Сосны. Последняя надежда - Блейк Крауч

– Хотел бы я жить в мире, где действия измерялись бы по стоящим за ними намерениям… Но истина в том, что они измеряются по их последствиям.

– Послушай, я не знаю, что будет дальше, но мне нужно сказать тебе, нужно, чтобы ты знал: сейчас, на грани гибели, я чувствую себя ближе к тебе, чем чувствовала многие годы. Быть может, чем за всю жизнь. Теперь я верю тебе, Итан. Я знаю, что ты меня любишь. Теперь я вижу это так ясно, как никогда раньше.

– Я люблю тебя, Тереза. Очень люблю. Ты для меня… всё. – Бёрк поцеловал жену, и она прижалась к нему, положив голову ему на плечо.

Он обнял ее за плечи. Вскоре Тереза уснула, и тогда Итан оглянулся по сторонам.

Общее горе было осязаемым. Оно словно висело в воздухе, оно казалось плотным, словно вода или густой дым. Ладони Бёрка похолодели. Он сунул правую руку в карман куртки. Пальцы коснулись карты памяти, где были записаны кадры того, как Дэвид Пилчер убивает собственную дочь. Шериф осторожно сжал ее между большим и указательным пальцами, чувствуя, как внутри его разворачивается тугая спираль гнева. У Теда были копии этой записи, и Итан сказал ему ничего с ними не делать. Оставить все как есть. Но это было до нападения аберов. Знает ли Апшоу, что сейчас происходит в Заплутавших Соснах?

Бёрк еще раз пересчитал людей: их по-прежнему было девяносто шесть. Какое мизерное число!

Он подумал о Пилчере – как тот сидит в тепле и безопасности своего кабинета и смотрит на двухстах шестнадцати экранах, как убивают людей, которых он выдернул из другой жизни.

Его разбудили голоса, и Итан открыл глаза.

Тереза беспокойно зашевелилась рядом с ним. Света не прибавилось, но было ощущение, что прошло довольно много времени. Как будто Бёрк проспал не один день.

Осторожно сняв со своих колен голову Бена, он встал и протер глаза. Люди уже пробудились и ходили по пещере, занимаясь делами. Возле двери голоса звучали громче.

Шериф заметил, что люди, стоящие там, разделились на две группы. Кейт вклинилась между Гектором и еще одним мужчиной, которые кричали во весь голос.

Итан подошел и встретился взглядом со своей помощницей.

– У нас тут кое-кто хочет выйти наружу, – пояснила она.

Мужчина по имени Иан, державший обувную мастерскую на Главной улице под вывеской «Сапожная будка Кобблера», с вызовом посмотрел на Бёрка:

– Там осталась моя жена. Нас разделили, когда составляли четыре группы.

– И что именно вы хотите сделать? – спросил Итан.

– Я хочу ей помочь! А вы как думали?

– Так идите.

– Он хочет еще и оружие, – сказала миссис Бэллинджер.

Женщина, работавшая в общинных садах, протиснулась мимо кучки собравшихся и свирепо уставилась на шерифа:

– Мои муж и сын тоже там.

– А вы понимаете, что мой муж – тоже? – повернулась к ней Кейт.

– Так почему мы прячемся здесь, вместо того чтобы их спасать? – накинулась на нее женщина.

– Вы будете мертвы через десять минут после того, как выйдете из этой пещеры, – пояснил Гектор.

– Это мой выбор, приятель! – рявкнул Иан.

– Оружие мы вам не дадим, – заявил пианист.

– Погодите минутку, – нарушил их перепалку Итан. – Это разговор для всех.

Он вышел на середину пещеры и сказал достаточно громко, чтобы все услышали:

– Соберитесь в круг! Нам нужно поговорить!

Толпа медленно собралась вокруг него – потухшие глаза, забрызганные грязью лица и одежды…

– Я знаю, что это была тяжелая ночь, – начал шериф.

Ответом ему было молчание. Бёрк ощущал гнев и обвинение в устремленных на него взглядах и гадал, до какой степени это правда, а до какой – его воображение.

– Я знаю, что все вы беспокоитесь за тех, кто не добрался сюда. Я тоже. Мы сами едва спаслись. И кое-кто из вас, возможно, гадает, почему мы не остановились и не помогли другим. Я могу сказать вам прямо сейчас: если бы мы это сделали, теперь эта пещера была бы пуста, а мы все лежали бы мертвыми в долине. Это тяжело слышать. Как человек, ответственный за то, что мы оказались в такой ситуации… – В голове у шерифа звенело эхо эмоций. Он позволил слезам проступить на глазах, а дрожи в голосе – взять верх над спокойствием. – Со своего места в конце колонны я видел, что происходило с людьми, оставшимися на поверхности. Я знаю, на что способны эти мерзкие твари. И я думаю, что всем нам нужно смириться с тяжелой, почти невыносимой истиной. Есть шанс, что мы – это всё, что осталось от Заплутавших Сосен.

– Не говори так! – закричал кто-то.

В круг вышел еще один человек. Он был одним из распорядителей празднества и по-прежнему был одет в черное и держал в руке мачете. Итан ни разу в жизни не перебросился с ним ни словом, но знал, где он живет, знал, что этот человек работает в библиотеке. Мужчина был тощим, но жилистым, с бритой головой и пробивающейся на подбородке короткой щетиной. В нем ощущалось некое высокомерие, явно не заслуженное, какое обычно свойственно тем, кто взыскует власти только ради самой власти.

– Я скажу тебе, что делать, – заявил распорядитель. – Ты должен встать на четвереньки, ползти к Пилчеру и умолять его о прощении. Сказать ему, что это сделал ты, и только ты. Сказать, что ты навлек на наши головы это дерьмо исключительно по собственной воле и что мы хотим вернуться к тому, как жили всегда. Никто из нас на это не подписывался.

– Слишком поздно, – возразил Бёрк. – Теперь вы все знаете правду. Вы не можете убрать из головы это знание. Для этого нет обычных способов.

В круг протолкнулся еще один человек, низкорослый, квадратного сложения – городской мясник:

– Ты говоришь мне, что моя жена и дочери мертвы. Что по меньшей мере десяток моих близких друзей – тоже покойники. Так что, по-твоему, нам с этим делать? Прятаться здесь, как кучка трусливых беглецов, и вычеркнуть их из памяти?!

На скулах шерифа заиграли желваки. Он шагнул к мяснику:

– Я не говорил этого, Эндрю. Я не сказал, что мы должны кого-то вычеркнуть из памяти.

– Тогда что? Что мы должны делать? – еще сильнее вспылил тот. – Ты сорвал повязку у нас с глаз. Но ради чего? Чтобы потерять почти всех наших людей и жить вот так? Я предпочел бы остаться в рабстве. Я предпочел бы жить в безопасности со своей семьей!

Итан отступил на шаг, оглядел лица собравшихся и нашел Терезу. Она плакала, но смотрела на него с любовью.

– Может быть, я и дал сигнальный выстрел, – произнес Бёрк. – Но не я отключил ограждение, и не я открыл ворота. Человек, ответственный за гибель наших родных и друзей, виновный в том, что вы вообще оказались в Заплутавших Соснах, жив и благополучно здравствует в двух милях отсюда. И я хочу задать вам вопрос: вы намерены это так и оставить?