Пепел Эдема - Джудит Ривз-Стивенс

– Есть и другие соображения, – настаивал Кирк.

– Уверен, что так. Ее соображения! – Маккой растопырил пальцы, и стал их загибать. – Твоя репутация. Твой престиж. Твой мгновенный доступ на любой вообразимый уровень правительственных и экономических кругов Федерации и почти в любом другом месте, какое ты мог бы вспомнить при желании.

Глаза Маккоя широко раскрылись от возмущения:

– Как долго, по-твоему, это будет продолжаться, прежде чем твоя маленькая подружка однажды ночью свернется клубочком в твоей постели и спросит, а не мог бы ты организовать совсем небольшую встречу между ней и какими-нибудь планетарными властями? Или предпринимателем, с которым она не смогла бы встретиться, веди она переговоры еще лет десять?

– А что в этом плохого? – требовательно спросил Кирк.

Маккой с сожалением покачал головой.

– Ты втрое старше ее.

– Это она заставила меня почувствовать, – Кирк глубоко вздохнул. Он не хотел, чтобы что-то из такого случилось. – Боунз, даже если все, что ты говоришь, правда, что в этом плохого?

Кирк протянул руку к своему другу, раздражение обернулось мольбой о понимании.

– Тейлани и я, мы оба взрослые люди. Мы идем к этому с широко открытыми глазами. Если я могу сделать пять шагов с ней, и упаду мертвым на шестом, по крайней мере эти пять шагов я пройду.

Кирк повернулся с Споку. Его вулканский друг ничем не выдавал, о чем думает.

– Спок, ты понимаешь, о чем я говорю.

– Я понимаю, – ответил Спок.

Наконец Кирк почувствовал надежду. Возможно, был способ избежать этого эмоционального взрыва.

– Тогда помоги мне. Помоги Боунзу понять, что я не ошибаюсь.

Но Спок покачал головой.

– Я не могу. В данный момент я нахожусь в уникальной позиции согласия со всем, что сказал Маккой.

Эти простые слова, сказанные так хладнокровно, потрясли Кирка больше, чем если бы Маккой поднялся и напрямую ударил его.

– Спок… нет.

– Если вы прислушаетесь к нам, капитан, то я должен сказать, что ваши действия, связанные с этой женщиной, нехарактерны, несоответствующи и губительны для вашей репутации и достижений.

Кирк пристально посмотрел на Спока. Оскорбленно. По своим вулканским понятиям, Спок только что накричал на него.

– Бросить Звездный Флот и карьеру для того, чтобы стать чуть больше чем просто наемником, определенно получающим плату в виде сексуальной благосклонности молодой женщины, о которой вы почти ничего не знаете, не является актом страсти.

– И что же это тогда? – горячо потребовал Кирк.

– Безрассудство. А безрассудство – эмоция, с которой я хорошо знаком.

Молчание в комнате было ощутимо, сквозь него можно было прорубаться как сквозь чащобу.

– Спок, – тихо сказал Кирк, – ты однажды спросил меня: «Что, если мы станем так стары, что переживем свою пригодность»…

– Времена изменились, капитан. Как и наши возможности. Наши задачи и наши цели должны измениться вместе с ними. Отказаться признать неизбежное – значит, сделать первый шаг к устареванию и вымиранию.

Внезапно Кирк ощутил пустоту. Не было необходимости контролировать свои эмоции. Он больше не чувствовал никаких эмоций.

– А что, если я не хочу меняться?

Его голос звучал слабо. Словно шел издалека.

– Это было бы… неудачно.

– Неудачно… – повторил Кирк.

Три десятилетия дружбы растворились в одном сказанном слове. В одном только решении. Кирк посмотрел в лицо Споку, затем Маккою, и это было словно смотреть в лицо незнакомцам. Неужели они знали его так хорошо?

Неужели он так плохо понимал их?

Спустя почти 30 лет, Кирк не мог поверить, что ему больше нечего сказать ни Споку, ни Маккою.

– Поздно, – сказал Кирк.

Он пристально смотрел на них обоих, стараясь запечатлеть их в своей памяти. Он думал, что никогда не увидит их снова.

– Я должен… заняться кое-какими недоконченными делами.

Спок и Маккой позволили ему идти. В молчании. Как если бы им больше нечего было сказать ему. Времена изменились. Кирк продолжил свое путешествие.

Один.

Глава 16

Без малейшего намека на гиперболу космопорт Сан-Франциско звался перекрестком Галактики. И вполне по праву.

