И на вражьей земле мы врага разгромим Книга 2 Часть 1 - Олег Шушаков

Когда командарм первого ранга Конев приступил к формированию отдельных инженерных батальонов особого назначения, он затребовал со складов автоматы Федорова. Чтобы вооружить ими разведроты ОтИБОНов вместо положенных им по штату трехлинеек. Отлично понимая, что разведчикам в ходе ночных поисков с целью уничтожения вражеских деревоземляных огневых точек, придется сталкиваться с противником лицом к лицу. В скоротечных схватках, когда дорога каждая секунда. И скорострельность, по сути, решает все!

Благодаря личному вмешательству командарма, и автоматы, и патроны были доставлены вовремя. И успешно освоены личным составом в ходе учебных занятий…

К утру четвертого декабря части двадцать первой Пермской Краснознаменной стрелковой дивизии вышли к главной оборонительной полосе линии Маннергейма в районе укрепленного узла 'Инкяля'. И оказались в зоне достижимости шестидюймовой финской береговой батареи Хумалиоки.

Комбриг Ксенофонтов сразу запросил поддержки у вышестоящего командования. Которая была ему немедленно оказана.

Во-первых, по расположению батареи и всему укрепрайону в целом был нанесен мощный бомбовый удар, в котором участвовало две с лишним сотни бомбардировщиков восемнадцатой скоростной бомбардировочной авиабригады Первой Отдельной Краснознаменной армии и шестнадцатой скоростной бомбардировочной авиабригады Тринадцатой армии. Впрочем, СБ опять бомбили по площадям. И даже если белофинны и понесли какой-нибудь урон, то ничем этого не проявили.

Во-вторых, в распоряжение Ксенофонтова был передан двести седьмой корпусный тяжелый артиллерийский полк. Который прибыл поздним вечером и немедленно приступил к оборудованию огневых позиций и наблюдательных пунктов. Чтобы с рассветом начать обстрел вражеского оборонительного узла.

А в-третьих, в этот же день по приказу командующего Ленинградским фронтом по Инкяля и Хумалийоки нанес артиллерийский удар Краснознаменный Балтийский флот. Силами четырех канонерских лодок: 'Красное Знамя', 'Красная Горка', 'Кронштадт' и 'Сестрорецк'.

Единственной канлодкой специальной постройки из них являлась 'Красное Знамя'. Остальные были вооруженными грунтовозными шаландами Балттехфлота Спецгидростроя НКВД. Впрочем, у них имелось одиннадцать пятидюймовых орудий на четверых. И это была серьезная сила! Если принять во внимание, что мореходные канонерские лодки изначально предназначались для содействия приморскому флангу сухопутных войск и контрбатарейной борьбы, в связи, с чем имели соответствующее артиллерийское вооружение и адекватное бронирование, а самое главное, в ходе боевой подготовки готовились к выполнению именно этих боевых задач.

Проплавав сорок пять лет и пройдя несколько капитальных ремонтов, последний из которых завершился всего полгода назад, канонерская лодка 'Красное Знамя' была одним из самых мощных артиллерийских кораблей КБФ, и при полутора тысячах тонн водоизмещения несла пять ста тридцати миллиметровых орудий (как и лидеры эсминцев), уступая в вооружении лишь линкорам и крейсеру 'Киров'. А бронирована была гораздо лучше, чем финские броненосцы (бортовой пояс – сто двадцать пять миллиметров, носовой траверс – восемьдесят, палуба – тридцать восемь)!

Учитывая, что 'Октябрина' стояла в доке, залечивая раны, полученные тридцатого ноября, крейсер 'Киров' со всем экипажем лежал на дне Финского залива, а лидеры только что вернулись в Таллин из боевого похода, у нового комфлота флагмана второго ранга Левченко выбор был невелик.

Рисковать последним линейным кораблем он не имел права. Отзывать лидеры из Западной части Финского залива тоже. После гибели 'Кирова' и 'Стремительного', серьезно ослабившей Отряд легких сил и заметно подорвавшей престиж Краснознаменного Балтийского флота, белофинские броненосцы в любой момент могли вылезти из своих шхер. И наделать в заливе много бед.

Посылать под огонь береговых батарей 'Новики', как это сделал Трибуц, было чревато новыми потерями. Потому что, в отличие от линкоров и канонерок, эсминцы вообще никакой брони не имели, и попадание даже одного десятидюймового снаряда могло стать для них фатальным. И закончиться катастрофой. Для Левченко. В смысле, арестом. И трибуналом.

Как это случилось с прежним командованием КБФ.

Начштаба флота капитан первого ранга Пантелеев был арестован в ночь со второго на третье декабря. По личному указанию комиссара госбезопасности первого ранга Берия. Сразу после того, как Нарком обороны СССР товарищ Сталин узнал о трагической гибели крейсера 'Киров'.

