь латышский парод с нетерпением ждет своего освобождения.

И наши войска спешили, выбивая гитлеровцев из городов п сел, очищая землю Прибалтики от скверны фашизма. Враг упорствовал, оказывал яростное сопротивление, а на отдельных участках фронта концентрировал довольно сильные группировки и переходил в контрнаступление. Бои, как правило, носили ожесточенный характер.

Главные усилия войск 1-го Прибалтийского фронта были направлены на овладение городом Елгава — крупным узлом коммуникаций, связывающих Прибалтику с Восточной Пруссией. Гитлеровцы сосредоточили здесь большие силы. Они рассчитывали на длительную оборону. В район Елгавы стянули много авиации, особенно истребительной. В связи с этим полки 335-й штурмовой авиационной дивизии перебазировались на передовые аэродромы: 6-й гвардейский — в Повартичи, 683-й — близ Шяуляя, 826-й — на лесную поляну неподалеку от населенного пункта Бейнорачай.

Собрав командиров полков К. П. Заклепу, В. Г. Болотова, Н. В. Байкова и их заместителей по политчасти, штаб соединения и политический отдел познакомили их с обстановкой на нашем участке фронта, разъяснили предстоящие боевые задачи. Обеспечение успеха наступательной операции во многом зависело от тактически грамотной разработки штурмовых ударов, от всесторонней подготовки летне-технического состава, его идейного уровня, дисциплины. Чего греха таить, в тот период некоторые авиаторы стали переоценивать свой боевой опыт и воинское умение, снизили требовательность к себе, ослабили бдительность. Все равно, мол, при любых условиях противник не устоит перед мощью советского оружия, и поражение его неотвратимо.

Мы повели решительную борьбу с таким благодушным настроением. В качестве примера, показывающего хитрость и коварство врага, приводили случай гибели заместителя командира эскадрильи старшего лейтенанта В. Сологуба.

В районе Приекуле противник, стремясь расширить плацдарм, бросил в атаку несколько десятков танков. Их поддерживала артиллерия. На помощь нашим наземным частям поспешили штурмовики. Старший лейтенант В. Сологуб повел первую шестерку. При подходе к цели летчики хорошо видели, как рвутся снаряды в расположении нашей пехоты.

— За Родину! — крикнул Сологуб, и шесть «плов» обрушили бомбовый удар по врагу.

Два танка вспыхнули, словно спичечные коробки. Воодушевленный упехом, Сологуб со своими ведомыми делает повторный заход и подавляет огонь артиллерии. Атаки повторялись еще и еще раз. У многих летчиков, в том числе и у командира группы, кончился боекомплект. И вдруг из облаков вынырнули 12 немецких истребителей. Борьбу с ними могли вести только стрелки-радисты. У них еще оставались патроны в лентах. Однако бой пришлось вести в далеко не равных и не выгодных для штурмовиков условиях: у гитлеровцев было и численное и огневое превосходство. К тому же в экипаже Сологуба воздушный стрелок оказался недостаточно инициативным. В результате штурмовики возвратились на свой аэродром без командира группы…

Начальник политотдела полковник И. Т. Калугин предложил мне полететь с ним в полк, где служил Владимир Сологуб, и провести там собрание партийного и комсомольского актива.

— Люди болезненно переживают гибель Сологуба, — сказал Иван Трофимович. Надо воодушевить их, поднять настроение, нацелить на решение новых сложных боевых задач.

На собрании состоялся откровенный разговор. Летчики поняли, что нельзя успокаиваться, терять самоконтроль, в азарте штурмовки расходовать весь боекомплект, не оставлять запаса на случай неожиданной встречи с воздушным противником.

После собрания мы с Иваном Трофимовичем Калугиным решили осмотреть землянки, в которых жили летчики и техники. Идти пришлось через весь аэродром. Возле опустевшего канонира, где раньше стоял самолет Владимира Сологуба, собрались девчата. Среди них находилась и Рита, школьная подруга Владимира. Девушка окончила школу младших авиационных специалистов и прибыла к нам в дивизию.