Безбрежный центральный зал громадного комплекса был наполнен какофонией отдающихся эхом сообщений о торговых и гражданских рейсах, времени прибытия и отправления, объявлениями о потерявшихся детях и рекламными анонсами на всех языках Земли.

Даже воздух космопорта был переполнен невероятной смесью ароматов – от отчетливо-резкого отфильтрованного и кондиционированного воздуха до экзотических специй из киосков, торгующих едой для представителей десятков миров. К этому примешивался сложнейший узор из запахов и парфюмерии от толпящейся, спешащей в разные стороны толчеи из людей и представителей других рас – во всем многообразии их форм.

Когда Кирк впервые оказался здесь еще мальчишкой, чтобы увидеть отлет своего отца, звуки и образы этого перекрестка очаровали его. Стали для него магическими. Навсегда завладели его воображением и сердцем.

Выйди из любого из залов ожидания – и можешь на суборбитальном челноке меньше чем за час добраться до любого уголка Земли. Или на межпланетном лайнере до Луны – меньше чем за день. Или на Марсианские Колонии – меньше чем за неделю.

Или на сверхсветовом – к звездам. Настолько, насколько долго может продлиться само время.

Но сейчас, со всей его романтикой, многолюдный космопорт был для него не более чем непримечательной пересадочной станцией. Последней остановкой, еще одним финальным препятствием, которое нужно преодолеть, прежде чем он наконец начнет заниматься тем, чем должен.

Вместо магии, в этот день – его первый день вне Звездного Флота с тех пор, как сорок четыре года назад он был зачислен в Академию, – Кирк ощущал только бесцельность и растерянность.

Отрезанный от инфраструктуры Флота и орбитальной транспортерной сети, которые стали его второй натурой, Кирк чувствовал, что Земля стала почти чужой планетой.

Ему приходилось задумываться о том, как делать почти что все на свете. Без коммуникатора на поясе ему пришлось вспоминать свой персональный код для сообщений, как получить доступ к данным через серийный видеофон, и даже скрипя сердце выслушать рекламу, пока его запрос проносился по недрам глобальной компьютерной сети.

Чтобы что-то сделать, приходилось тратить в пять раз больше времени.

Даже чтобы покинуть Землю, потребуется несколько часов.

И космопорт, который когда-то ассоциировался у него с безграничными возможностями, стал не более чем досадной и раздражающей помехой.

Он знал, что находится за каждым из залов ожидания.

Он точно знал, куда именно ему хочется.

Но он больше не мог просто сказать «Одного на борт».

Джеймс Т. Кирк стал гражданским лицом.

И, как мог бы сказать некто, изучающий анахроничные языковые конструкции, чувствовал он себя фигово.

Наконец-то экран компьютера в публичном центре связи Космопорта, перед которым стоял Кирк, сменил цвет, показав, что его звонок принят.

Кирк взохнул. Время подошло. Он собрался с духом, готовясь к тому, что сейчас будет. Разговор, который он откладывал до последнего.

Но Кэрол Маркус не было дома.

Кирк почувствовал облегчение.

Кэрол никогда не была одним из его «недоделанных дел». Когда-то они любили друг друга. У них был сын. Только время и звезды могли разлучить их. Только большое горе и обстоятельства могли соединить их вновь. Воспоминания о том, что между ними было, все еще оставались. Однако для обоих уже стало ясно, что этих воспоминаний больше недостаточно.

Кирк определенно чувствовал, что Тейлани ничего не сделала для того, чтобы он пришел к такому пониманию – разве что ускорила осознание неизбежного. Пришло время ему и Кэрол продолжать свои собственные жизни. В противном случае оба рисковали скатиться в сводящую все на нет бездну привычек и близости – близости, которая притянула его к ней после его возвращения с Хитомера и последнего путешествия «Энтерпрайза».

Компьютер ждал, когда Кирк изъявит желание оставить сообщение или сделать другой звонок.

Кирк колебался. Кэрол заслуживала больше чем короткое прощание, какое он оставил для служащих в своем офисе в Академии. Но он не знал, способен ли он сейчас на что-то большее.

В конце концов инстинкт взял свое. Всякий раз, когда ощущение неуверенности возрастало слишком сильно, Кирк знал, что это сигнал к действию. Только так он мог двигаться вперед.

Кирк прикоснулся на экране к кнопке записи сообщения.

Компьютер проинформировал – запись пошла.

– Кэрол… Теперь я знаю, чего хочу.

Но как он сможет это ей объяснить?

– Я… э, ты помогла мне это понять.

Он ощутил волнение. Это было на него не похоже – с трудом подбирать слова. Но все его навыки, вся бравада, испарились когда пришло время встретиться лицом к лицу и объяснить свои побуждения.