Начальник особого отдела НКВД КБФ майор госбезопасности Лебедев провел первый допрос Пантелеева еще до его отправки в Москву. По горячим следам. С применением необходимых мер убеждения. Ввиду серьезности сложившейся ситуации.

Бывший начштаба не стал запираться и сразу же дал признательные показания. В том, что в тридцатом году, будучи помощником начальника отдела боевой подготовки штаба Морских сил Черного моря, был завербован в контрреволюционную террористическую организацию тогдашним начштаба МСЧМ, ныне разоблаченным врагом народа, флагманом первого ранга Душеновым. Осознав свою вину перед партией, Пантелеев подписал полное признание. И назвал фамилии всех остальных участников флотского военно-фашистского заговора.

Собрав документы штаба КБФ на операцию, и получив копию бортового журнала и рапорт старпома эскадренного миноносца 'Сметливый', доставленные из Таллина в Ленинград по воздуху на морском ближнем разведчике, флагман первого ранга Исаков немедленно вылетел в Москву. Для доклада Главному военному совету о происшедшем.

Вместе с ним в Москву, тем же самолетом, был доставлен флагман второго ранга Трибуц, отстраненный от занимаемой должности и направленный в распоряжение наркома ВМФ. Пока еще только отстраненный. До выяснения степени его виновности…

Предательский, троцкистский удар в спину не поколебал уверенности советских военных моряков в победе. И они доказали это в бою!

Прибыв в район стрельбы, канонерки связались со штабом двадцать первой дивизии, высадили на берег корректировочные посты и, ровно в полдень, открыли огонь по белофинским долговременным укреплениям.

Балтийцы стреляли точно. Тяжелые морские снаряды взрывались прямо в расположении белофиннов. Которые не выдержали и открыли ответную стрельбу.

'Красное Знамя' немедленно перенесла огонь на позиции финской береговой батареи. А остальные, не взирая на поднимающиеся тут и там белоснежные водяные столбы, продолжили обстрел Кюренниеми и Инкяля.

Весь день в небе над Хумалийоки кружила пара МБР. На которые никто не обращал внимания. Потому что над заливом постоянно летали самолеты. И морские, и армейские. И истребители, и бомбардировщики. И разведчики…

У пилотов и штурманов пятнадцатого морского разведывательного авиаполка КБФ за три месяца накопился к финнам длинный счет. За десятки безрезультатных полетов. И бесконечные выволочки от вышестоящего командования за безрезультатность.

На этот раз результат имелся. Орудийные позиции были, наконец, засечены!

Когда невысокое зимнее солнце склонилось к горизонту, канлодки прекратили стрельбу и ушли в Кронштадт. Получив благодарственную радиограмму от командира двадцать первой стрелковой дивизии. Потому что, хотя и не смогли уничтожить финскую батарею, так или иначе, отвлекли ее огонь на себя. А еще разбили два ДОТа. Или, по крайней мере, серьезно их повредили. Потому что комбриг Ксенофонтов своими глазами видел несколько прямых попаданий.

А вот финским артиллеристам попасть по советским кораблям так и не удалось.

И больше уже не удастся! Потому что на следующее утро, воспользовавшись улучшением погоды, по батарее Хумалийоки нанесли удар двадцать пикирующих бомбардировщиков ДБ-3 и СБ-бис восемьдесят четвертого бомбардировочного авиаполка Героя Советского Союза полковника Байдукова. И разнесли ее вдребезги. А батарею Сааренпя разметали пикировщики И-16 восемьдесят пятого Краснознаменного смешанного авиаполка Героя Советского Союза полковника Коккинаки.

Но это было на следующее утро.

А ночью боевое крещение принял двадцать первый ОтИБОН.

Угрюмовцы время зря не теряли и, войдя в соприкосновение с противником, несколькими ударами прощупали его оборону. Двумя ротами на флангах укрепсектора: на севере – по железной дороге в направлении Хумалийоки, а на юге – вдоль берега Финского залива на Муурила. А основными силами при поддержке двадцати пяти танков – на центральном участке в направлении Инкяля. По шоссе, проходящему между болот. Эту демонстративную атаку финны приняли за попытку прорыва. И постарались отбить всеми имеющимися средствами. Что от них и требовалось.

Поэтому, когда командир двадцать первого отдельного инженерного батальона особого назначения майор Литвиненко с командирами рот прибыл на НП капитана Угрюмова, схема расположения финских ДОТов и их огневого взаимодействия у него уже имелась. Впрочем, атаковал Угрюмов не вслепую. А опираясь на информацию, предоставленную разведотделом штаба фронта. Которую, само собой, надо было уточнить. Что он и проделал. Днем – разведкой боем. А ночью – с помощью разведгрупп.