Смертельный рейд - Юрий Иванович

С этим смехом он и отправился на выход, там чуть не столкнувшись с поставщиками для нас ресторанной пищи.

– Молодцы, вовремя второй ужин приволокли! Теперь еще можете нашему заслуженному академику и вина принести. Немедленно! От меня лично – четыре лейзуены. А дальше, сколько он сам пожелает.

И ушел. Так как от прежней доставки у меня оставалось еще очень много продуктов, меня чуть не задавила жаба. Парни хотели забрать все, что, по их мнению, зачерствело. Понятное дело, что такого святотатства я допустить не мог и довольно резво отбил свое кровное, непосильным трудом живописца заработанное. Трое ушли с пустыми корзинами, явно не поверив, что у нас ночью намечается банкет, но зато весьма удивленные заказанным обильным завтраком. А навстречу уже бежал их товарищ с четырьмя бутылками. Не знаю, далеко ли у них ресторан, но обернулся он, словно на истребителе «мертвую петлю» сделал.

Лейзуены я рассмотрел, прикинул их емкость – чуть не литр каждая – и, покосившись на лежащую девушку, решил:

– Знаешь что, а принеси-ка сюда еще такую же порцию.

А молодой повар, видимо, только рад был носиться туда-обратно. Вскоре я уже восседал за столом, на котором громоздилось сразу восемь глиняных бутылок с вином, и распечатывал сургуч на первой из них.

– Ксана, садись за стол! Кушать будем! – Никакой реакции. Пришлось воздействовать на нее иначе: – Если завтра твоя мордашка получится на картине уставшей и голодной, я так и скажу, что ты не захотела ничего есть. А ты ведь догадываешься, насколько правдоподобные портреты выходят из-под кисти настоящего академика.

– Не знаю! Не видела я твоей мазни! – послышались в ответ истерические реплики. – Мне даже ни разу взглянуть не удалось!

– Значит, была наказана за плохое поведение, – философски рассудил я и добавил: – Не сядешь за стол – такой изображу на картине!..

Подействовало. Завернувшись в покрывало, только недавно стонавшая от бурной страсти красавица подошла к столу и уселась на лавку с моего левого бока. То есть мы сидели друг к другу в профиль своими вполне пристойными на вид половинками лиц. В дальнейшем она кушала и пила, постоянно упуская край покрывала и оголяя то одно плечо, то целую грудь. Причем делала это так мастерски, что только мое периферийное зрение художника улавливало незаметные движения руки или нужный, якобы непроизвольный наклон тела. Но в начале нашего застолья меня это не раздражало. Наоборот, я посмеивался про себя и лишний раз убеждался в правильной оценке этой редиски со стороны старшины Борея. Что-то девочка задумала нехорошее, раз целенаправленным способом решила меня соблазнить.

Ну а чтобы случайно не поддаться, я себя настроил самым строгим образом. И вдобавок решил споить упавшую на дно небожительницу до скотского состояния. Как мне показалось, вина у нас для этого должно хватить. Правда, Ксана, когда я потребовал пить за каждый тост до дна, попробовала меня перехитрить:

– Ты пьешь полную кружку, а я только половину! Иначе – не согласна!

Знала бы она, сколько может в себя поглотить мой зверь-голод! Да еще под такую отменную закуску. Но я для порядку немного поломался и согласился не сразу. Принюхался к вину, попробовал его на вкус и только тогда вынес решение:

– Ладно, оно и так слабенькое. Кстати, откуда вот это винцо в вашем городе?

И опять косой взгляд в мою сторону.

– Что значит «откуда»? Как и в любой другой город, оно поступает из Блаши.

«Ну вот, еще и Блашь какая-то всплыла! Надо быстрее девчонке рот затыкать! Или себе… закуской».

Поэтому первые порции я разлил, словно заправский бармен, и, выпив сам, показал жестами, что даже словом не перемолвлюсь, пока и она не выпьет. Так и пошло: пока она пила маленькими глоточками, я набрасывался на закуску с яростью голодного волка. Когда же она пыталась что-то у меня спрашивать, мне мешал отвечать полный рот снеди. А когда сама девушка пыталась что-то покушать, ее кружка уже оказывалась быстро налита и я, со всем присущим мне красноречием, говорил следующий тост.

Они ей понравились. Еще бы! Вряд ли она имела возможность читать самые искрометные тосты в подборках по Интернету. Хотя и мне приходилось изворачиваться, чтобы не стало понятно: тосты из другого мира.

Где-то после пятого тоста Ксана стала непроизвольно улыбаться. После седьмого хихикнула. После десятого уже не поправляла спавшего с плеча покрывала. После пятнадцатого пробовала мне подпевать, сидя с призывно торчащими сосками груди. После двадцатого она всплакнула, Еще через три разрыдалась в истерике, проклиная этого громадного монстра, который сгубил ей молодость и испортил всю жизнь. После двадцать седьмого она уже не могла говорить связно. Разве что прорывались невероятно грязные, кощунственно звучащие в таких прекрасных устах ругательства.

Еще через тост ругательства и угрозы перешли на мою персону, и тут я совершил маленькую промашку. Мне показ алось, что сотрапезница еще не дошла до нужной кондиции, и я налил очередную порцию. Выпила она двадцать девятую по счету половинку довольно лихо и даже попыталась после этого вскочить с каким-то бравурным пожеланием. Покрывало подхватить я не успел, а вот падающую девушку поймал. Причем, пока донес ее до кровати, уже не сомневался: никакого притворства, полный отрубон!

Накрыл красотку многострадальным покрывалом, несколькими одеялами с других кроватей и уже в полном одиночестве за столом ударными темпами почти добил съестные припасы, запивая остатками вина. А чего уж там, день прошел интересно, пир напоследок я заслужил и в новом мире уже частично освоился. Теперь только и оставалось, что хорошенько выспаться и постараться проснуться в тот момент, когда моя временная подруга по тюремной камере откроет свои глазки. Вернее, один глазик, потому что второй заплыл уже основательно и грозил на свет божий парочку дней вообще не поглядывать.

Кстати, ночь почти ничем в этом подземном городе не отличалась от дня. Ну разве что гомон с улицы чуток стих. Свет, по крайней мере, никто выключать не собирался, а выключателя внутри своей тюрьмы я так и не отыскал. А вот резкое похолодание и сильные подвижки воздуха были отмечены моим телом уже ближе к утру. Видимо, здесь ночью включали дополнительное вентилирование. Скорее всего, снаружи холодно, вот и внизу тепло выветривается. Закрыв плотно окно и собрав все одеяла с других кроватей, я только тогда сумел согреться и вновь заснуть.

И моя установка на пробуждение сработала верно: я почувствовал, что тяжесть на мне уменьшается, одеяла с меня стягивают. А кому это надо и для чего? Только Ксане и только для… Да что угодно такая коза может вытворить. Жаль, ночью не удалось дослушать ее страшные, полные ругательства угрозы. Верно говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Так что я был очень и очень настороже.