Рамаяна - Махариши Вальмики

А над Панчавати уже собрались боги, гандхарвы и апсары, благочестивые подвижники, прославленные мудростью и силой духа, и все они хотели посмотреть на битву великого Рамы с кровожадными ракшасами Кхары. Они взирали на Панчавати с небес и желали Раме победы над войском Кхары.

Когда жуткий мрак окутал землю и она заколебалась под ногами, Рама понял, что ракшасы идут войной на Панчавати, и стал готовиться к битве с ними. Он велел Лакшмане надежнее вооружиться, укрыть Ситу в потаенной горной пещере и стеречь ее там от напастей, пока он, Рама, будет биться с войском Кхары. «Я хочу их сам, один, уничтожить», — сказал Рама своему брату, и Лакшмана не стал ему перечить.

Рама надел на себя кольчугу, взял в руки могучий лук и меткие стрелы, ступил из хижины в ночную мглу, и, как языки пламени, сверкнули во мраке его золотые доспехи.

Войско ракшасов быстро приближалось к хижине Рамы, и грохот боевых колесниц Кхары гулко разносился по окутанному тьмой лесу. Небожители, взиравшие на землю с небес, в тревоге спрашивали друг друга, сможет ли сын Дашаратхи один победить огромное войско безжалостных пожирателей мяса.

Вскоре войско ракшасов совсем близко подошло к Панчавати, и Кхара увидел, что около бедной хижины из жердей и листьев стоит с луком в руках одинокий воин. Тогда Кхара крикнул своему возничему: «Гони!» — и тот направил колесницу прямо на доблестного сына Дашаратхи. Кхара во весь рост стоял на стремительно мчащейся колеснице, и его огромное тело, облаченное в сверкающие доспехи, было подобно огненному светилу на звездном небосклоне.

Ракшасы страшными криками сотрясали землю, тысячи стрел и дротиков полетели в сына Дашаратхи. С пронзительным свистом рассекали воздух сверкающие диски, острые копья и тяжелые булавы — это ракшасы на бегу метали их в Раму.

Колесницы и всадники, пешие воины — все огромное войско ракшасов с воем, леденящим душу, устремилось к юному царевичу, сыну Каушальи, угрожая ему смертью. Воины, сидевшие на спинах боевых слонов, обрушили на Раму ливни стрел и дротиков. Но как течение реки не колеблет гладь морскую, так и могучий Рама грудью встретил страшное войско Кхары и ни на миг не сдвинулся с места. И как могучая горная вершина не испытывает боли от ударов молний, так и Раму не тревожили стрелы и дротики, ранившие его тело. В доспехах, обагренных кровью, он был подобен солнцу, прикрытому вечерними облаками.

Нападение ракшасов разгневало сына Дашаратхи, в кольцо изогнул он свой могучий лук и спустил с тетивы его сотни и тысячи неотразимых стрел. Насмерть поражали они воинов Кхары. Страшную и нестерпимую боль несли ракшасам эти стрелы, и были они подобны тем роковым силкам, которые расставляет людям сама неотвратимая Смерть. Стрелы Рамы в щепы разбивали боевые луки ракшасов, отсекали воинам Кхары руки, раскалывали крепкие доспехи, крушили колесницы, и падали под их ударами воины, слоны и кони. Страх и ужас сеяли они повсюду и обращали в бегство кровожадных ракшасов Кхары. Один за другим отходили в царство Ямы боевые слоны, кони и воины Кхары, и редеть стало его войско, не знавшее доселе поражений. И стало войско свирепого брата Шурпанакхи подобно объятому пламенем лесу, спастись из которого невозможно.

Дрогнули тогда воины Кхары и, забыв стыд, побежали с поля битвы. Но остановил их громовым кличем храбрый полководец Кхары Душана. Он потрясал над головой боевым луком и, восклицая: «Победа! Победа!» — устремил свою колесницу навстречу Раме. И был он грозен, как Разрушитель Вселенной. Ракшасы, ободренные его отвагой, вслед за ним кинулись к Раме, и вновь разгорелась страшная и кровавая битва. Тысячами слетали в единый миг стрелы с тетивы божественного лука Рамы и несли смерть и уничтожение войску Кхары. Ракшасы даже не успевали заметить, как доставал великий Рама из колчана стрелы, как прилаживал их к тетиве своего лука, они только видели перед смертью Раму, стоявшего у своей хижины с изогнутым в кольцо огромным луком. Тучи стрел сына Дашаратхи закрыли небо, черной пеленой нависли они над полем битвы. Трупы убитых ракшасов, слонов и лошадей, брошенное оружие и разбитые колесницы устилали землю, и кровь потоком заливала ее.

Все свое войско потерял в кровавой битве Душана, не знавший никогда поражений. Ярость и отчаяние охватили его, и он направил свою колесницу прямо на Раму, сына Дашаратхи. Но неотвратимые стрелы настигли его быстрых коней и свалили их на землю. Следом за лошадьми пал замертво и колесничий, и сам Душана не сумел уклониться от метких стрел сына Дашаратхи. Тогда Душана бросился к Раме, держа над головой тяжелую палицу, окованную железом, и ударом палицы хотел сокрушить насмерть сына Дашаратхи. Меткими стрелами встретил Рама нападение Душаны и отсек полководцу Кхары его длинные руки. Тяжелая палица, окованная железом, упала на землю, а вслед за ней рухнул на землю и сам Душана, в тяжких муках расставаясь с жизнью.

Все воины Душаны пали мертвыми на этом кровавом поле, и не было предела ярости и скорби Кхары, когда узнал он о гибели своего полководца. Кхара собрал оставшихся в живых ракшасов, пришедших с ним в Панчавати, и повел их снова на бой с сыном Дашаратхи.

Но не знал усталости могучий и доблестный Рама. Тучи стрел, острых и метких, встретили воинов Кхары, и новые сотни и тысячи трупов устлали поле жестокой битвы. Вскоре все четырнадцать тысяч ракшасов уснули последним сном на залитом кровью поле битвы. Вся земля в окрестностях Панчавати пропиталась черной кровью ракшасов Кхары, и это побоище, невиданное в мире, совершено было всего лишь одним человеком.

Только сам Кхара и трехглавый ракшас Тришира еще продолжали сражаться с Рамой. С яростным криком кинулся Тришира на сына Дашаратхи, стрелы его впились в светлое чело непобедимого Рамы и окрасили его лицо кровью. И тогда разгневанный Рама сказал Тришире с насмешкой: «А, храбрый ракшас, ты ранил меня стрелами в лоб, и удар твоих стрел был подобен прикосновению цветов. Теперь я угощу тебя стрелами моего лука». И четырнадцать смертоносных стрел Рамы пронзили грудь трехглавого ракшаса. Четырьмя другими стрелами Рама свалил наземь четырех коней, запряженных в колесницу Триширы, следом за лошадьми пал возничий, а затем и сам Тришира метким выстрелом Рамы был сброшен с колесницы, и покатились по земле в разные стороны три головы убитого ракшаса.

Страх объял душу свирепого Кхары, когда пал мертвым его последний воин — трехглавый ракшас Тришира. В отчаянии Кхара схватил лук и бросился в последний бой с Рамой; с ловкостью уклоняясь от ударов, погнал он колесницу прямо на сына Дашаратхи. Ливень стрел обрушил Кхара на доблестного Раму, и, воспрянув духом, самонадеянный ракшас снова поверил, что одолеет он сегодня сына Дашаратхи, загубившего все его войско.

Как лев перед прыжком, недвижимо стоял на месте могучий Рама, ожидая последнего нападения Кхары. И как бабочка бездумно летит на огонь, так и Кхара, отбросив осторожность, кинулся к сыну Дашаратхи. Его стрелы разбили в щепы грозный лук доблестного Рамы, и стали подобны солнцу, упавшему на землю, золотые доспехи Рамы, расколотые на куски стрелами Кхары. Острые стрелы ракшаса впивались в могучее тело сына Дашаратхи, и стоял он на поле битвы, как столб пламени, пылающего без дыма.

Тогда Рама, стремясь поскорее закончить битву, взял в руки божественный лук Вишну, Хранителя Мира, и поток смертоносных стрел обрушился на Кхару. Забились в предсмертных корчах быстрые кони Кхары, па куски развалилась колесница, мертвым свалился на землю возничий, а сам Кхара, раненный стрелами Рамы, был весь залит кровью. Лишенный колесницы, Кхара вооружился тяжелой булавой и бросился с нею па сына Дашаратхи.

Меткими стрелами Рама выбил у пего из рук булаву и сказал с насмешкой: «Ты умрешь сегодня, хвастливый ракшас, и земля насытится твоею кровью. Пораженный па-смерть, ты уснешь навсегда в крепких объятиях земли и, как неприступная красавица, никогда не отзовешься на оклик. Все ракшасы в страхе убегут отсюда, слезами и стенаниями поминая погибших братьев, и обитатели лесов будут жить наконец спокойно. И возрыдают в печали твои любимые жены, и не знать им отныне ни радости, ни счастья».