Мужчина в меняющемся мире - Игорь Кон

4. С еще большим хронологическим отставанием и количеством этнокультурных вариаций, но в том же направлении эволюционируют и брачно-семейные отношения. В современном браке гораздо больше равенства, понятие отцовской власти все чаще заменяется понятием родительского авторитета, а «справедливое распределение домашних обязанностей» становится одним из важнейших признаков семейного благополучия. Классический вопрос «кто глава семьи?» заменяется вопросом «кто принимает основные решения?» Психологизация и интимизация супружеских и родительских отношений, с акцентом на взаимопонимание, несовместима с жесткой дихотомизацией мужского и женского. Образованные и экономически самостоятельные женщины не могут жить по древним домостроевским формулам. Хотя, как и в других сферах жизни, эти перемены затрагивают женщин сильнее, чем мужчин, нормативные представления и психология последних, особенно более молодых, образованных и городских мужчин, также перестраиваются.

5. Существенно изменился производный от социальной структуры общества характер гендерной социализации детей. Более раннее и всеобщее школьное обучение, без которого невозможно подготовить детей к предстоящей им сложной общественной и трудовой деятельности, повышает степень влияния общества сверстников по сравнению с влиянием родителей, а поскольку школьное обучение большей частью является совместным, оно объективно подрывает гендерную сегрегацию и облегчает взаимопонимание мальчиков и девочек, создавая психологические предпосылки для более равных и кооперативных отношений между взрослыми мужчинами и женщинами в разных сферах общественной и личной жизни. Одновременно это делает проблематичными традиционные представления о гендерных различиях способностей и интересов.

6. Изменения в содержании и структуре гендерных ролей преломляются в социокультурных стереотипах маскулинности и фемининности. Хотя в массовом сознании нормативные мужские и женские свойства часто по-прежнему выглядят альтернативными и взаимодополнительными, принцип «или-или» уже не является безраздельно господствующим. Многие социально значимые черты и свойства личности считаются гендерно-нейтральными или допускающими существенные социально-групповые и индивидуальные вариации. Идеальный тип «настоящего мужчины», который всегда был условным и часто проецировался в воображаемое прошлое, утратил свою монолитность, а некоторые его компоненты, например агрессивность, стали проблематичными и дисфункциональными, уместными только в определенных, строго ограниченных условиях (война, соревновательный спорт и т. п.).

7. Это способствует утверждению взгляда на маскулинность как на представление, маскарад, перформанс. Мужчины вынуждены все больше ориентироваться не только на свои собственные групповые нормы, но и на женские ожидания. Особенно это касается коммуникативных качеств и эмоциональности. В условиях жестких иерархических отношений мужская привлекательность ассоциировалась преимущественно с качествами, основанными на силе и власти. «Воспитание чувств» практически сводилось к самообладанию, нежность и чувствительность считались проявлениями женственности. Сегодня социально эмансипированные образованные женщины предъявляют к мужчинам повышенные требования психологического характера, что способствует развитию у мужчин более сложных и тонких форм саморефлексии, расшатывая образ монолитного мужского «Я».

8. Соответственно усложняются и взаимоотношения между мужчинами. Мужские отношения всегда были и остаются соревновательными и иерархическими. Однако в первобытном стаде социальный статус и репродуктивный успех самца определялись одними и теми же свойствами. По мере того как биологический отбор дополнялся и отчасти заменялся социокультурным отбором, преимущество получали не столько самые физически сильные и агрессивные, сколько наиболее умные и креативные самцы, социальные достижения которых обеспечивают более высокий статус им самим и их потомству, что, естественно, привлекает к ним и женщин. В человеческом обществе мужские иерархические системы строятся не по одному, а по нескольким не совпадающим друг с другом принципам. Отсюда – многомерность нормативных канонов маскулинности.

