Переселенцы Трансвааля - Томас Рид

Бааз охотно готов был исполнить просьбу проводника, но Карл де Моор решительно воспротивился этому.

- Не к чему нам брать с собою лишнего человека, - заметил он. - Я сам отлично знаю эту часть Африки и язык ее обитателей, - будьте спокойны. Я никогда не берусь за то, чего не знаю. Это вам должно быть известно лучше, чем кому-либо, господин ван Дорн.

Слова эти были сказаны Моором таким тоном, как будто он был очень оскорблен предложением Смуца. Заметив это, Ян ван Дорн поспешно сказал:

- Нет, нет, Смуц останется здесь! Я вполне полагаюсь на вас, господин де Моор.

Смуц молча поклонился и отошел в сторону.

Катринка, очевидно, сильно грустила. Ей нужно было призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не разрыдаться и примириться с мыслью о необходимости этой экспедиции, сопряженной, конечно, с разными опасностями для ее брата и Пита.

- Надолго вы уходите? - едва сдерживая слезы, спросила она у молодых людей.

- О нет! Мы постараемся возвратиться как можно скорее, - сказал Пит.

- Не обещайте ничего заранее, минхер Пит, - заметил Карл де Моор. - Мы не на прогулку едем. Мало ли что может нас задержать в пути! Мадмуазель Катринка напрасно будет беспокоиться, если мы возвратимся не так скоро, как вы говорите, - прибавил он каким-то загадочным тоном.

- Господин де Моор вполне прав, - подтвердил Людвиг. - Срока для нашего возвращения определить положительно невозможно. Ведь мы даже не знаем, сколько ходьбы до места, куда мы направляемся, и как долго пробудем там.

- Ну, - заметил Пит, - приблизительно-то можно рассчитать, сколько времени мы будем в пути. До карру, например, хода дня два...

- Да вдвое больше на переход его, - перебил Карл де Моор.

- Ну, мы постараемся перейти его скорее! - самоуверенно проговорил Пит, желая успокоить Катринку и своих сестер, глядевших на него с тайною тревогою.

- Дня два необходимо прибавить еще на путешествие от карру до резиденции Мозелекатсэ, - продолжал Карл де Моор, - вот вам уж и восемь дней на один только конец. А если к этому прибавить разные непредвиденные случайности...

- Но назад вы ведь поедете на лошадях, - значит, на обратный путь вам понадобится меньше времени, - перебила Катринка.

- Это так, мадмуазель, - согласился Моор. - Но представьте себе, что Мозелекатсэ может находиться в отсутствии, что переговоры наши могут затянуться. Кроме того, на значительно ускоренный обратный путь нельзя рассчитывать уже по одному тому, что быки, если нам удастся получить их несколько пар от Мозелекатсэ, не могут всю дорогу бежать рысью, и нам волей-неволей придется ехать шагом. Все это необходимо иметь в виду. Вообще, по моему мнению, нельзя рассчитывать на наше возвращение ранее семнадцати или восемнадцати дней, и то при самых благоприятных условиях.

- О, как долго! - воскликнула Катринка, тоскливо глядя на Людвига и Пита, особенно на последнего. - А вдруг на вас нападут дорогою...

- Мы будем защищаться, - горячо перебил Пит. - Мы уже, кажется, не раз доказали, что умеем защищаться. Не бойтесь ничего, дорогая Катринка, - добавил молодой человек, понижая голос. - Что значит для меня какая бы то ни было опасность, когда я знаю, что подвергаюсь ей ради того, чтобы оказагь услугу вам!

Катринка невольно вспыхнула от этих слов и поблагодарила юношу долгим красноречивым взглядом.

- Мы и так многим обязаны вам, - прошептала девушка. - Я, право, не знаю, чем мы можем отплатить вам за все, что вы для нас сделали...

- Чем? По возвращении из экспедиции я вам отвечу на этот вопрос, - так же тихо произнес молодой человек.

Девушка еще больше вспыхнула и опустила глаза.

- А пока, - продолжал Пит, - позвольте мне надеяться, что вы будете молиться за нас... за меня, и что вам не наскучит вспоминать с моими сестрами обо мне.

- О, Пит! - невольно воскликнула девушка. - Неужели вы можете сомневаться в этом? Я сама буду постоянно искать общества ваших милых сестер... Мы будем все время говорить только о... вас и молиться за ваше благополучное возвращение.

- Благодарю, Катринка. Эти слова ободряют меня. Я очень счастлив, что слышу их. Судя по ним, я смею надеяться, что вы... что я не совсем противен вам?

- О, Пит, будьте уверены, что вы имеете во мне самого лучшего друга! Что бы ни случилось, я никогда, никогда не... забуду вас!

