Тайна, деньги, два осла - Анна Ольховская

– Имелась в виду послушная женушка. Покорная и нежная. А не строптивая и вечно хныкающая хамка! Это кошмар какой-то – за восемь лет, проведенных в Германии, причем не в портовых лавках, а в элитном университете и в одном из бизнес-гигантов, ты так и не вытравила из себя славянские замашки! – Фон Клотц, всерьез разозлившись, последний шов выдернул особенно больно.

Ну, если честно, только сейчас и было больно, до этого бережное снятие швов напоминало девушке слабое пощипывание, но она ведь неженка! Причем все еще очень слабая и болезненная, поэтому, играя этот образ, обязана выть и корчиться от боли.

А от последнего рывка…

От него пора применить тяжелую артиллерию, коей Вика старалась не злоупотреблять – фон Клотц отнюдь не дурак и быстро сообразил бы, что слишком частые обмороки свидетельствуют не о слабости пленницы, а о ее хитрости.

И тогда – добро пожаловать с дусей в койку!

Поэтому сознание Вика теряла редко и только в подходящих ситуациях. Вот как теперь, например.

Она сильно втянула в себя воздух, затем словно поперхнулась им, закатила глаза и неуклюже, как и полагается в настоящем обмороке, свалилась со стула.

– Опять! – зарычал фон Клотц, склонившись над пленницей. – Как мне это все надоело! Не думал, что эта девчонка окажется такой хилой! Уже почти десять дней, как она в моем доме, а я никак не могу приступить к своей главной задаче – зачатию наследника! А может, не дожидаться, пока Викхен окрепнет? – задумчиво проговорил он, и девушка почувствовала, как его рука скользнула под блузку и сдавила грудь. – Находиться рядом с таким роскошным молодым телом и не овладеть им… Я больше не могу… Не могу… Не умрет же она, в конце концов, от этого еще никто не умирал…

О-о… Кажется, доигралась ты, Викуся. Вот что значит отсутствие опыта в общении с мужчинами!

Да и мужчин настоящих, если честно, в твоей жизни не было. Первым стал однокурсник по университету – блондинчик Клаус. Они поехали тогда студенческой компашкой к морю, ну и…

С Клаусом роман длился до самого окончания университета, они весело проводили время, все было в целом неплохо.

Но и все. Неплохо, приятно, но вполне можно и обойтись друг без друга.

Так что расстались они друзьями.

Потом было несколько таких же вялотекущих отношений с ровесниками, и тоже без особой страсти. Весело, приятно, цветы, шампанское, скучно, пока-пока.

И именно на этом своем опыте сексуальной жизни и основывался план девушки по удержанию фон Клотца на расстоянии.

Он же сам позиционировал себя как чуткого и страстного любовника, который ни в коем случае не будет насиловать бесчувственное тело!

Так почему сейчас уже обе его руки шарят по бесчувственному телу, срывают блузку, расстегивают джинсы?!

Почему он дышит все тяжелее и тяжелее, зачем его губы впиваются в ее рот, кому он бормочет страстные слова?!

Зачем он коленом раздвигает ей ноги?!

Что делать? Очнуться и заорать? Попытаться отбиться, сбросить его с себя?

Нет, не надо. Терпи. Ведь сопротивление жертвы возбуждает насильника еще больше.

А так – пусть терзает безжизненное тело…

Но как же трудно сдерживаться! Мама, мамочка!!!

Ты не женщина, ты вялый овсяный кисель. Ты – улитка без домика. Ты…

Фон Клотц отстранился.

– Не могу! Словно с куклой резиновой! Дьявол, надо все-таки девчонку побыстрее на ноги поставить. А возьму-ка я ее на прогулку в лес! Во-первых, свежим воздухом подышит, а во-вторых… Природа, цветочки, на полянку ее отведу красивую, пикник так устроим, вина выпьем. Ей ведь в таком состоянии много вина и не понадобится, полбокала – и девушка готова на все! А для зачатия полбокала не страшно. Ну а потом – потом ей понравится, и Викхен перестанет капризничать. Решено, завтра же идем в лес! – Он привел себя и пленницу в порядок, застегнул все пуговицы на блузке и осторожно похлопал девушку по щекам: – Викхен! Малышка, очнись! Прости своего Фрицци за эту боль, она была последней! Я снял все швы, больше тревожить твою милую головку не буду!

Ишь как заворковал опять! А ведь последнее время только раздраженно морщился и рычал в ответ на малейшие проявления слабости. Нежности и участия хватило ровно на пять дней.

Хлопки по щекам стали интенсивнее, они уже почти подошли к той грани, за которой меняли название на пощечины.

– Викхен! Да очнись же ты! Викхен!

Пора. Девушка болезненно поморщилась и застонала:

– Мм-м… Больно…

– Где больно? Неужели все еще голова?