Рита тяжело переживала потерю друга. Лицо ее было заплаканным. Радистка сержант Непряхина утешала ее:

— Не плачь, крепись, Рита. Что толку в слезах? Товарищи отомстят за Володю проклятым фашистам…

— Отомстят, Рита. И сегодня же, — вступил в разговор Иван Трофимович и показал рукой в сторону штурмовиков капитана Н. Макарова, уходивших на очередное боевое задание.

Полковника Калугина не только уважали, но и по-сыновьи любили псе наши авиаторы. Умел он говорить с людьми, хорошо разбирался в их настроении, чутко относился к нуждам и запросам офицеров и солдат, всегда был справедлив и заботлив.

Помнится случай, когда мне доложили, что летчик С. без особой на то причины не полетел на боевое задание.

— Сергей Сергеевич, разрешите мне самому разобраться, — попросил Иван Трофимович. — Дело серьезное, как бы кое-кто не перегнул палку, не бросил на офицера тень подозрения…

Калугин немедленно вылетел в полк, разыскал летчика С. и спросил его:

— Почему вы возвратились на аэродром?

— Не убирается шасси, товарищ полковник. А с выпущенным лететь запрещено инструкцией.

Начальник политотдела приказал техникам поднять машину на козелки и проверить механизм уборки и выпуска шасси. Дефекта не обнаружили.

— Попробуйте взлететь еще раз, — посоветовал Калугин офицеру С.

Тот произвел взлет, но шасси опять не убиралось. И тогда полковник сам сел в кабину и поднялся в воздух. К удивлению всех, кто присутствовал на аэродроме, щитки аммортизационных стоек плотно прилегли к центроплану «ильюшина»…

Что же, летчик С. был не прав? Нет, дело не в этом. Он просто устал в процессе напряженной боевой работы, и у него не хватало сил переводить в положение на себя (до упора) кран уборки и выпуска шасси.

Мы дали команду медицинской службе обследовать состояние здоровья всех летчиков дивизии и возбудили ходатайство перед воздушной армией об организации краткосрочного фронтового дома отдыха. Нашу просьбу удовлетворили. Летчика С. и некоторых других командиров экипажей отправили отдыхать. Через полторы недели офицер возвратился в полк и вместе с боевыми друзьями продолжал громить фашистов.

Следует заметить, что в нашей дивизии не было командиров, которые бы недооценивали значения партийно-политической работы. Наоборот, нередко офицеры-руководители сообщали в политический отдел об отдельных недостатках в деятельности партийных и комсомольских организаций и, как правило, просили помощи у полковника И. Т. Калугина и работников его аппарата.

Так, по сигналу командира полка В. Г. Болотова политотдельцы выехали в его часть и на месте выявили неполадки. Оказалось, что политработа там в ряде случаев велась в отрыве от боевых задач. В частности, слабо была поставлена пропаганда передового опыта мастеров штурмовых ударов. А в одной эскадрилье сравнительно долгое время ни разу не обсуждался на собраниях вопрос об авангардной роли коммунистов и комсомольцев.

Вскрытые недостатки постарались как можно быстрее устранить. На партийную работу были выдвинуты передовые летчики-коммунисты Рычков, Карпенко, комсомольский актив пополнился летчиками Васениным, Астаховым, воздушными стрелками Безживотным, Дубинским и другими. Из числа лучших авиаторов назначили редакторов боевых листков и агитаторов.

Политотдел дивизии организовал учебу молодых активистов. С ними регулярно, два раза в месяц, проводились семинары по наиболее актуальным вопросам боевой жизни авиаторов, агитационно-пропагандистской и массово-политической работы. Занятия проходили активно, Так, подполковник Оксюзов, читая лекцию «Планирование партийной и комсомольской работы», давал задание каждому слушателю составить планы. Затем развертывалось живое обсуждение их. Такие семинары приносили большую пользу, способствовали оживлению всей партполитработы в конкретных боевых условиях.

Нот надобности перечислять все мероприятия, проводимые политотделом по воспитанию высоких морально-боевых качеств у личного состава. Хочу отметить лишь те из них, которые стали традиционными в дивизии. У нас было принято чествовать летчиков и воздушных стрелков, совершивших сотый и двухсотый боевой вылет. Это событие превращалось в праздник.

Экипажу, уходившему в юбилейный полет, готовилась торжественная встреча. Юбиляру дарили цветы, писали ему поздравления, посвящали специальные листки-«молнии».