Сказки для принцев и принцесс. Подарок наследникам престола - Николай Николаевич Каразин

также, в безукоризненных фраках и белоснежном белье. На улицах они грациозно раскланивались с пассажирами самых блестящих экипажей, особенно с пассажирками, и всегда при этом грациозно приподнятый цилиндр и дружески сияющая улыбка встречали соответственные движения и выражения… Знакомства их были необыкновенно обширны, чуть не весь город, и они везде успевали попадать – где нужно и когда нужно. Они были членами разнообразных клубов, начиная от клуба велосипедистов и кончая морским яхт-клубом, что на Морской, так, по крайней мере, они говорили, не заботясь, в силу независимости взглядов, о том, верят ли им, или не верят, но что уж вне всякого сомнения – они были почетными посетителями всех чисто воспитательных музыкально-вокальных заведений, куда почему-то вход кадетам и гимназистам строго воспрещается. Почет свой они могли доказать даже документально, ибо нужные для сего документы были всегда с ними и аккуратно возобновлялись при начале каждого сезона. Они даже были членами одного негласного клуба, существовавшего, впрочем, недолго. Это клуб, сборным центром которого был ресторан под фирмой «Карл и Фриц» и именно тот стол, за которым они в данную минуту торжественно заседали.

В силу той же порядочности они все трое обладали катарами желудка, а потому меню их завтрака было очень скромное: Серж Костыльков потребовал два яйца всмятку, Жорж Мотыльков – три таковых же, только барон Допель-Плюнель остался верен своему национальному вкусу и заказал свиную котлету с кислой капустой. Водку же они пили, хотя и маленькими рюмками, но с особенным ожесточением, учащая приемы и приговаривая перед глотком давно уже надоевшую прибаутку:

– И как это подлецы извозчики могут пить такую мерзость!

Сегодня наши собеседники были настроены мрачно, на их лицах выражалась нестерпимая скука; лицо же Жоржа Мотылькова, оплывшее со вчерашнего, особенно бурного дня и бессонной ночи, носило на себе даже печать легкого отчаяния. Его даже не занял новый анекдот, очень глупый, чисто немецкий, но все-таки новый, рассказанный бароном. Серж Костыльков успел уже написать восемь записок, тщательно, даже от друзей, прикрывая левой рукой конверт, в минуту надписывания адреса, и командировал посыльного, снабжая его обстоятельной инструкцией. Но прошло уже почти три часа, а посыльный еще не возвращался. Признак ничего отрадного не представляющий.

Раза четыре, по предложению барона, сыграли спичками на коньяк, кому платить за всех, но и это не помогало. Благодаря мерзкой погоде, посетителей ресторана было мало и то все больше такие, которых приближать к своему столу не следовало, между собой они уже, мимоходом, успели позондировать почву.

Жорж сказал Сержу, так скороговоркой и негромко, между шестой и седьмой рюмкой водки:

– Что, ты сегодня богат?

Серж на такой вопрос только свистнул и добавил:

– А я было на тебя рассчитывал… дня на три, не более!

А барон объявил, что он имеет в виду, и даже очень скоро, получить весьма солидную сумму, но добавил:

– Иметь в виду, господа, это еще не значить иметь в своем кармане. Сегодня каналья Цвибель должен был принести мне, пока, триста, но обещал ровно в два, а теперь половина пятого… свинья!

И на всех трех, именно на сегодняшний вечер, лежали тяжелые обязанности: Жоржу надо было побывать хоть на минуту в опере и зайти в ложу № 4 бельэтажа, а оттуда к парикмахеру Моле, где ему надо привести себя в порядок и повидаться с нужным лицом, оттуда в дворянский зал, на большой бал французской колонии, а оттуда… и т. д. Сержу – заехать в клуб «благородных», во-первых, уплатить вчерашний проигрыш, во-вторых, попытаться отыграться, а потом к Аделаиде Григорьевне, куда без обещанного браслета нельзя и носу показывать. Барон же уверял, что сегодня «имеет играть вист у испанского посланника, в партии с двумя высокими иностранными особами, путешествующими по России инкогнито».

– Сиречь, Мейерша приказала быть, под страхом жесточайшего возмездия и на будущее строгого обуздания! – проворчал Серж.

– Развяжись ты с нею. Ну, ее, к дьяволу! – проговорил Жорж.

– Это не так легко, как кажется! – пояснил барон, видимо, не обидевшись косвенно высказанным недоверием по поводу виста у испанского посланника.

– Мерзейшее положение! – сказал, помолчав с минуту, Костыльков.

– Нет, я не могу! Понимаешь ты, не могу!.. Я обязан, хоть черту душу заложить, но я обязан!.. От этого вечера многое зависит… Все!

Мотыльков вдохновился, вскочил и даже раза два прошелся по диагонали комнаты, задевая за столы и стулья.

– Но теперь, друг мой, – спокойно заметил барон, – черти умнее стали и такой дряни, как человеческие души, под залог не берут…

– Жаль, очень жаль!

– Да что же, каналья посыльный не приходит? Эй!

Разбитый дребезжащий звонок неприятно подействовал на расстроенные нервы. Подошел кельнер.

– Посыльный вернулся давно уже, – доложил он. – Кого дома не застал, кто сказали только: «Хорошо, ступай!..» Рубль восемь гривен получил от швейцара, за шесть концов. Говорил, что еще за прежнее за вами осталось!

– Финиш! – безнадежно опустил голову Серж Костыльков… вынул из кармана зеленый флакон и усиленно потянул носом.

Минуты на три воцарилось полное молчание.

Жорж стремительно приподнялся, уронил при этом свой стул и, шатаясь, пошел к буфету, где сидела миловидная дочь хозяйки ресторана и, конечно, дремала, делая вид, будто читает какую-то книжку; товарищи тупо посмотрели ему вслед.

А Жорж облокотился обеими руками о решетку буфета и что-то говорил девице. Та серьезно пожала плечами и покачала головой…

– И это вы?.. Вы, которую я люблю всем сердцем, которой я мечтаю посвятить всю свою жизнь… – донеслось с той стороны.

– Ну, врите больше!

– Честное слово… скажите только: «Да!» и я у ваших ног. А пока – ну, ей же богу только до завтра… и всего безделицу – рублей пятьдесят… завтра мы обедаем у вас, и я возвращу – с букетом и тремя фунтами конфет. Честное слово порядочного человека. Ну, хлопочите, мой ангел!

– Сказала нет, и к маменьке не пойду просить, и сама не могу!

– О, Маргарита! Что ты со мною делаешь!

– Пустите!.. Ну, право… чуть всю посуду не повалили! Экий вы!

– Ну, Бог с вами! На вашей душе будет моя смерть…

– Маргарита! Давайте ему, пожалуйста, одну порцию пистолета! – хрипло рассмеялся барон.

– Ну, так черт с вами!.. Потом будете раскаиваться, но поздно. Серж, поддержи своего друга, если сам не нуждаешься в поддержке…

– Не перейдете ли, господа, в боковой кабинет? – предложил старший кельнер. – Сейчас публика к обеду собираться станет – вам много удобнее будет!

– Идея! – поддержал предложение барон.

– Обедать?.. Как обедать?.. Господа, где мы сегодня обедаем? По программе…

– Однако, – заговорил Серж, – я все-таки не теряю надежды… Со мной бывало и даже очень часто… Полное