Блондинка вне закона - Ронда Поллеро

Рассказать ей об остальных мертвых присяжных? Я крепко задумалась, прежде чем заговорить снова.

— Я обнаружила несколько важных фактов и хотела бы убедиться, что рассмотрела все гипотезы.

— Чего я от вас и ожидаю.

Я подошла к подъезду дома, в котором живет Патрик.

— Я позвоню вам завтра.

— Нет, — возразила Стейси. — Я сама позвоню вам в три часа. Постарайтесь никуда не пропадать.

С этими словами она отключилась. Очевидно, я получила команду «вольно», что, однако, настроило меня далеко не на романтический лад перед встречей с Патриком. Стейси своим звонком окончательно испортила мне настроение. И это тогда, когда я и без того чувствовала себя виноватой за неизбежное опоздание.

Правда, в данный момент меня беспокоила не столько она, сколько сцена в баре. Даже после того, как я припарковала машину и направилась к лифту, мое воображение продолжали занимать Лайам и его бывшая женушка. Что абсолютно Ненормально. Развод, по моему определению, предполагает окончание прежних отношений. Черт побери, моя маман ставила жирную точку на отношениях, прежде чем успевали просохнуть чернила на свидетельстве о расторжении брака. Росчерк пера — и очередного отчима как ветром сдувало.

Перед тем как подняться на этаж, где жил Патрик, я поправила прическу и подкрасила губы. Затем сделала глубокий успокаивающий вдох и приказала себе забыть обо всех передрягах дня. Повернув от лифта налево, я подошла к третьей двери справа и негромко постучала. До моего слуха донеслись шаги и приглушенные звуки включенной стереосистемы.

Патрик встретил меня широкой улыбкой и жадным поцелуем. Любой другой парень отругал бы меня за опоздание, но только не Патрик. В таких случаях он не скатывается до упреков, и это одно из его многочисленных достоинств. Его язык скользнул мне в рот, и я почувствовала себя немного виноватой. Нет, он замечательный парень, а я только что в мыслях изменила ему! Может, в Лайаме и есть некий пыл, но Патрик даст ему сто очков вперед во многом другом.

Его руки неохотно оторвались от моего лица, скользнули по голым плечам, бокам и в конце концов остановились на бедрах. Я встретилась взглядом с его светло-голубыми глазами, но они тотчас скользнули ниже, а уголки рта тронула улыбка.

Я испытала легкое искушение расстегнуть пуговицы на его шелковой рубашке, однако усилием воли заставила себя сдержаться. Сначала ужин и только потом секс. Именно так и должно быть. Таков план. Никаких отступлений от него быть не может.

— Я скучал по тебе, — признался Патрик и, обняв меня одной рукой, притянул к себе.

— Извини, что опоздала, — произнесла я и потерлась щекой о его грудь. — Пришлось по пути к тебе заскочить в одно место и забрать вещицу, нужную по работе. Вот и задержалась чуть дольше, чем предполагала.

— Ты? — удивился он. — А кто у нас гордится тем, что не работает ни секунды после пяти вечера?

Не желая портить наш вечер, я пропустила мимо ушей его колкость. К тому же я пока еще не получила обещанных подарков.

Патрик провел меня в комнату, которая служила ему одновременно и гостиной, и столовой. Как и его спальня, это было истинно мужское жилище. Впрочем, я не имею никакого права его критиковать, поскольку ремонт моей собственной квартиры все еще числится в списке неотложных дел.

К изрядной досаде моего соседа Сэма Картера, у меня дома стоит такая же черная кожаная софа — я приобрела этого монстра пять лет назад в качестве временного спального места.

Вкусы Патрика довольно близоруки. Буквально все — лампы, статуэтки, подушки, ковры — несло на себе печать авиационной символики. Ну хорошо, я слегка преувеличиваю. Три из четырех стен покрывали помещенные в рамку плакаты, журнальные обложки и новые газетные вырезки о его любимом летчике Чарльзе Линдберге. Единственная причина, по которой четвертая осталась нелиндбергизована, состояла в том, что ее занимало огромное венецианское окно.

Мебель массивная, типично мужская, коричневая, как летная форма. Даже обеденный стол, и тот обтянут коричневой кожей. Основания ламп — в виде небольших бронзовых аэропланов. Это не в моем вкусе, но наши отношения еще не дошли до той стадии, когда полкой в шкафу пользуются совместно. Причем я не уверена, хорошо это или плохо, что такого пока не случилось. После двух лет знакомства я бы предоставила ему один выдвижной ящик в моем гардеробе, а он уступил бы мне полку в своем шкафу. То же самое касается и ванной. Я бы хранила в аптечном шкафчике одну из штучек типа «порежь себя сам», а в его ванной лежали бы мои предметы дамской гигиены. Но разве так обстоят дела? Нет, пока что мы храним свои вещи каждый в своем шкафу.

— Пусть ты и опоздала, я не могу отказать тебе в подарке.

Как будто в этом были какие-то сомнения.

— Спасибо, дорогой.

— Скажи спасибо своему платью, — ответил Патрик и, убрав руку, направился через всю авиационную гостиную в спальню.

Вернулся он минуту спустя со средних размеров коробкой и подарочным пакетом поменьше. И то и другое было профессионально упаковано. Мне бросился в глаза логотип на пакете, и мое сердце учащенно забилось. Мой любимый швейцарский шоколад! Коробка была черного цвета и перевязана золотистой атласной лентой.

— Это — первый, — пояснил он, раскачивая пакет на указательном пальце.

Видели бы вы, как сверкали его светло-голубые глаза, пока он терпеливо дожидался, когда же я наконец развяжу ленту!

— Спасибо, — поблагодарила я, чувствуя, как у меня потекли слюнки при виде фунтовой коробки моего любимого ассорти из трюфелей.

— А теперь вот это, — произнес он, доставая другую коробку, большего размера, которую отдал мне лишь после того, как я быстро чмокнула его в щеку.

Вторым подарком оказалась симпатичная розовая ночнушка — обожаю все розовое. Пусть у Патрика напрочь отсутствует вкус в том, что касается обстановки квартиры, зато при выборе нижнего белья он проявлял чутье истинного метросексуала.

— Ты — прелесть! — сказала я, взяв это розовое сокровище за бретельки. — Превосходный подарок, спасибо. Хочешь, примерю прямо сейчас?

— Отличная идея, — согласился Патрик, но потом добавил, разом разрушив мои хрупкие мечты: — Давай сразу после ужина.

Пока Патрик искал ключи, я сложила ночную рубашку, сунула ее в коробку и оставила на краю кровати. Знаю, я зря обиделась, но так уж получилось. Не знаю почему, но после его слов я почувствовала себя сексуально нежеланной. Ни тот факт, что мы с ним несколько недель не виделись, ни эротичная обновка были не в силах сбить его с заданного курса.

А вот Лайам, я уверена, такое предложение тотчас принял бы. Вспомнив о нем, я невольно нахмурилась. Подозреваю, что он со своей Барби сейчас выделывает акробатические этюды в постели. В моем воображении возникла яркая картина в духе фильма категории «икс» — Лайам и его эротические подвиги.