9. Социокультурные сдвиги распространяются и на сексуальные отношения. Сексуальная революция ХХ века была прежде всего женской революцией (Кон, 2004). Идея равенства прав и обязанностей полов в постели – плоть от плоти общего принципа социального равенства. Сравнительно-исторический анализ динамики сексуального поведения, установок и ценностей за последние полстолетия показывает повсеместное резкое уменьшение поведенческих и мотивационных различий между мужчинами и женщинами в возрасте сексуального дебюта, числе сексуальных партнеров, проявлении сексуальной инициативы, отношении к эротике и т. д. То, что женщины лучше рефлексируют и вербализуют свои сексуальные потребности, создает для мужчин дополнительные проблемы. Современные молодые женщины ожидают от своих партнеров не только высокой потенции, но и понимания, ласки и нежности, которые в прежний джентльменский набор не входили. Понятие секса как завоевания и обладания отчасти сменяется ценностями партнерского секса, основанного на взаимном согласии и т. д. и т. п.

Макросоциальным сдвигам соответствуют изменения психологического порядка. Но при этом происходит не столько уничтожение половых/гендерных различий как таковых с возникновением на их месте некоего «унисекса», сколько ослабление нормативной поляризации и формирование более индивидуальных стилей жизни, которые могут соответствовать или не соответствовать традиционным стереотипам маскулинности/фемининности.

Все эти процессы очень сложны и протекают с разной скоростью.

Главным историческим субъектом и носителем социальных изменений, ломающих привычный гендерный порядок, являются не столько мужчины, сколько женщины, социальное положение, деятельность и психика которых изменяются значительно быстрее и радикальнее, чем мужская психика. Дело здесь не в более широкой адаптивности женщин (по теории В. А. Геодакяна), а в общей логике социально-классовых отношений. Любые радикальные социальные изменения осуществляют прежде всего те, кто в них заинтересован, то есть угнетенные классы, в данном случае – женщины. Напротив, господствующий класс заинтересован в сохранении статус-кво; лишь когда изменения достигают определенного порога и становятся необратимыми, происходит сначала «измена клерков», а затем и массовая переориентация бывшей элиты, стремящейся выжить в изменившихся условиях. Так происходит и в гендерных отношениях. Женщины шаг за шагом осваивают новые для себя занятия и виды деятельности, что сопровождается их психологическим самоизменением и изменением их коллективного самосознания, включая представления о том, как должны складываться их взаимоотношения с мужчинами. Хотя систематических кросскультурных исследований такого рода я не знаю, похоже на то, что и женские самоописания, и женские образы маскулинности изменились за последние десятилетия больше, чем мужские. И дело тут не в ригидности, жесткости мужского сознания, а в том, что класс, который теряет господство, не торопится сдавать свои позиции и делает это только под нажимом, в силу необходимости.

Масштабы, темпы и глубина изменения гендерного порядка и соответствующих ему образов маскулинности очень неравномерны а) в разных странах, б) в разных социально-экономических слоях, в) в разных социально-возрастных группах и г) среди разных типов мужчин.

Гендерные различия и связанное с ними социальное неравенство воспроизводятся даже в самых передовых, быстро развивающихся странах. В максимально благополучном Евросоюзе женщины получают в среднем на 15 % меньше мужчин, их значительно реже встретишь на руководящих постах, а уровень занятости женщин почти на 15 % ниже, чем представителей сильного пола. Причем этому способствуют не только традиционные привилегии и система власти, но и нормы общественного сознания. И это хорошо иллюстрируют исследования профессиональной карьеры и соотношения профессиональных и семейных ценностей мужчин и женщин.

Несмотря на то, что гендерная сегрегация в США официально осуждается и общественное мнение относится к подобным фактам крайне нетерпимо, по темпам своего карьерного роста и доходам американские женщины, даже при выравненных стартовых возможностях, существенно отстают от мужчин. По данным переписи, проведенной некоммерческой организацией Catalyst, хотя женщины занимают свыше половины должностей менеджеров и специалистов, среди руководящего персонала корпораций они составляют лишь 15,6 %, а среди членов советов директоров – 14,6 %. Почему? У них меньше административных способностей, или они недостаточно энергичны в отстаивании своих интересов? Чтобы ответить на эти вопрос, Catalyst при поддержке корпорации IBM провела в 2006 г. опрос 1 231 топ-менеджеров и руководителей корпораций в США (296 человек, 168 женщин и 128 мужчин) и в Европе (935 человек, 282 женщины и 653 мужчины). Главной помехой на пути женской административной карьеры оказались гендерные стереотипы.