Л.Е.С. Прозрение - Игорь Хорс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И раны твои тоже мы! — продолжил я, указывая ладонью ему на ногу и плечо.
Лесовик прикрыл глаза, опустил голову, прорычал что-то себе под нос. Было похоже на скромное «спасибо».
Мы переглянулись. Кто-то что-то понял? Соня и Ант пожали плечами, продолжая стоять с поднятыми руками.
Лесовик снова поднял голову, мутным взглядом посмотрел на меня и произнес членораздельное, но не понятное слово.
— Бур.
Что оно означало, я конечно же не знал.
— Что значит «бур»? — прямо спросил я, разведя руки в стороны.
— Бур, — повторил лесовик. А затем поднес одну руку с выставленным указательным пальцем ко рту. — Бур. — И смешно пошлепал губами.
— Чего он хочет? — прошептал Ант. — Еды?
— Нет, — ответила Соня, — скорее воды.
Она безбоязненно скинула с плеч рюкзак, достала бутылку воды, показала лесовику.
— Вода? — громко спросила она, показывая, как ее пьют из бутылки.
— Бур! — кивнул лесовик, протягивая руку.
Соня, медленно ступая, подошла.
— Давай я, — прошептал я, когда она шагала мимо меня.
— Нет, я сама! — она обошла его раскинутые ноги, ближе подходить не пришлось. Почти двухметровая лохматая рука вытянулась, аккуратно взяла у нее уже открытую бутылочку, которая утонула в ладони, поднесла к закинутой голове, и леший за раз осушил емкость.
— Пака, — довольно произнес лесовик, протягивая пустую бутылочку обратно Соне. Прозвучало не как «пока», а с ударением на первом слоге.
Похоже, два слова мы из лексикона диких людей уже знаем. Бур — вода, пить, пака — хорошо, вкусно. Примерно так.
Продолжаем разговор?
Но лесовик, откинулся головой назад, хорошо приложившись к собственной дубине, и затих. Минут на пять.
Первую минут мы продолжали стоять с поднятыми руками.
Потом опустили руки.
Потом тоже сели на землю, следя за его реакцией.
— Похоже, он решил вздремнуть, — выразил мнение Ант. — У них это, видимо, способ быстрее восстановить силы.
— Вообще-то, — вставила Соня, — у всех животных этот способ используется.
Ант скривился, глянув на Соню. Мол, чего умничаешь?
— А что, у нас выбор есть? — спросил я. — Ждем, пока снова оклемается.
Леший лежал, отдыхал, восстанавливался. Мы сидели, смотрели на него, прислушивались к Лесу. Тревога росла. Если он еще тут минут десять проспит, то снова набегут волки. Или зайцы какие-нибудь хищные на запах крови. Или еще кто похуже.
— Может, его по щекам похлопать, — предложил я, — в чувство привести?
— Ну, а какие еще варианты? — спросил Ант. — Мы это туловище даже втроем не утащим, килограмм триста, не меньше. И, представляешь, это у них еще молодой самец, если так можно выразиться.
— Короче, — я поднялся. — Ждем ровно минуту, будим принудительно!
Не успел я досчитать до двадцати, как огромное волосатое тело вздрогнуло, зашевелилось, не обращая на нас внимания, сначала село (снова стало примерно с меня ростом), а потом, опершись на руки, не без усилий, поднялось. Посмотрело на нас с трех метров осмысленным, умным взглядом, шагнуло, оступилось, сморщилось — нога-то прокушенная еще болит. Ант подскочил к нему, приобнял за талию, которая у этого коротконогого гиганта была примерно на уровне его плеч. Гигант кинул на него благодарный взгляд, положил широченную ладонь-лопату на плечо. Я, не долго думая, подбежал с другой стороны, сделал то же самое. Получил и на свое плечо руку весом с небольшое ленинское бревно. Присел, но, глянув вверх, улыбнулся.
— Все хорошо! — сказал. — Мы дойдем до дома! Где дом?
Брови наверху сморщились. Он пытался понять.
И ответил, указывая рукой в заросли. На эту секунду на плече полегчало.
— Покр! — сказал леший. — Пака!
— Я все понял, дружище, — кряхтя, ответил я, — нам туда, там покр, то есть дом, да?
Леший глянул на меня как-то по-особенному, вскинул брови, будто удивился, сказал почти восторженно:
— Ха! Покр! Пака!
Я натянуто улыбнулся. Ант с другой стороны волосатого тела выглянул.
— Что он говорит? Ты что, понимаешь?
— Почти, — ответил я, — похоже, у нас новое слово «ха»!
Соня показала рукой направление, спросила:
— Туда?
Леший кивнул, повторил:
— Ха. Покр.
— Я все поняла, — сказала Соня. — Это значит «да»! Он сказал «да, дом»!
И, радостно разбивая мачете жесткую траву, двинулась в заросли.
Мы помогали лешему, придерживая его с двух сторон.
Леший шел сильно хромая на одну ногу. Придерживать его стоило больших усилий, но мы с Антом держались. Соня время от времени оборачивалась и переспрашивала:
— Туда?
Леший кивал, говорил «ха», значит правильно. Если же с направления Соня сбивалась, то он отвечал «бу» и показывал другое направление.
Вот и новое слово: «бу» — значит «нет».
И еще, я сделал вывод, что он нас понимает.
— Почему ты так решил? — спросил Ант.
— Элементарно! Мы же спрашиваем его по-нашему, а отвечает он по-своему!
В этот момент леший утробно проурчал, поднял ладонь, погладил меня шершаво по голове, как я бы погладил месячного котенка, проворковал:
— Ха, пака, пакар!
Я глянул наверх, он смотрел на меня, глаза его улыбались. Серьезно?
Блин, самый необычный комплимент в моей жизни.
Глава 9. В гостях у леших
Пока шли до поселения лесовиков, наш раненый заметно быстро перестал хромать. Где-то через час он отпустил наши плечи, благодарно посмотрел, сказал.
— Пака! — потом остановился, показал пальцем себе на рот, добавил. — Бур.
— Ну, что, наш новый друг похоже приходит в себя, — сказал Ант, доставая из рюкзака свою бутылку с энергетиком.
Он протянул ее лесовику, тот взял бутылку тремя пальцами, выпил все, что там оставалось. Мы тоже сделали по паре глотков из бутылки Сони.
Лесовик отдал Анту пустую бутылку, улыбнулся, причем даже выступившие изо рта клыки не были пугающими, повторил.
— Пака! Пакар! — и указал направление. — Покр!
Не слишком внятно он добавил еще одно новое слово. Но оно не было обращено нам, скорее он сам себе говорил. Может, что-то вроде «потерпи, скоро уже». И уже не дожидаясь, сам двинулся первым. Еще прихрамывал, но шел уверенно, раздвигая траву длинными руками, глядя поверх травы во все стороны. Колючая, жесткая трава была ему по пояс. Соня пошла второй, я за ней, Ант замыкающий. Мы все же взяли ружья наизготовку. Опасались, что лесовик будет против, но, похоже, он нам уже доверял.
Мы шли еще наверное полчаса, обходили глубокие ямы, на которые лесовик указывал, хмурился и говорил «дыгры», что представлялось, как «опасность». Похоже было, что это их собственные ловушки, расставленные вблизи поселения. Несколько раз он останавливался, прислушивался, водил носом, задрав голову, бурчал что-то.
— Как думаешь, долго еще? — спросила Соня, повернувшись вполоборота.
Я не успел ответить. Лесовик обернулся, показал вперед.
— Покр! Покр!
— Похоже, он уже видит свое селение, —
