Камни последней стены - Чингиз Абдуллаев

— Доброе утро, — ровным голосом произнесла Лариса. — Андрей Константинович беспокоится, что вы не спустились к завтраку.

— Напрасно, — пробормотал Дронго, — я никогда не спускаюсь к завтраку. Предпочитаю поспать. Между прочим, на двери у меня висит табличка «не беспокоить».

— Вы собираетесь спать или уже проснулись? — спросила она.

— Собираюсь спать, — ответил Дронго, — в двенадцать должен позвонить Павел Гурвич. А вы напрасно так нервничаете. Спуститесь вниз и идите в бассейн. Там всегда много молодых людей. Они наверняка оценят вашу фигуру.

— А как вы? — спросила она. Иногда ее глаза становились изумрудными.

— Я лично оценил и вашу фигуру, и ваш тяжелый характер, — пробормотал Дронго, запирая дверь.

Он прошел в ванную комнату, чтобы принять душ и побриться. Чай он заказал себе в номер. Дронго еще не успел одеться, как позвонил Гурвич.

— Я буду ждать тебя внизу, — сказал он. — Ты можешь спуститься один, избавившись от своих горилл?

— Конечно, могу. Только вряд ли они похожи на горилл. Скорее на егерей, которые держат меня в загоне.

— Спускайся вниз, я сейчас подъеду, — снова сказал Павел.

Дронго оделся и спустился вниз, не предупредив своих напарников. Автомобиль Гурвича подъехал через пять минут после того, как Дронго вышел на улицу. Павел сидел за рулем «пежо». Дронго поспешил сесть. Машина сразу тронулась с места, словно Гурвич опасался преследования.

— Мы проверили досье на этого Гайслера, — сообщил Павел, когда они выехали на трассу.

Дронго взглянул на него, ожидая продолжения.

— Он работал на Ближнем Востоке, — пояснил Гурвич. — Вполне возможно, у него остались старые связи. И его сейчас нет в Израиле. Мы перекрыли границы, проверяем все выезды, аэропорт, морские порты, но, вероятно, что он успел выехать из страны.

— Откуда у вас его досье?

— Мы запросили немцев. Они нам передали, что Гайслер раньше работал на Ближнем Востоке. Немного, но работал.

— Вы дали на него ориентировку?

— Конечно, дали. Мы отправили запрос в Интерпол. Вернуться в Германию под своим именем и со своим паспортом он уже не сможет. Его арестуют по требованию Интерпола как преступника, находящегося в розыске.

— Тогда получается, что он сумасшедший, — сказал Дронго.

— Выходит так, — кивнул Гурвич, выруливая ближе к морю. Он остановил автомобиль и взглянул на Дронго.

— Вот такие у нас дела, — негромко сказал он, — а ты не хочешь говорить правду. Он работает на Москву. Вы придумали этот трюк с разговором, чтобы выманить Бутцмана и его убить?

— У тебя дикая фантазия, — заметил Дронго. — Надеюсь, что это только твои мысли, а не мнение ваших аналитиков. Иначе я буду очень плохого мнения о вашей службе. Неужели ты думаешь, что меня прислали сюда только для того, чтобы выманить Бутцмана и потом его застрелить? По-моему, это идиотизм. И поэтому Москва заранее сообщила вам о прибытии нашей группы?

— Это может быть хорошо спланированная акция прикрытия, — заметил Павел. — Специально сообщить нам о вашем приезде, чтобы у вас было алиби, а затем поручить Гайслеру его убрать. Разве такое невозможно?

— Нет, невозможно. Во-первых, если его хотят убить, зачем присылать известного вам Гайслера. Можно прислать другого убийцу, которого вы никогда не сумеете вычислить. Во-вторых, кому мешает Бутцман? Что он такого знает? Почему его нужно убирать? Мне кажется, мы с тобой несколько увлеклись и не отвечаем на главный вопрос — кому это выгодно?

— А у тебя есть ответ?

— Нет. Но поверить в идиотизм Гайслера я не могу.

— Он попросил визу совсем недавно. Может, тогда, когда стало известно о вашем визите в Израиль? — спросил Павел.

— Нет. Я не должен тебе этого говорить, но скажу. Я сам узнал о своем визите несколько дней назад. Только несколько дней назад. Получается, что он заранее знал, что я сюда прилечу и захочу встретиться с Бутцманом. Интересная мысль. Но тогда логично предположить, что он ждал именно нашего появления, чтобы убить Бутцмана. Ведь он мог выстрелить в него и в другом месте. Вы проверили, каким образом он сумел узнать о нашей встрече?

— Конечно, проверили. Наши специалисты всю ночь осматривали квартиру Бутцмана. Гайслер подсоединился к телевизионной антенне на балконе. Закрепил там свой передатчик. Не знаю, каким образом ему удалось это сделать, ведь Бутцман живет на втором этаже — можно было либо влезть, либо попытаться закрепить магнитный передатчик, сбросив его с крыши. Но в любом случае Гайслер мог слышать, как вы договаривались о встрече.

