Второе Пришествие Тараканов - Андрей Акаемов

— Четыре месяца, — сказал он, внезапно прервав тираду, посвященную мелким парнокопытным.

— И что для этого надо? — спросил Лека.

— Ну все расходы ваши, потому что я не собираюсь всю работу делать сам.

— А помощь с офисом, интернетом? — спросил Лека.

— Офис мне не нужен, мне и здесь хорошо. А интернет у меня есть. А какого, Вы думаете, у меня стоит динамка в сарае? Но Вы бы еще могли оплатить спутниковую антенну и выделенный канал на передачу тоже, — предложил Азамайтис.

— А работу?

— Работу не надо. Мне так и так нехрена делать и все равно, чем заниматься.

— Значит, четыре месяца? — спросил Лека.

— Давайте уж шесть. Мало ли чего там может случиться.

— Там — это где?

— Там — это тут, — сказал Азамайтис и постучал себя по голове.

— А что, что-то такое случалось? — спросил Лека.

— Запои, — ответил Азамайтис, — Совершенно неконтролируемый процесс.

Это была абсолютно безнадежная ситуация. Прежде всего потому, что никто не знал когда она может начаться… Были снайперы, мины, ловушки, мины-ловушки, замаскированные дымовые бомбы, системы обнаружения людей, выстрелов и таких же систем, как и они сами. Были задействованы быки, менты, пацаны, ребятки и братки. Все это располагалось в несколько линий и несколькими ярусами, многие из которых даже не догадывались о существовании друг друга. Еще было задействовано несколько непересекающихся хорошо скоординированных схем. Причем, схема Леваневского предполагала контроль, а схема капитана Гранта — уничтожение. Уничтожение было необходимо для минимизации фактора N. Пойди его там разбери, сколько он дублеров себе придумает. Больше всего рисковал сам Кит. Объект надо было уничтожить после опознания Китом, и после того, как Кит окажется в зоне Б. Зона была большая, и доступность ее по возможности пытались увеличить различными техническими средствами. Капитан Грант, несмотря на свой пессимистический настрой, операцию готовил очень тщательно и грамотно. А когда выяснилось, что несколько его ребяток вследствие изменившихся обстоятельств будут вынуждены находиться в зоне У, он лично поговорил с каждым из них и пообещал, что в случае чего об их родственниках позаботятся. После чего он проинструктировал контролеров. Контролерам надлежало выяснить, каким образом эта операция будет провалена. Нужды в этом не было ни малейшей, Лека никогда не повторялся. Но капитаном двигал чисто научный интерес и здоровая человеческая любознательность. Кроме того, он был из спортивного интереса заинтересован в минимизации потерь.

— Я что-то не поняла, — сказала Зеро, — Что это вообще такое и зачем это нужно?

— Это зашифровка всех знаний человечества на язык, который может понять любой.

— Какой язык?

— Fort.

— А ты вправду уверен, что любой его может понять?

— Математика придется постараться зато все поймут одинаково.

— И что, прям таки все?

— Не все. Но самые существенные.

— А как это сделано?

— Ну есть какие-то первичные понятия: возрастание, убывание, сложить, оптимум, длительность, прерывистость. Они довольно легко илюстрируются числовыми рядами Из них выводятся вторичные: хорошо, плохо, любопытно, надо, жизнь, явление и так далее. Из этих третичные и так далее.

— А как?

— Примерами. Дается какое-то слово, а потом следует описание процесса, который за этим словом стоит. А потом эти слова образуют еще какой-то процесс. Примитивно, конечно. Некоторые наши слова приходится выражать наидлиннющими конструкциями, но только один раз. Это похоже на словарь но есть и десять заповедей, есть и Римское право, и даже несколько статеек из желтой прессы.

— Замечательно. А зачем все это нужно?

— А мы тут получили одну последовательность, и очень бы хотели ее расшифровать.

— А ты уверен, что этот твой Замайтис, если может зашифровывать, сможет и расшифровывать?

— Думаю, справится. Это же не зашифровка а послание и тот писал заинтересован в том чтобы прочли. Ну а Азамайту дали вводные, чтобы он обходился двадцатью структурными единицами. А эта последовательность как раз ими и записана.

— Почему именно 20?

— А все так. Природа захотела

— Финансовая сторона проблемы? — спросила Вильдана.

— Доу, — ответил Лека, — Это его проблемы. Рейнгольд разорился Доу его перекупил…Какаято груснтная и не очень красивая история…

— А нам это может как-то пригодится?

— Думаю, да, потому что это вещь того масштаба, что и те задачи, в которых ты живешь.

— Мне, конечно, будет очень приятно знать, что есть еще задачи такого масштаба.

С последней командировки по Европе Лека вернулся в новом версучевом костюме от Чесучи, постриженный, побритый и пахнущий дорогим но впрочем плохим одеколоном. Зеро, которая любую одежду, кроме мешка из-под картошки, считала баловством, излишеством и признаком генеративного вырождения, долго фыркала и высказывала замечания, которые могли смутить кого угодно. Но в конце концов они все-таки устроились возле компьютера, погасили свет и впялились в экран как в старое доброе время. Текст с сидюка недостаточно было просто слышать. Значимость разных фраз была разная. Эту самую значимость подчеркивали разноцветными вспышками на экране монитора. Самая значимая фраза была: "Полеты влюбленных пар при звездах".

— А кто делал поэтическую обработку? — спросила Зеро.

— Над этим текстом работало несколько независимых бригад, — ответил Лека, — Нам нужна была абсолютно объективная информация. Но работали они не столько над самим текстом, сколько над средствами его визуализации.

— Вот эта фраза, — сказала Зеро, — "Я создал путь, чтобы выйти за пределы своего вида", — Как это может соотноситься, с той фразой, что "вид потерял достоинство"? Себя он, кстати, называет достойнейшим. Так вышел он за пределы вида или только подготовил этот выход?

— Мне кажется, под видом они понимали совсем не то, что мы. Вид для них — система взаимоподдержки.

— Где-то об этом сказано?

— В их словаре «вид» определен как ассоциация генотипа с целью взаимо распространения.

— То есть в случае симбиоза это твой вид?

— А ты знаешь, у них так оно и есть. Когда-то гусеницы были другим видом.

— Интересно, а по их понятиям вид может уничтожать сам себя или хотя бы отдельных своих представителей?

— По их понятию это невозможно по определению.

— Хороши же у них понятия. Давай-ка зови сюда Ирэн. Без нее, похоже, не разберемся.

Ирэн разбиралась недолго.