И быть подлецом - Рекс Стаут

Если что-то из происходящего и представляло для него интерес, он не подавал виду. Была арестована Элинор Венс, как важная свидетельница, но через два дня отпущена под залог. Как я узнал в отделе по расследованию убийств, за этим не стояло ничего, кроме того, что у неё была наилучшая возможность, за исключением кухарки, подсыпать что-либо в кофе. Были и другие подозреваемые, список которых значительно расширился в связи с тем открытием, что кофе был приготовлен накануне вечером и находился в квартире мисс Фрейзер всё это время, когда туда входило множество людей.

Шла работа по выяснению мотивов. Когда происходит убийство, всегда можно найти несколько мотивов, и проблема заключается в том, чтобы точно сказать, какой из них двигал человеком. В Бруклине несколько лет назад один парень зарезал дантиста, нанеся ему одиннадцать ударов ножом в сердце, потому, что бедняга вырвал у него не тот зуб. В нашем случае ассортимент мотивов был не больше, чем обычно, — ничего особенного, хотя некоторые были хороши. Полгода назад мисс Фрейзер и Билл Медоуз сильно разругались, она уволила его, и он был вне программы три недели. Сейчас оба они заявили, что горячо любят друг друга.

Не так давно Нэт Трауб попытался убедить производителя мыла, одного из спонсоров Фрейзер, покинуть её и подписать контракт с вечерним комедийным шоу. Мисс Фрейзер отплатила той же монетой, уговорив спонсора прибегнуть к услугам другого агентства. На этом дело не кончилось. Были явные намёки на то, что мисс Фрейзер начала подобную кампанию в отношении остальных спонсоров, включая «Хай спот», но их уговорить не удалось. Опять-таки и она и Трауб утверждали, что их связывает нежная дружба.

Члены Гильдии радиосценаристов были бы счастливы отравить мисс Фрейзер из-за её жёсткой позиции по поводу требований Гильдии изменить условия контрактов. Элинор Венс занимала в Гильдии не последнее место. Что касается Талли Стронга, мисс Фрейзер не хотела создания совета спонсоров, и до сих пор ей не нравилась эта идея. Ну а раз нет совета, то не будет и секретаря.

И так далее. По мере отсеивания мотивов ставки росли, но не слишком. В случае голосования наиболее популярным стал бы мотив Деборы Коппел. Кто-то из людей окружного прокурора заставил мисс Фрейзер рассказать о содержании своего завещания. Согласно ему, по десять «кусков» доставалось племяннице и племяннику, детям её сестры, живущим в Мичигане, остальное — Деборе. Это составляло шестизначную сумму, где первой цифрой была либо двойка, либо тройка, что, безусловно, заслуживало внимания тех, кто не прочь был бы рискнуть. Однако не было никакого намёка на то, что мысль об отравлении пришла именно Деборе. Она и мисс Фрейзер, урождённая Оксхол, в детстве дружили, учились в одной школе в Мичигане и, когда Мадлен вышла за Лоуренса, брата Деборы, стали свояченицами.

Обстоятельства смерти Лоуренса, конечно, вновь были подвергнуты анализу — в основном из-за использования цианида. Лоуренс был фотографом и поэтому, когда ему требовался цианид, ему надо было просто дойти до полки и взять его. А вдруг это всё же не было самоубийством? Или, даже если это самоубийство, вдруг кто-то мог подумать, что это не убийство, и решить, что его жена использовала цианид, чтобы получить пять тысяч долларов страховки? Теперь, спустя шесть лет, этот некто решил сквитаться с мисс Фрейзер, угостив её порцией яда.

Естественно, лучшим кандидатом на роль отравителя была Дебора Коппел. Полицейские не могли найти даже крошечного кирпичика, с которого могли начать выстраивать версию. Не было никаких свидетельств, давних или недавних, что Дебора и Мадлен никогда не были ни чем иным, как преданными подругами. Их отношения строились на взаимном интересе, уважении и любви. Но дело было не только в этом. Люди из Мичигана отказались даже рассмотреть идею, что смерть Лоуренса Коппела не была самоубийством. Он был ипохондриком, и письмо, которое он послал своему лучшему другу, местному адвокату, подтверждало это. Мичиган охотно ответил на все вопросы Нью-Йорка, но для них самих никакого интереса это дело не представляло.

Ещё тысяча версий, приведших в никуда, возникла в результате попыток связать кого-нибудь из работающих на программу, особенно Элинор Венс, с Мичиганом. До этого они пытались это сделать с Сирилом Орчардом, затем с остальными. Безрезультатно. Никто из них никогда не был там.

Вулф, как я уже говорил, прочитал кое о чём из этого в газетах и с любопытством слушал мои рассказы о многом другом. Ему, однако, не дали ограничиться только ролью зрителя. В течение этой недели к нам дважды заходил Кремер, один раз Андерсон, президент «Хай спот», были и другие.

В субботу вечером пришёл Талли Стронг после шестичасового разговора с Кремером и его подручными. Видимо, его здорово заклевали, так же как и остальных, поскольку они наврали полицейским с три короба. Стронг не был склонен шутить. Он был настолько опечален, что, когда облокотился на стол Вулфа и наклонился к нему, чтобы сделать несколько замечаний о вероломстве, и его очки сползли на самый кончик носа, он даже не поправил их.

Его теория заключалась в том, что соглашение с Вулфом утратило силу, поскольку тот нарушил его. Что бы ни случилось, Вулф не только не получит гонорар, но ему даже не будут выплачены издержки. Более того, его заставят заплатить за ущерб. Он раскрыл факт, который, став достоянием общественности, поведёт за собой расследование в отношении мисс Фрейзер, её программы на Эф-би-си и «Хай спот». Этот шаг Вулфа был безответственным и непростительным и, безусловно, даёт основания для судебного преследования.

Вулф сказал, что всё это чепуха, и соглашения он не нарушал.

— Не нарушали? — Стронг выпрямился. Его галстук сбился, а волосы растрепались. Его рука потянулась к очкам, которые едва висели на кончике носа, но, вместо того чтобы поправить очки, он их снял. — Вы думаете, что не нарушали? Увидите. И, кроме того, вы подвергли опасности жизнь мисс Фрейзер. Я старался защитить её! Мы все старались!

— Все? — удивился Вулф. — Не все. Все, кроме одного.

— Да, все! — Стронг вёл себя как сумасшедший и ничего не слышал. — Никто, кроме нас, не знал, что яд предназначался ей! Теперь об этом знают все! Кто сможет защитить её теперь? Я постараюсь, мы все постараемся, но каковы наши шансы?

Мне он показался нелогичным. Единственная опасность для мисс Фрейзер, насколько мы знали, исходила от человека, который проделал операцию с кофе, а ему мы наверняка не сказали ничего такого, чего бы он уже не знал. Мне пришлось проводить Талли Стронга до дверей и вывести его на улицу. Если бы он смог успокоиться, чтобы сесть и поговорить, я был бы только рад, но он был действительно огорчён. Когда Вулф велел мне выпроводить его, у меня не нашлось веских возражений. Тут Стронг вспылил. С первого взгляда любому стало бы ясно, что пожелай я применить к нему силу, то справился бы с ним одной левой. Когда я взял его я рукав, он дёрнулся и повернулся ко мне так, как будто собирался разорвать меня на куски. Второй рукой он придерживал очки. Мне удалось выпроводить его так, что никто из нас не пострадал.

Как и следовало ожидать, Талли Стронг был не единственным, кому пришла в голову мысль, что Вулф совершил предательство, рассказав полицейским об их страшной тайне.

Нам сообщили об этом либо по телефону, либо лично. Особо жёсткую позицию занял Нэт Трауб. Возможно, благодаря добровольному признанию Билла Медоуза, что он поставил бутылку и стакан перед Орчардом. Это должно было особенно понравиться людям Кремера, и я могу себе представить, как они на разные голоса повторяли это Траубу. Мне не хотелось думать о том, что он получит от Уолтера Б. Андерсона, президента «Хай спот», и Фреда Оуэна из отдела информации, если кто-нибудь рассказал им о всей полноте предательства Вулфа. До сих пор они явно не знали ужасной причины, по которой в одной из бутылок был кофе вместо «напитка вашей мечты».

В понедельник после обеда к нам пожаловал охотник за формулами — профессор Саварезе. Он тоже явился к нам в кабинет сразу после длительного общения с полицейскими и тоже был не в своей тарелке, но совсем по другой причине. Полицейских больше не интересовали его взаимоотношения с Сирилом Орчардом и вообще ничего, что было бы связано с Орчардом, и профессор хотел знать почему. Они ничего ему не объясняли. Они снова и снова изучали всю его жизнь с момента рождения до сегодняшнего дня, но по абсолютно другой причине. Было совершенно ясно, что теперь они выискивают связь между ним и мисс Фрейзер. Почему? Какой факт у них появился? С появлением неизвестного и неожиданного факта все вычисления летят к чёрту, и, если таковой существует, он должен обнаружить его, и быстро. Это первый хороший шанс, который он получил, чтобы проверить свои формулы и наиболее драматичной из всех проблем убийства. Он оказался вовлечённым в это дело и собирается во всём разобраться, чего бы ему это ни стоило. Что за новый факт? Действительно ли важно, имел ли он ранее какое-нибудь отношение, прямое или косвенное, к мисс Фрейзер?