Смерть в губернском театре - Игорь Евдокимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бетси сидела за столом, где меньше недели назад они обсуждали планы по поимке убийцы. Впервые Павел застал ее такой – растерянной, растрепанной, растерявшей привычную бойкость и напористость. Увидев вошедшего Руднева, актриса бросилась ему на шею и разрыдалась.
– Прости, я пришел сразу же, как только мне передали записки, – выдавил из себя Павел.
– Не важно, главное, что ты здесь, – прошептала Бетси, уткнувшись ему в грудь. – Это было просто ужасно! Они заявились ко мне утром. Вели себя так, словно убийца – это я! Искали какую-то кровавую одежду…
– Да, – понял Павел. – Это из-за того, как погиб Григорий.
– Неужели, они думают, что я могла отравить Таню и зарезать Селезнева?! – вместо жалостливых ноток в голосе Бетси зазвучало возмущение. – Нет, он, конечно, был форменным мерзавцем, уж прости мне мою несдержанность, но зачем мне его убивать?
– Полагаю, убийца опасался, что если Селезнев действительно оболгал Осипа Эдмундовича, то на допросе мог случайно оговориться и чем-то выдать настоящего преступника, – пояснил Руднев.
– Как интересно… – протянула Бетси. – Но если Родион с Василием вне подозрений, то остаемся только мы с Остаповыми?
– Выходит, что так…
– Павлуша, – актриса схватила Руднева за руку, заглянула прямо в глаза и зашептала. – Ты же понимаешь, что это кто-то из них? Аграфена или Марья! Ты же не думаешь, что я могла…
– Конечно, нет! – оборвал ее Павел. – Но, согласись, Остаповы тоже не очень подходят на роль хладнокровных убийц.
– Не скажи! Театральное закулисье – мир настоящих хищников. Аграфена хитра и коварна! Ей карьера уже не светит, но что, если она расчищает путь для дочки? Ведь травяной отвар – ее рук дело. Таня в могиле, на меня можно натравить полицию… – Бетси замолчала и побледнела.
– Что такое? – настороженно спросил Руднев, вглядываясь в ее застывшее лицо.
– А если не удастся избавиться от меня таким образом, то, как думаешь, кто станет следующей жертвой? – тихим дрожащим голосом произнесла Бетси.
***
– Я смотрю, Ваше Преосвященство оказались настоящим Иудой! – вместо приветствия сказал Руднев. Он ждал друга за столиком в ресторане Прянишникова. Нож учитель держал довольно угрожающе, что лишь подтверждали варварски разделанные остатки перепелки на тарелке перед ним.
– Павел, я… – попытался начать Черкасов, усевшись напротив, но Руднев не дал ему продолжить.
– Да уж, объяснись! То есть, я проявляю участие. Спасаю тебя от, возможно, самой большой ошибки в твоей жизни. Убеждаю бороться. А ты вместо благодарности натравливаешь на Бетси этого мерзавца Шалыгина?!
Константин никогда не видел друга настолько злым. Руднев говорил спокойно, негромко, даже с улыбкой, но все равно казался готовой разорваться бомбой.
– Четыре часа! Четыре! Они перевернули вверх дном всю ее квартиру! Ее домовладельцы после такого визита уже раздумывают, а не выселить ли ее от греха подальше! Потому, что уже вся Московская судачит о том, что к актрисе наведалась полиция и учинила обыск!
– Это было необходимо…
– Необходимо? Для чего?! Твои орлы все равно ничего не нашли! И не могли найти, потому что Бетси невиновна!
– Павел, – мягко сказал Черкасов. – Ты вчера сам мне говорил, что нельзя идти на поводу у чувств. Особенно в расследовании.
– Да, я зол! Но имею на это право, черт возьми! – учитель стукнул кулаком по столу, отчего приборы на нем подпрыгнули, жалобно звякнув.
– У меня не было другого выхода! – повысил голос в ответ Константин. – Я не могу исключать человека из списка подозреваемых только на том основании, что тебя с ней что-то связывает!
– Ты мог спросить у меня! Или хотя бы, ради приличия, предупредить, чтобы я пришел ее поддержать, и ей не пришлось вытерпеть обыск одной!
– Будем откровенны: в том, что касается Елизаветы ты не способен мыслить здраво. Предупреди я тебя заранее – ты бы первым дело разболтал ей все, сделав обыск бесполезным.
– Ах так! – вскочил из-за стола Павел. – Повторю тебе еще раз: Бетси не виновна! А знаешь почему? Потому, что она сама просила меня помочь найти убийцу своей подруги! Вашему брату-полицейскому она не доверяет. А я еще пытался убедить ее, что она не права! Ха!
– Да неужели? – вскипел Константин. – Скажи-ка, ты видел Бетси в день убийства Селезнева? Можешь с уверенностью сказать, где она находилась тогда? А тебе вообще не приходило в голову, что Бетси всего лишь водит тебя за нос, чтобы ты своим вмешательством запутал расследование?
– Ну да, конечно. У тебя же без моего вмешательства так замечательно все получается! Это ведь ты узнал про дуэль! Ты нашел тело Селезнева! Что ж, удачи! Больше ты от меня помощи не дождешься! Честь имею!
Он бросил на стол несколько ассигнаций, рассчитавшись за ужин, и вылетел из ресторана. Первой реакцией Константина было выбежать следом за ним и продолжить скандал, но он все же остался стоять на месте. Ссора с лучшим другом оставила его опустошенным и обессиленным. А вдвойне обидным стало то, что он оказался не прав – ни в доме Костышевой, ни у Остаповых полицейским не удалось найти ничего, что могло бы указать на вину одной из женщин.
Шалыгин воспринял неудачу младшего коллеги с превеликим удовольствием – его полноватое лицо просто лучилось счастьем, когда помощник пристава во всех подробностях расписывал проведенный обыск, оказавшийся абсолютно безрезультатным. Заглянувший в полицейскую часть после обеда Василисов уединился с приставом и судебным следователем, а Черкасова удостоил лишь брошенной уже на выходе фразой:
– Я разочарован.
От мрачных мыслей Константина отвлек внезапно подошедший Прянишников, который мягко осведомился:
– Позвольте присоединиться?
Константин лишь вяло махнул рукой.
– Я хотел полюбопытствовать, как проходит расследование, но видя ваше печальное лицо, пожалуй, не стану, – антрепренёр щелкнул пальцами, отчего рядом с ними мгновенно возник официант с графином коньяка, двумя рюмками и кофейником с двумя чашечками. – Время позднее, Константин Андреевич, так что уверен, что вы уже не на службе и можете составить мне компанию.
– Пожалуй.
– Ваше здоровье! – Митрофан Федорович ловко опрокинул рюмку и блаженно зажмурился. – Скажите, пожалуйста, когда выпустят Осипа Эдмундовича?
– Боюсь, на данном этапе у нас нет оснований для этого, – покачал головой Черкасов.
– Очень жаль, – Прянишников проводил рюмку посыпанной сахаром долькой лимона. – Да будет вам известно, что я сам планирую представлять его в качестве адвоката. Сдается мне, что обвинение ждет довольно позорный финал. Не говоря уже о том, что Осип Эдмундович срочно нужен мне на своем месте.
– Вы все еще планируете постановку? – удивился Константин.
– Конечно! Во-первых, я обещал городу