– Щекам больно! – пожаловалась Вика, открывая глаза. – Зачем ты меня бьешь? Мне и так плохо! И тело все болит, наверное, ударилась при падении. Хотя нет… постой… – Она нахмурилась, прислушиваясь к своим ощущениям. – Грудь болит, словно ее тискали. Ты… – Так, глаза пошире, в них – искреннее неверие, ужас перед случившимся. Хорошо бы еще слезу подогнать, но она ведь училась не в театральном институте, на юрфаке технике сценических рыданий не учат. – Ты… меня… изнасиловал?!

– Никто тебя не насиловал, – пробурчал фон Клотц, помогая пленнице подняться. – Я же говорил тебе – я не ублюдок…

– Спорное утверждение.

– Прекрати язвить! А то передумаю и не возьму тебя завтра на пикник.

– Куда?

– На пикник. Решил вот выгулять тебя по лесу, может, хоть немного порозовеешь, окрепнешь от свежего воздуха, а то вон какая бледная немочь! Лето уже заканчивается, август, скоро будет не до прогулок.

– А раньше что же не выгуливал? – угрюмо поинтересовалась Вика.

– А раньше боялся, что тебя надо будет на руках по лесу таскать. Ты же и двух шагов ступить не могла без опоры.

– И сейчас не могу, говорила же – меня шатает!

– Говорила. Но я слышу, как ты ходишь по комнате – мой кабинет расположен под твоей спальней, – и отметил, что ты шагаешь довольно уверенно.

Для тебя две новости, Вика, – хорошая и плохая. С какой начать?

Плохая – ты, Вика, дура. Да-да, классическая такая тупица. Забыла, что твоя светелка находится на втором этаже дома, а значит, внизу имеется какое-то помещение. Откуда слышно, как ты скачешь той самой горной козочкой.

Но именно в том помещении и надо искать компьютер, и это – хорошая новость!

– Ну, что молчишь? – усмехнулся фон Клотц.

– А что я должна сказать?

– Да в принципе ничего. Сейчас тебе принесут ужин, а завтра утром готовься к лесной прогулке. Тебе понравится, вот увидишь!

Еще и подмигивает, самодовольная скотина!

Глава 23

После ужина, проходившего теперь обязательно в компании Фридриха, Вика, пошатываясь, побрела в сторону лестницы, ведущей в ее личную камеру. Ах да – конечно же, в спальню.

С решетками и замком, который невозможно открыть изнутри…

– И опять – ни «спасибо», ни «спокойной ночи»! – О спину смачно шлепнулся очередной комок сарказма. – Когда же ты станешь хоть чуточку воспитаннее, милая Викхен?

– Когда вернусь в соответствующее общество, – огрызнулась девушка, сосредоточившись на максимально правдоподобной имитации одышки и тремора конечностей.

Неплохо бы, конечно, присесть на ступеньке так на четвертой и, тяжело дыша, прижать руку к сердцу. Зачем? Так ведь оно так бьется в груди, что может и выскочить ненароком.

Но – увы! – после ее бодрого топота по комнате фон Клотц этому актерскому этюду не поверит.

Так что продолжаем путь, цепляясь за перила, словно за спасательный круг.

– Ложись спать пораньше! – крикнул вслед Фридрих. – Ты должна хорошо отдохнуть перед завтрашней прогулкой! А то с такой скоростью мы дальше трех метров в лес не углубимся.

– Так захвати инвалидную коляску!

– Ничего, сама справишься. Спокойной ночи, моя маленькая!

– Обильной диареи, мой пупсик!

Пупсик пробурчал под нос что-то явно не литературное и злобно гаркнул по-русски (на этом языке он говорил уже вполне прилично, без того жуткого акцента, который имелся восемь лет назад):

– Василий! Поднимись и запри дверь за Викторией! Потом вернешь ключ мне!

– С удовольствием!

– Насчет удовольствия мы вроде все прояснили, верно? И вам с Прохором по-прежнему дороги ваши гениталии, которых вы запросто лишитесь в случае несанкционированного доступа к телу моей гостьи?

– И чего так заковыристо выражаться? – проворчал рыжий тощий Василий, напоминавший Вике хорька (причем не только из-за своей юркости, запах тоже соответствовал). – Можно ж просто сказать: тронете девку – яйца вырву.

– Можно и так, – усмехнулся фон Клотц, направляясь в кабинет.

Василий в три прыжка догнал Вику и поплелся следом, сопя ей в спину. И прилипнув к спине (вернее, чуть ниже) вязким взглядом.

Что заставило девушку ускорить движение, тем более что фон Клотц уже ушел и разыгрывать немощь было не перед кем.

Во всяком случае, точно не перед этим хорьком, вызывавшим у Вики гадливое чувство.

Второй помощник фон Клотца, коренастый угрюмый Прохор, тоже не ассоциировался у пленницы с прелестным медвежонком. Скорее с бородавочником.