Тысяча и один день - Александр Громов

– Нет.

Дядя Лева глубоко вздохнул.

– Что есть жизнь? Временное отсутствие смерти, не более. А что есть тело? Пустая оболочка, только и всего, – философски сказал он и добавил загадочно: – Между нами говоря. Аспид давно ее покинул. Сбросил кожу. Но все-таки биологическая смерть есть биологическая смерть, а потому давай помянем усопшего добрым словом и техническим спиртом. – Он свинтил с фляжки колпачок, наполнил его вскрай и протянул мне. – По одному колпачку, не больше, не то погорим. Пей.

Спирт не сивуха, купленная втихаря за пару полосатеньких, – пить чистый мне по молодости лет еще не приходилось. Я вогнал в себя жидкость одним посылом, ожидая, что меня прожжет насквозь. Но этого не случилось. Спирт был разбавлен минимум наполовину – видимо, выдохся из-за небрежного хранения.

Дядя Лева выпил вслед за мной, негромко крякнул, за– нюхал рукавом, после чего долил во фляжку немного водопроводной воды и тщательно завинтил колпачок.

– Кто звал меня?

Низкий грудной женский голос, с уместной хрипотцой. На экране компа лицо жгучей брюнетки в дымчатых очках. Вероника!

Дождался…

Короткая паника: вдруг Вероника прервет связь, пока я при помощи ваты и скотча очень быстро – и чертовски медленно! – лишаю мою пленницу возможности слышать разговор. Подвернувшаяся под ноги белая кошка, издав короткий мерзкий вопль, пулей мчится прочь, взлетает на стену и виснет на гобелене. Ч-черт!.. Живо к монитору! Видеосканер – включить!

Уф-ф…

– Не пугайся, это я.

– Вижу. – Голос брюнетки меняется. Теперь никто не назвал бы его женским. – Где это ты?

– В бегах. Меня ищут, но пока я оторвался. Можешь поменять морду – никто не видит и не слышит.

– Я уже догадался…

Лицо брюнетки медленно оплывает, как восковая маска у огня, стекает книзу, обнажая совершенно иной облик – немолодого, начинающего лысеть эксмена. Таким, наверно, был Вокульский в лучшие свои годы – до лесоповала и уж подавно до знакомства со мной. Мог ли я думать в те годы, когда мальчишкой презирал старого привратника-конформиста и одновременно тянулся к нему, что его виртуальная личность давно уже бродит по Сети, а передо мною сидит, кряхтит, хихикает и наблюдает поединок червяка с жужелицей лишь пустая сброшенная оболочка? Вокульский и Лашезин надули всех. Департаменту федеральной безопасности достался лишь догнивающий в свое удовольствие никчемный хитиновый покров.

Как им это удалось, какими немыслимыми путями они получили доступ к аппаратуре глубинного ментоскопирования – не знаю. Лучше и не пытаться узнать. Но факт есть факт: среди нескольких десятков виртуалок, давно умерших физически, но продолжающих жить в Сети в знак признания их особых заслуг перед обществом, затаился один виртуал-эксмен.

– Тебя трудно найти, Аспид, – ворчу я.

– Ась? Кто я?

– Ну Ярослав…

– Войцех, – мгновенно возражает он. – Войцех Вокульский. Ты забыл? Все виртуалы носят имена, начинающиеся на "в": Ванда, Вера, Власта, Вика, Виолетта, Вивьен… есть даже Венеранда. Вообще-то я Вероника, но в таком облике – уж так и быть, Войцех. – Он улыбается. – Тут главное не перепутать – разговоры по Сети пойдут…

– Ты что, общаешься с виртуалками? – на миг забыв о своих неприятностях, поражаюсь я.

– Иногда. И даже слыву среди них очень спокойной и рассудительной дамой. В склоки не лезу… знал бы ты, какие они скандалистки, все эти виртуалки! Как начнут выяснять, у кого из них реальные заслуги, а кто получил вечную жизнь по блату, – затыкай уши, беги вон! Светопреставление! Молодые еще так-сяк, а те, кому за сто, поголовно ведьмы… Ладно, хватит о них, тема малоприятная. Ты удрал телепортацией?

– Да. Куча народу это видела.

– Ты уверен, что оторвался?

– Ну, если я с тобой сейчас разговариваю…

Он качает головой:

– Это меня еще ни в чем не убеждает. Но допустим. Они знают о тебе, это сейчас главное… Чем я могу помочь, Тим? Подсказать тебе, как быть?

– Да.

Он грозит мне пальцем.