— И все это для того, чтобы убить человека, ушедшего на пенсию десять лет назад. Ты сам веришь в такое?

— Не верю. Но факты — упрямая вещь. Гайслер получил визу. Он приехал в Израиль. Он исчез из отеля. Кто-то стрелял в Бутцмана. И этот неизвестный сумел закрепить на телевизионной антенне магнитный передатчик. И самое главное, что Гайслер появился здесь за несколько дней до вашего приезда. Очень интересные факты, Дронго. Если их внимательно проанализировать, получается, что он ждал не Бутцмана. Он ждал именно вас.

Наступило молчание. Дронго несколько раз наклонил голову в разные стороны. От многочасовых бдений у компьютера часто болела шея. Послышался характерный хруст. Дронго помассировал шею, думая о словах Гурвича. Потом согласно кивнул:

— Эта версия мне нравится больше. Но тогда выходит, что я был его главной мишенью. А это не так. Мы сидели напротив друг друга. Если бы целью убийцы был я, он бы выстрелил сначала в меня. А он стрелял в Бутцмана. И только потом — в меня.

— Может, он хотел таким образом дать знать о своем присутствии? — спросил Павел. — Ты ведь все равно не говоришь нам правды, а сделать верный анализ, не владея всей ситуацией, невозможно. Вы что-то скрываете. И поэтому не хотите нам сообщить самое важное.

— Мы ищем предателя из группы Хеелиха, — твердо сказал Дронго. — Можешь проверить меня на детекторе, я тебя не обманываю.

— Спустя столько лет?

— Нам кажется, что он знает что-то очень важное, что до сих пор неизвестно Москве.

— Что думаешь делать? — поинтересовался Павел. — Будешь ждать, пока мы найдем Гайслера?

— Нет. Полечу в Германию. Постараюсь понять, почему он вдруг превратился в сумасшедшего. Мотивацию его поступков. А заодно встречусь с оставшимися членами группы Хеелиха.

— Знаешь, что я тебе скажу. — Павел вздохнул, собираясь с мыслями. — Конечно, ты не говоришь всей правды. Но я думаю, что тебе будет сложно работать в Германии. Об этой группе знают не только в Москве. Сейчас о ней известно и у нас, и в Германии. А значит, рядом с тобой всегда будет пара чужих глаз. Ты это понимаешь?

— Успокоил. — Дронго посмотрел на море. Здесь оно было серовато-синим. — Посмотрим, — задумчиво сказал он, — я постараюсь не обращать внимания на всех этих шпионов-вуайеристов. Ты можешь дать мне фотографию Гайслера? У вас ведь наверняка есть его последняя фотография, которую он сдал при получении визы.

— Я пришлю тебе в отель, хотя не понимаю, чем она тебе поможет. Если он сбежал, то уже не объявится ни в Германии, ни у нас. Или ты думаешь, он приедет в Москву за новым орденом?

— Ты поправился и стал злым, — заметил Дронго, — а обычно полные люди добреют. Неужели не замечал? В таком случае тебе нужно соблюдать диету.

— Хватит, — недовольно прервал его Гурвич. — Насчет ордена я пошутил. Но ты ведь понимаешь, что вся эта история дурно пахнет.

— Понимаю. Но мне нужно знать, кто предал группу Хеелиха десять лет назад. И больше ничего.

— Не могу пожелать тебе удачи, — пробормотал Гурвич. — Я подготовлю разрешение на выезд. Но учти, что ты остаешься свидетелем по делу о нападении на гражданина Израиля Оливера Бутцмана. Если понадобится, мы тебя вызовем в Тель-Авив. И лететь тебе придется за свой счет, оплачивать дорогу тебе никто не будет. Конечно, в том случае, если ты еще захочешь сюда приехать.

— Я знал, что все разговоры закончатся деньгами, — засмеялся Дронго. — Так, кажется, говорил известный тебе персонаж Корзухин из булгаковского «Бега». Что ж, спасибо и на этом. Обещаю вернуться по первому вашему требованию. Между прочим, ты говорил, что мы вместе пообедаем. Надеюсь, ты откажешься ради меня на один день от своей диеты. По-моему, лучше умереть от переедания, чем от язвы желудка и голодной смерти. Ты ведь наверняка знаешь, где здесь хороший ресторан.

За двенадцать дней до начала событий.

Потсдам.

9 октября 1999 года

Потсдам известен достаточно давно. Здесь прусский король Фридрих Второй разбил парк Сан-Суси по образцу Версаля.

Уникальная роль Потсдама была обусловлена его географическим положением. Он примыкал к Западному Берлину, и, чтобы попасть из центра собственной столицы в Потсдам, восточным немцам приходилось огибать Стену. Потсдам стал известен миру благодаря состоявшейся здесь исторической конференции. Обычно, когда говорят о встречах руководителей трех держав, имеют в виду встречи Сталина, Рузвельта и Черчилля. Но парадокс в том, что на главном, решающем, этапе переговоров, определявших послевоенное устройство Европы, два руководителя из «великой тройки» уже не присутствовали.