Высказав все это, молодая девушка окончательно смутилась, убежала к своей матери и бросилась ей на шею. Мать хотя и не слыхала, о чем говорили молодые люди, но поняла, что между ними произошло почти объяснение, и крепко прижала к груди Катринку.

Бегство молодой девушки помешало Питу довести до желанного конца объяснение, но он отлично понял ее последние слова, и сердце его затрепетало от счастья.

Между тем госпожа ван Дорн говорила Карлу де Моору:

- Поручаю вам, Моор, своего сына. Вы знаете, как он еще молод и горяч. Я так боюсь за него. Излишняя смелость может снова вовлечь его в беду. Удержать его от этой экспедиции я, конечно, не имею права: он идет в качестве представителя своего отца. Ради Бога, обещайте мне следить за ним и по возможности оберегать его. Я только тогда буду спокойна, насколько можно быть спокойной в моем положении, когда получу от вас это обещание.

При первых словах госпожи ван Дорн по лицу Карла де Моора пробежала нервная судорога, а при последних он сделал было даже движение рукою, точно хотел отстранить от себя кого-то, но сейчас же овладел собою и проговорил своим обычным сухим, почти грубым тоном:

- Я сам был отцом и не могу... забыть этого.

Госпожа ван Дорн не обратила внимания на загадочный смысл фразы Моора и в порыве искреннего доверия и материнских чувств протянула ему руку.

- О, благодарю вас! - сказала она. - Эти слова успокаивают меня лучше всяких многословных обещаний... Я знаю, что вы наш лучший друг, и мы вполне полагаемся на вас. Да сохранит вас Господь!

Госпожа ван Дорн не подозревала того, что в эту минуту таилось в груди Карла де Моора. Она и представить себе не могла, чтобы этот человек был исполнен тайной ненавистью и жаждою мести, ожидавших лишь удобного случая вырваться наружу.

А между тем это было верно. Карл де Моор, действительно, давно и с редким терпением выжидал случая погубить бааза и его семейство. С этой целью он и присоединился к каравану переселенцев.

Смерть самого Яна ван Дорна не казалась ему достаточным возмездием за то, что он сам выстрадал по его милости. Моор знал, что бааз более всех из своего семейства любит старшего сына, Пита, и потеря его была бы для него особенно тяжела. Поэтому Моор и хотел выбрать Пита первою жертвою своей мести, а потом погубить и все семейство ван Дорна.

Но чем мог внушить Карлу де Моору такую жажду мести Ян ван Дорн, этот благороднейший, великодушнейший из людей? Дело заключалось в следующем.

Лет за пять перед описываемыми событиями Карл де Моор был счастливым отцом семейства и богатым собственником, уважаемым всеми соседями. В течение одного года он лишился всего: состояния, любимой жены и сына. С последним ударом судьбы он сделался таким, каким мы его теперь видим: мрачным, угрюмым и необщительным.

Первым его несчастьем была смерть сына Лауренса, красивого и храброго молодого человека, составлявшего радость и гордость отца. Он погиб на охоте, вдали от дома родителей. Друг Моора, с которым уехал Лауренс на охоту, возвратился один и рассказал злополучному отцу, что он с Лауренсом примкнул по дороге к большому обществу соседних охотников. Дорогою на охотников напали бушмены, взяли Лауренса в плен и тут же убили, причем ни старший охотничьей экспедиции, ни члены ее не сделали ни малейшей попытки к спасению несчастного пленника, хотя и имели возможность сделать это.

Из дальнейших слов рассказчика Карл де Моор узнал, что руководил охотничьей экспедицией, к которой примкнули его друг и сын, Ян ван Дорн. Моор находил, что раз его сын остался под покровительством ван Дорна, последний обязан был сделать все от него зависящее для спасения молодого человека, и если он этого не сделал, значит, он - подлец, достойный возмездия и наказания.

Мать Лауренса умерла через несколько дней после известия о гибели единственного, горячо любимого сына. Доведенный этим новым ударом до полного отчаяния, чуть не до сумасшествия, Карл де Моор на скорую руку, за десятую часть стоимости, распродал все свое имущество и погнался за Яном ван Дорном, считая его настоящим убийцей Лауренса и поклявшись жестоко отомстить ему за сына.

"Око за око, зуб за зуб! - постоянно твердил он. - Отныне это цель моей жизни!.. У ван Дорна есть дети, есть любимый сын. Я погублю сначала его, потом и других... Пусть умрет тогда от отчаяния его жена, как умерла моя... Пусть и он узнает горе отца!"

Месть вовсе не была свойственна Карлу де Моору. Не в его характере было действовать из-за угла и устраивать западни. Но смерть сына и жены ожесточила его до неузнаваемости и внушила ему уверенность, что он обязан отомстить за них, обязан воздать должным за должное. Эта уверенность не покидала его ни на минуту.