Три влечения Клавдии Шульженко - Глеб Скороходов

– Какое несчастье! – сокрушались музыканты. – Какой незаслуженный конец!

– Какой артист, такой и конец! – отвечали им.

В июле Клавдия Шульженко подала заявление с просьбой разрешить ей принять участие в конкурсе по разделу «жанровая песня». До первого тура оставалось три месяца.

Нужно было решить, с чем выходить на это состязание. По настоянию мужа ни одного жаковского сочинения она не пела. Из репертуара, проверенного в концертах, Шульженко отобрала две песни – «Записку» и «Челиту». В Ленэстраде ей намекнули, что для конкурса необходимо иметь песню на тему «более значительную, чем любовь».

Не одна вещь была прослушана певицей, прежде чем она остановилась на «Девушка, прощай!» С. Тартаковского на стихи М. Исаковского, написанную на злободневную в те годы тему. Песен об освоении Дальнего Востока, о движении хетагуровок, о том, как «преданные дочери нашей страны едут на Дальний Восток», появилось тогда немало. Делались они по одному лекалу. Обязательно фиксировались отъезд девушек, их проводы, пожелания успехов в предстоящих, малоизвестных и отъезжающим, и авторам делах. Исаковский не нарушил этого стандарта, но нашел новое решение – лирическое, интимное. И композитор прибегнул не к маршевому или галопному ритмам, в которых обычно были выдержаны «дальневосточные» песни, а к форме неторопливых куплетов, отдаленно напоминающей частушечные страдания.

Нашлось место и шутке. Прощаются на вокзальной платформе двое влюбленных:

И не знает парень, что ей говорить.И не знает парень, что ей подарить.Подарил бы сердце – сердце не берет,Только улыбается да глядит вперед.

Все события пропущены сквозь восприятие героя. Он грустит при расставании, но тут же принимает решение – «научусь летать!».

На Восток дорогу в тучах проложу —Все, что недосказано, после доскажу!

«Девушка, прощай!» пришлась как нельзя кстати лирическому репертуару Шульженко, который она решила продемонстрировать на конкурсе.

Около 700 заявлений артистов эстрады поступило в конкурсные комиссии. Только в Российской Федерации в первом туре, проводившемся, как говорится, «на местах», выступило 414 участников. Они состязались во всех трех разделах конкурса – вокальном, разговорном и балетном. Вокальный жанр привлек наибольшее число конкурсантов – 160 человек. Здесь борьба шла особенно остро.

Первый тур Шульженко прошла успешно. И хотя ей стало известно, что некоторые исполнительницы из Ленинграда да и из Москвы включили в свой репертуар песни, которые она исполняет на конкурсе, – одни – «Челиту», другие – «Девушка, прощай!», решила не менять программы – идти на состязание с «открытым забралом».

Прошла она и на второй тур.

На третьем, к которому Шульженко допустили единогласно, из семисот претендентов на звание лауреата осталось 52, из них 12 – вокалисты.

Решающий тур проходил 16 декабря в Колонном зале Дома союзов. В ложе разместилось авторитетное и строгое жюри, возглавляемое Дунаевским. Здесь были известные мастера – популярные артисты, певцы, хореографы, писатели, критики – Н. Смирнов-Сокольский, В. Яхонтов, И. Яунзем, И. Ильинский, Л. Утесов, М. Зощенко, В. Ардов, В. Типот, А. Мессерер, И. Моисеев, Д. Гутман, В. Кара-Дмитриев и др.

Зрительный зал переполнен – ни одного свободного места, любители эстрады стоят на балконе, в ложах, за креслами партера.

Программа заключительного тура принималась с энтузиазмом. Блестящий танцевальный дуэт А. Редель и М. Хрусталева сменялся гротесково-сатирическими телефонными разговорами М. Мироновой, шедшими под гомерический смех публики, цыганские романсы популярной певицы К.Джапаридзе – сценками и пародиями, исполненными начинающим конферансье А. Райкиным, захвативший публику стремительным темпом хореографический вальс Н. Мирзоянц и В. Резцова – стихотворным дуэтом Н. Эфроса и П. Ярославцева, самобытное мастерство которых было отмечено юмором и бесхитростностью.

И вот настал черед Шульженко.

«Волновалась я ужасно, – вспоминала она. – Особенно когда встала у рояля и увидела огромные блокноты жюри и нацеленные на меня авторучки. «Можно?» – услышал я шепот Ильи Жака, который аккомпанировал мне. Шепот вывел меня из оцепенения. Я объявила первую песню – зрители зааплодировали тепло и, как мне показалось, дружелюбно. И я забыла о жюри, стала петь для тех, кто пришел на этот концерт, кто хотел, я это чувствовала, поддержать меня. Страх уходил с каждой строчкой песни. Я ощущала реакцию зала – его улыбку, внимание соучастника».

По условиям конкурса больше трех песен петь не разрешалось. И «бисы» запрещались. Но публика не отпускала ее. Шульженко уходила, возвращалась на сцену и вновь уходила – аплодисменты не стихали, зрители не давали ведущему объявить следующего артиста.

«Из-за кулисы я взглянула на Дунаевского: он улыбался и несколько раз разрешающе кивнул мне. В нарушение порядка я спела на «бис».

На другой день, 17 декабря, жюри собралось в последний раз. Ему предстояло решить самое важное: какое место завоевал каждый из конкурсантов и кто из них достоин звания лауреата.

Продолжалось это заседание девять (!) часов и стало скандальным. Началось все с драки за места. Их было немало: по пять на каждый вид – вокальный, танцевальный, разговорный. Дрались не за деньги, хотя они по тем временам были немалые: от восьми тысяч за первое место до двух – за пятое.

Дунаевский, получивший консультацию в Комитете по делам искусств, обреченно сообщил:

– Есть мнение первое место отдать Деборе Яковлевне Пантофель-Нечецкой и этим ограничиться.

Магическое «есть мнение» подействовало мгновенно: в 39-м году спор с ним грозил отправкой в места не столь отдаленные. В зале воцарилось гробовое молчание, И вдруг его нарушил смельчак, которому море всегда было по колено, – автор и фельетонист Николай Смирнов-Сокольский:

– Выдвижение в первый класс одной Пантофель-Нечецкой было бы ошибкой! Предлагаю поставить туда Шульженко и Кето Джапаридзе!

И плотина прорвалась – заговорили все.

Режиссер Крамов:

– Шульженко и Джапаридзе в первый разряд!

Писатель и драматург Виктор Типот:

– Наша задача хвататься за ростки советского, молодого, специфического. А что такое Пантофель?! Разве она сосредоточивает в себе все жгучие вопросы, что нас волнуют? Дал бог дарование, бери «Соловья» и пой!

Писатель-сатирик Виктор Ардов:

– Предлагаю первой премии не давать никому! Пантофель-Нечецкая хорошая певица, но это не эстрада, это опера!

Однако когда вопрос поставили на голосование, большинство безропотно проголосовало «за» директивное мнение.

Споры о каждом последующем месте напоминали поле брани. Вторую премию для вокалистов вообще отвергли. На третью председатель выдвинул Наталью Ушкову-Врублеву из Горького, объявив, что есть мнение о «необходимости поддержки молодежи с мест». Человек с места, представитель Грузии И. Суханишвили, тут же откликнулся: