Роза Марена - Стивен Кинг

— Чрезвычайно насыщенным, — досказал он вслух. О да, это было верное словечко. Именно то словечко.

Он встал и быстро пошел к полицейскому участку на другой стороне улицы, не удостоив и взглядом человека, сидевшего в полубессознательном состоянии на скамейке, с опущенной головой и бессильно скрещенными руками на мошонке. В сознании детектива-инспектора II класса Нормана Дэниэльса Рамон больше не существовал. Дэниэльс думал о своей жене и всех тех вопросах, которые она должна усвоить. Обо всех тех вопросах, о которых им нужно поговорить. И они поговорят о них, как только он найдет ее. На самые разные темы — о семье и доме, о трудолюбии и исполнительности, не говоря уже о том, что случается с женами, которые обещают любить, почитать и слушаться, а потом кладут себе в сумочку пудру вместе с кредитными карточками своих мужей и втихаря отваливают. Обо всех этих вопросах.

Они поговорят об этом по душам.

9

Она снова стелила постель, но на этот раз все было в порядке. Это была другая постель, в другой комнате, в другом городе. И, что важно, это была постель, в которой она никогда не спала и спать не будет.

Прошел месяц, с тех пор как она покинула дом, находившийся в восьмистах милях отсюда, и она чувствовала себя гораздо лучше. Теперь самой серьезной ее проблемой оставалась поясница, но даже здесь произошло улучшение, это она чувствовала. Иногда боль в пояснице и почках сильно давала себя знать, ничего не скажешь. Но это была ее восемнадцатая комната за день, а когда она только начинала работать в «Уайтстоуне», то едва не теряла сознание после дюжины и была не в силах убрать больше четырнадцати — ей приходилось просить помощи у Пам. Рози обнаружила, что четыре недели могут сильно изменить взгляды человека, особенно если эти четыре недели ее не бьют по почкам или животу.

Все же на сегодня достаточно, можно заканчивать.

Она подошла к двери, выглянула в коридор, посмотрела в обе стороны и не увидела ничего, кроме пары каталок, оставшихся от завтрака. Каталка Пам стояла у шикарного номера «Озеро Мичиган», в конце коридора, а ее собственная — здесь, перед 624-м.

Рози подняла стопку свежих махровых салфеток, сложенных на краю каталки, под которыми лежал банан. Она взяла его, подошла к окну 624-го, уселась там на слишком уж мягкое кресло. Очистила копчик банана и начала медленно есть, глядя на озеро, мерцавшее серой матовой поверхностью под моросящим дождем тихого майского полудня. Ее сердце и разум были заполнены простым, но чудесным чувством — благодарностью. Жизнь ее пока еще не устроилась, но была лучше, чем она могла представить в тот апрельский день, когда стояла на крыльце «Дочерей и Сестер», глядя на коробку домофона и запаянную замочную скважину. В тот момент она не видела в будущем ничего, кроме горя, тьмы и безнадежности. Сейчас у нее болели почки, болели ноги, и она твердо знала, что не хочет провести остаток жизни в качестве внештатной горничной в отеле «Уайтстоун», но банан был вкусным, а кресло под ней — восхитительным. В этот момент она не поменялась бы местами ни с кем. За недели, прошедшие с тех пор как она оставила Нормана, Рози с упоением открыла для себя маленькие удовольствия: почитать полчаса перед сном, поболтать с какой-нибудь женщиной про кино или телепрограмму, пока они вместе моют посуду после ужина, или посидеть пять минут просто так и съесть банан.

Еще было приятно знать, что будет дальше, и быть уверенной, что не случится ничего неожиданного и неприятного. Знать, например, что осталось убрать всего две комнаты, а потом они с Пам спустятся на служебном лифте и выйдут из отеля через заднюю дверь. По дороге к автобусной остановке (теперь она уже легко различала автобусы Оранжевой, Красной и Голубой линий) они скорее всего заглянут в «Горячую Чашку» и выпьют кофе. Все так просто. Простые удовольствия. Мир, вообще-то говоря, очень неплох. Кажется, она знала это, когда была ребенком, но потом забыла. Теперь она постигала все заново, и это была радостная учеба. У нее не было всего, чего она хотела — а хотелось ей немного, — но на сегодняшний день она имела достаточно. С остальным можно подождать, пока она не переедет из «Дочерей и Сестер», но у нее было предчувствие, что это случится скоро, быть может, в следующий же раз, когда освободится комната из списка Анны.

Тень упала на дверной проем. Прежде чем она успела хотя бы подумать, куда ей спрятать недоеденную половинку банана, не говоря уже о том, чтобы подняться на ноги, Пам просунула голову в номер.

— Ку-ку, крошка, — сказала она и захихикала, когда, Рози вздрогнула.

— Никогда больше так не делай, Памми! У меня чуть инфаркт не случился от испуга!

— Ну-у, тебя никто не уволит за то, что ты присела и ешь банан, — успокоила ее Пам. — Поглядела бы ты, что порой творится в этом отеле. Что у тебя осталось, 20-й и 22-й?

— Да.

— Хочешь, помогу?

— Да нет, ты вовсе не обязана…

— Мне нетрудно, — сказала Пам. — Правда. Вдвоем мы справимся за пятнадцать минут. Что скажешь?

— Скажу «спасибо», — благодарно ответила Рози. — И я угощу тебя в «Горячей Чашке» после работы — и пирогом, и кофе, если хочешь.

Пам ухмыльнулась.

— Если у них есть тот шоколадный крем, то хочу, можешь не сомневаться.

10

Хорошие деньки — четыре недели хороших денечков, какое счастье!

Той ночью, лежа на своей кровати, закинув руки за голову, она глядела в темноту и слушала, как пришедшая вчера вечером новенькая за две или три кровати слева тихо всхлипывает. Рози думала, что дни эти в основном хороши тем, что в них не было Нормана. Однако она чувствовала, что скоро ей понадобится нечто большее, чем его отсутствие, чтобы жить нормальной, радостной жизнью.

Но еще не время, подумала она и закрыла глаза. Пока того, что у меня есть, достаточно. Эти простые будни — работа, еда, сон и… никакого Нормана Дэниэльса.

Она начала уплывать куда-то, отрываясь от окружающей реальности, и снова в ее мозгу Кэрол Кинг запела колыбельную, под которую она засыпала в детстве: «Я действительно Рози… И я Рози настоящая… Вы уж мне поверьте… Я — та еще штучка…»

Потом стемнело и наступила безмятежная ночь — какие выдавались все чаще — без всяких дурных сновидений.

Провидение

1

Когда в следующую среду Рози и Пам Хаверфорд спускались на служебном лифте после работы, Рози обратила внимание, что Пам выглядит бледной и нездоровой.

— У меня месячные, — сказала она в ответ на участливый вопрос Рози. — Прямо какие-то судороги чертовы.