Еще один Валентинов день - Энн Стюарт

– С чего вы решили, что я ни с кем не встречаюсь? – вспыхнула Хелен.

– Будь у вас ухажер, он обязательно назначил бы вам свидание на пятничный вечер, если, конечно, не полный идиот, – заявил Джеймс. – Или, уж если на то пошло, находился бы в вашей квартире, когда я заявился в шесть утра. Вряд ли вы стали бы встречаться с болваном, вы кажетесь слишком умной леди, чтобы связаться с ничтожеством.

– О вкусах не спорят, – мрачно процедила Хелен.

Рафферти скользнул по ней взглядом, по длинным ногам и целомудренным губам, так сильно отличающимся от Кристал Латур, да и любой другой женщины, с которой он когда-либо проводил время.

– Согласен, – кивнул он и резко обернулся.

С момента приезда в больницу Джеймса обуревало странное чувство, будто за ними кто-то наблюдает. Последние десятилетия, состоящие из падений в бездну и воскрешений к жизни, приучили доверять шестому чувству, но на этот раз Рафферти не смог обнаружить что-нибудь или кого-нибудь, послужившего причиной неприятного ощущения.

Это наверняка Драго, хотя оставалось только догадываться, каким образом он их выследил и где находится в данный момент. Когда мисс Эмерсон захотелось посетить дамскую комнату, Рафферти, словно извращенец, маячил возле двери туалета, пока она не вышла. Чертова туча народу сновала по больнице, и чем скорее Мэри родит этого проклятого ребенка, а он благополучно увезет отсюда законницу, тем лучше.

Джеймс Рафферти Моретти появился на свет около часа ночи в День святого Валентина. Билли, шатаясь, вошел в зал ожидания с ошеломленным выражением лица, и Рафферти пришлось подхватить обессилевшего папашу.

– Все хорошо, Джейми, – пробормотал Билли, на мгновение выпустив из виду присутствие настырной прокурорши. – Родиться именно сегодня, именно в этот день – хорошее предзнаменование, как считаешь?

Рафферти, законченный циник, не верил ни в счастливые совпадения, ни в искупление грехов.

– Лучше не придумаешь, – хлопнул он приятеля по спине.

– Мы назвали сына в честь тебя, – сообщил Билли, вытирая влажные покрасневшие глаза.

– И чем же ты пригрозил Мэри, чтобы этого добиться? – сухо поинтересовался Рафферти.

– Нет, она совсем не против. Ты же знаешь Мэри, она просто немного нервничает в твоем присутствии. Ты не можешь винить ее…

– И не собирался.

– Ты не возражаешь? Что мы назвали сына в твою честь? – вдруг встревожился Билли.

– Нет. Так хоть что-то останется от меня после Дня святого Валентина.

– О чем это вы?

Черт, он и забыл о Хелен и ее неуемном любопытстве.

– Всего лишь о том, что в воскресенье я должен вернуться туда, откуда прибыл, – повернулся к прокурорше Рафферти. – Никогда не задерживаюсь здесь надолго.

– А что мешает?

– Скажем так, привычка. Билли, надо отпраздновать такое событие!

– Мне нужно поспать, – слегка качнулся тот. – Они выделили Мэри с Джеймсом отдельную палату. Не представляю, как мы оплатим эту роскошь…

– Все уже оплачено, Билли. Не переживай.

– Рафферти, ты уверен?

– Абсолютно. Пора доставить мисс Эмерсон домой. Она выглядит такой же полумертвой, как и ты. Передай Мэри мои наилучшие пожелания и благодарность.

– Но я хочу увидеть ребенка, – запротестовала Хелен, однако Рафферти решительно схватил упрямицу за руку.

– Завтра увидите.

– После такого долгого ожидания я не уйду, пока не увижу малыша, – упорствовала Хелен.

С первого взгляда Рафферти понял, насколько она своевольна, поэтому с усталым вздохом повернулся к Билли.

– Как считаешь, в этой сумасшедший больнице разрешат посмотреть на младенца?

– Не знаю, – пожал плечами Билли. – Но постараюсь вас провести.

Рафферти пришлось отдать должное Мэри Моретти – она проявила себя настоящим бойцом. Новоиспеченная мать лежала на белоснежной больничной койке с кругами под глазами, делавшими ее похожей на енота, бледная и измученная, но сияющая до ушей. И даже сумела не дрогнув взглянуть на Джеймса, который прекрасно осознавал, чего это ей стоило.

Хелен заворковала и засуетилась над красным сморщенным малышом. Рафферти посмотрел на своего тезку – маленькое существо разразилось удивительно звучным воплем.

– Отличные легкие, – сухо заметил Джеймс. – Как и состояние Мэри.

– Мы оба очень благодарны тебе, Рафферти, – выпалила Мэри, явно собираясь с духом. – За все, что ты сделал для Билли, но особенно за сегодняшний вечер. Мы просим тебя стать крестным отцом нашего сына.

– Всю жизнь мечтал стать крестным отцом… – с кривой улыбкой пробормотал гангстер.

– Рафферти, – предупреждающе протянул Билли, и тот не закончил двусмысленную фразу.

– Почту за честь, Мэри. Но тебе ведь известно, что на крещение мальчика меня здесь не будет.

Мэри, которая точно знала, где и сколько он пробудет, кивнула:

– Значит, совершим обряд в следующем году, когда вернешься.

Рафферти хохотнул без тени сарказма, и впервые Мэри не дрогнула, а неуверенно улыбнулась в ответ.

– Пожалуй, выйду в коридор, – решил Джеймс. – Сомневаюсь, что такая толпа нравится моему маленькому тезке. Попрощайтесь, и оставим в покое пополнившуюся семью, советник.

– Через минуту, – прошептала Хелен, взирая на малютку с восхищенным обожанием.

Когда Рафферти вышел, тихо притворив за собой дверь, коридор был безлюден, за исключением человека в белом халате, раскладывающего подносы с пустыми тарелками на тележке. Свет горел вполсилы, и на миг Рафферти задался вопросом, с какой стати кому-то приспичило принимать пищу во втором часу ночи.

– Привет, Джейми.

В Рафферти впились мрачные сумасшедшие глаза Драго.

– Давно не виделись.

Джеймс замер, заблокировав собой вход в палату. Насколько он знал Хелен Эмерсон – а за последние двадцать четыре часа он узнал ее довольно хорошо, – она не поторопится последовать за ним. Тем более услышав его приказ. Так что нет причин для паники.

– Драго, – небрежно кивнул он.

– Моррис, – поправил тот. – Забыл, у меня теперь новая жизнь? Счастливая благополучная новая жизнь.

– Соболезную по поводу гибели твоей жены.

Драго толкнул тележку к стене, резкий жесткий грохот пронесся по затихшему коридору.

– Почему бы нам немного не прогуляться, Джейми? Ты всегда недолюбливал меня, но я готов забыть твою враждебность, пока ты остаешься в стороне. В конце концов, мы через многое прошли вместе, – хихикнул Драго, одновременно по-мальчишески и жутко. – Ничто так не сближает мужчин, как соучастие в убийствах. Слыхал о мужской дружбе, Рафферти? Как в рекламе пива.