Выкупи меня - Яся Белая

него — топ цвета зелёных яблок с едва заметной серебряной вышивкой. Что ж, весьма мило. Делаю строгий узел на затылке, выпуская лишь несколько локонов у виска.

Отражением в зеркале остаюсь довольна. Прихожу в столовую и, не застав там свекрови, с облегчением вздыхаю.

Аристарх подходит ко мне, берёт руку, целует:

— Отлично выглядишь.

— Угодила вам, шеф? — подумать только: мой муж будет моим же боссом. И почему я только сейчас понимаю, какая это засада?

— Более-менее, — он ведёт меня к столу, сам галантно отодвигает стул и помогает присесть.

— Ты распустил прислугу? — интересуюсь, расстилая на коленях салфетку.

— Нет, — говорит он и смотрит на меня, как на блюдо, — просто хочу поухаживать за тобой. Можно?

Как тут откажешь?

Несколько минут мы молча и чинно завтракаем — прислуга всё-таки появляется и накрывает на стол.

Потом он подвигает мне папку, всё время лежавшую справа от него и привлекавшую моё внимание.

— Это контракт. Прочти и подпиши.

Открываю документ и углубляюсь в чтение. По мере того, как прохожу пункт за пунктом, мои глаза распахиваются всё шире.

— Что значит «оказание услуг на безвозмездной основе».

Аристарх опускает приборы на скатерть, складывает руки на груди и, хмыкнув, начинает втолковывать мне, как малому ребёнку:

— Это значит, моя дорогая, что ты будешь работать бесплатно.

— Как так-то? — возмущению нет предела. Я ведь уже распланировала будущую зарплату, самостоятельность почувствовала.

— А так, Ника, — опускают меня с небес на землю, — ты — моя собственность. Я же не плачу своей кошке или собаке.

— Великолепно! Ты сравнил меня с домашним питомцем!

— А разве вы, девочки, это не любите? Всяких «кисок», «заек», «мимимишек»?

— Фу! Пошлятина!

— Рад, что ты разделяешь моё мнение. Но платить я тебе всё равно не буду. — Бросает взгляд на часы. — И поспешим — скоро первое совещание. Надо представить тебя коллективу.

Внизу нас ждёт роскошная машина. Мне предстоит сесть на заднее сиденье и оказаться в тесном пространстве рядом с Ресовским. И, несмотря на то, что салон достаточно просторный, места становится катастрофически мало, когда муж опускается возле меня.

Он недолго бездействует — пока устраивается, поднимает перегородку между нами и водительской кабинкой.

— Она — звуконепроницаемая, не волнуйся, — говорит он и… притягивает меня к себе. Тут же зарывается пальцами в волосы, безжалостно портя причёску. Одна рука ложится поперёк талии, другая — ползёт вверх, накрывает грудь, трёт сосок сквозь слои одежды.

Он — мой законный супруг, — напоминаю себе. Он имеет право. К тому же…

Моё дыханье сбивается, губы приоткрываются, чем Аристарх немедленно пользуется, впиваясь в них жарким поцелуем.

А перед мысленным взором — голубые глаза: полные меня и любви.

Я предательница.

Нехорошая.

Дёргаюсь, пытаюсь вырваться.

Но меня лишь сильнее прижимают:

— Тише-тише, сладкая, — дорожка обжигающих поцелуев на моей шее, — я очень голоден. Дай мне немножко, совсем немножко, — бархатный горячий шёпот дыбит волоски на затылке, — иначе сойду с ума.

Он расстёгивает молнию на моих брючках, и проворные пальцы сразу же проникают под трусики и гуляют по складочкам.

Все мысли вылетают из головы. И хотя я напряжена, как струна, причина этому другая — моё тело настроилось на ласки, и будет ждать разрядки.

Пальцы кружат у входа, дразнят, чуть надавливают.

Другая ладонь терзает грудь.

Дыханье становится рваным, сердце сходит с ума.

— Ника, — низкий мужской голос, сейчас — охрипший, полный затаённого желания, посылает волны сладких импульсов вниз живота, — девочка моя сладкая. Моё искушение. Моё наказание за грехи. Я хочу тебя. Никогда так никого не желал. По грани хожу… — и выдыхает в ухо, опаляя кожу своим жаром, — Стань моей…

Плавлюсь, таю, сейчас стеку лужей к его ногам. Пытаюсь уцепиться за здравый смысл — я же память Вадима предаю! Я теку в руках его вероятного убийцы. Как гадко!

— Я ведь твоя жена, — с трудом выдаю слава. В горле пересохло, жарко, трудно дышать.

Пальцы внизу творят уже что-то немыслимое. Кусаю губы, чтобы не начать стонать в голос.

— Ты знаешь, о чём я… — губы снова возвращаются к моей шее, целуют грубее, жёстче. Метят, клеймят. — Отдайся мне.

Прижимает крепче к себе, и я чувствую его эрекцию. От её внушительности мне плохеет. Но мысли перескакивают на его просьбу… Ах вот ты чего захотел! Ну, уж нет. По моей инициативе этого не будет!

— Если хочешь — бери. Я не стану сопротивляться…

Он отстраняется, убирает руки, хотя я была в двух шагах от разрядки. И теперь просто выть готова. Меня натурально потряхивает, потому что не смогла кончить…

Отсаживается подальше, сощуривается недобро, складывает руки на груди, закрываясь:

— Вот значит как. Хорошо.

Я не понимаю, чего ему от меня надо! Я ведь сказала, что не стану возражать, если он боится выглядеть насильником.

Надо тело — бери. А душа и сердце — мои. Не заслужил.

Отворачиваюсь к окну, чувствую, как по щекам бегут солёные дорожки. Не вытираю слёзы.

Новоиспечённые коллеги могут подумать невесть что, но вот только мне всё равно.

Меня туда везут не для того, чтобы я работала. А чтобы играть. В меня.

Аристарх

Бери…

Если бы было так просто взять, я бы взял, девочка, не сомневайся. Но ты же потом — грустно хмыкаю себе под нос — меня возненавидишь. А я, оказывается, к твоей ненависти совсем не готов.

Смотрю в окно на пробегающие мимо дома и машины и не знаю, что мне делать. Со мной такое впервые. Впервые я желаю женщину настолько сильно, что контролировать себя рядом с ней становится всё сложнее. И при этом впервые боюсь — что не выдержу, возьму, как она говорит, и сломаю… Тогда всё, тупик.

Барабаню пальцами по колену, кошусь на неё.

Отвернулась к окну и плачет. Думает, я не пойму. Да каждый её