– Не хитри сам с собой, Тимофей Гаев… Ты никогда не любил подсказок, ты любишь решать сам. А еще, как я слышал, ты любил выпытывать информацию у старого пенька Ярослава Вокульского под видом то ли спора, то ли плача в жилетку… ты вообще был изобретателен, твоя идея пятилетней давности насчет использования труб магистральных газопроводов в качестве волноводов метровых волн для эстафетной связи оказалась не такой уж дурацкой и используется в подполье до сих пор! Но ведь я-то не тот старый привратник, которого ты помнишь. Да-да. Не я учил тебя когда-то уму-разуму, а тот, другой. Я даже не тот Ярослав Вокульс-кий, каким был до того, как загремел на лесоповал. Жизнь в виртуальности меняет человека, очень сильно меняет, поверь мне. Не так слышать, не так видеть, ничего не обонять и сознавать, что сам ты – всего-навсего набор команд, толпа электрических импульсов, пусть даже достаточно большая и упорядоченная… это непросто, но к этому привыкаешь. А если ты привык, ты уже не эксмен. В лучшем случае – сочувствующий. Нет-нет, Тим, это еще не так плохо! Когда-то мы с Лашезиным рассчитывали на лучший результат, но были готовы и к худшему. Я и сам понимал – умом понимал, не сердцем, – что со временем могу легко наплевать на всю нашу борьбу и спокойно ужиться с виртуалками. Даже предать могу, Тим. Даже пойти на свое разоблачение, чтобы не было так скучно жить, – уничтожить меня совсем не просто. Может быть, со временем так и сделаю. Мы с Левкой понимали, что можем проиграть, и все-таки рискнули. Я очень любопытен, но мне все меньше хочется делиться с кем-то добытой информацией… так что спрашивай, пока можно. Я отвечу.

Вот так. Щелкнули тебя по носу, Тим. И поделом.

– Мне не нужна информация, – отвергаю я. – Мне нужен совет.

– Ой ли? Мне кажется, тебе нужно и то и другое. Гм… Вот тебе для затравки: скажи-ка, не заметил ли ты в последнее время каких-либо изменений на общедоступном уровне? Ну, скажем, в быту, в общественной жизни?

Морщу лоб:

– Вроде нет… Разве что шоу Мамы Клавы прикрыли…

– Давно пора. И только-то? Куда он клонит?

– Говорят о какой-то программе тотального перераспределения рабочей силы, – вспоминаю я.

– Дельно говорят, но это еще далеко не все. Ты знаешь, что возобновлено производство оружейного плутония?

– Нет.

Чушь… Каким-то средневековьем веет.

– А между тем его производство заново освоено на трех старых заводах, и спешно строятся восемь новых. Это правда. Скажу более: выкопаны старые проекты ядерных ракет космического базирования, и эта продукция пущена в серийное производство без всяких изменений. Кое-какие проектные усовершенствования вносятся только сейчас и понемногу, поскольку лучше иметь устаревшее оружие, чем не иметь вообще никакого. О чем это говорит?

– Славянская Федерация собирается воевать? – Я не верю ушам. – Но с кем? Конфедерация разваливается?

– Конфедерация прочна, как никогда прежде, – отмахивается Вокульский. – Ну вот тебе еще несколько фактов, не подлежащих пока широкой огласке. Уже несколько лет, как расширена учебная база высшей технической школы – колледжи и университеты для женщин, техникумы и училища для эксменов… теперь любой обалдуй, способный отличить долото от стамески, обязан получить среднетехническое образование. Более того, во всех без исключения интернатах для молодняка в приказном порядке запрещено применение некоторых пищевых добавок… препаратов, подавляющих честолюбие и агрессивность юных эксменов, а заодно тормозящих их умственное развитие… ты что, никогда о них не слышал? Темное ты существо, Тим, беседовать с тобой неинтересно… Говоря короче, правительству вдруг настолько понадобились спецы с мозгами, что власти сознательно идут на определенный риск. Особенно много специалистов обоих полов требуется по специальностям: электронные системы, точное приборостроение, газодинамика, атомное производство, криогенная техника, системы жизнеобеспечения пилотируемых кораблей… общий вектор, думаю, просматривается предельно четко. А знаешь ли ты, что в прошлом году состоялось втрое больше космических запусков, чем в позапрошлом, а за пять неполных месяцев этого года уже больше, чем за весь прошлый год? А известно ли тебе, друг мой Тим, о возрождении армии, пока еще небольшой, но всерьез обучаемой? А слыхал ли ты хоть что-нибудь о грандиозных работах по плану гражданской обороны? И это лишь часть того, что деликатно называется перераспределением рабочей силы. Выдумали формулировочку! – Вокульский очень знакомо захихикал.

Чтобы сглотнуть, мне приходится поставить на место отпавшую челюсть.

– Все-таки война? С кем7

– Догадайся.

– М… что-то внеземное? Взбунтовались рабочие поселения на Луне и Марсе? Перебили баб, захватили несколько кораблей, угрожают Земле?

– Дремучий ты все-таки эксмен… – Вокульский тяжко, напоказ вздыхает.

– А что?