Провинциальный роман. Книжная девочка - Наталья Шумак

Он шутил, но взгляд оставался серьезным.

— Таки, таки не ко мне?

— Нет!

— Точно?

— Да!

— На самом деле?

— Да!!!

— И незачем так орать. Я и в первый раз все прекрасно слышал.

Арина вздохнула. Федор улыбнулся.

— Вот где истинная жестокость. Вы случайно не родственница знаменитого маркиза?

— В отличие от вас, нет!

— Спасибо. А где вы собираетесь спать, куда нести?

— Вниз, на кухню.

— Странный выбор, но я существо послушное.

Он прислонился к стене, крепче прижимая к себе девушку. Одна рука поддерживала Арину, другая скользнула под майку, легла на спину. Федор чуть потянулся, поцеловал впадинку между ключицами. Язык обследовал углубление, затем прошелся — горячий и острый, по выпирающим из-под тонкой кожи косточкам.

— Как у птички.

Арина упираясь ему в грудь, покачала головой, не расслышав конкретно, против чего протестует. Мордашка горела, сердце билось неистово и неровно. Федор медленно, откровенно наслаждаясь моментом, погладил щекой и подбородком левую грудь Арины. Повторил то же самое с правой, отстранился на миг. Напряженные соски натянули ткань, обозначились двумя острыми возвышениями. Арина всегда стеснялась маленькой груди, на той полочке в старом шкафу, где полагалось держать нижнее белье, между десятком трусиков и парой маечек, лежал лишь один бюстгальтер, так на всякий случай, например для похода в поликлинику. Алена грубовато называла ее грудь неразвитой, сотрудники на работе (Арина слышала случайно) говорили, что она плоская, сушеная и какая то еще. Но Федор с довольным видом улыбался, и снова нежно-нежно прихватывал губами прямо через ткань, теребил соски. Руки его тоже не бездействовали.

— Чтобы я сделал с тобою.

Хрипло выговорил он.

— Нет. Чтобы я делал с тобою, долго, очень долго. Тебе бы понравилось.

Внезапно он поцеловал ее, жадно и сильно, это больше походило на нападение, он причинил боль, но настолько приятную, что Арина обхватила его шею и неумело ответила. Их языки соприкоснулись и затанцевали. Федор отдернул голову, щекой прижался к груди Арины.

— Нет, маленькая, ты права. Не стоит. Нет.

С видимым усилием он потушил огонь в глазах. Арина потрогала прикушенную, распухшую губу.

— Прости, малышка.

Она отвернулась, ей было чудовищно неловко. Эти предательские руки трогали и обнимали чужое, мужское тело. Слезы застилали глаза, несколько самых нетерпеливых капель дрожали на ресницах. Как она могла вести себя ужасно, недостойно?! Боже. Федор покачал ее словно младенца.

— Баю-бай.

Опустил в немаленькое облюбованное несколько часов назад кресло. Арина поджала ноги, обхватила колени, испытывая глубокое нешуточное раскаяние.

— Я перескочил на «ты». Можно?

— Нет.

В голосе звенели слезы.

— Спокойной ночи, Рина. Прямо через холл, за стеклянными дверьми гостиная. Там несколько диванов и пледы. Есть еще свободная спальня, но она напротив моей, посему не стану рекомендовать ненадежное убежище. Я испортил вам настроение?

— Нет.

— Воспитанная девочка.

Он нагнулся, взял ее безвольную руку и прижал к губам, поцелуй вышел печальным и нежным.

— Спокойной ночи.

— И вам того же.

Широкая спина мелькнула в дверном проеме, мягкие шаги проглотила ковровая дорожка, издалека донесся вздох задвигаемой двери.

— Вот и все. Все. Все. Все.

Арина разыскала тапочки, на всякий случай, чтобы ни хозяев, ни Алену с Васей не смешить, из вредности свернулась клубочком в кресле и провалилась в беспокойный сон.

— Он придет пить утренний кофе и разбудит! И пусть ему будет стыдно!

— Как тебе не стыдно!

Прогромыхала Алена.

— Полный дом диванов! В гостиной все с вечера готово. Ну ладно, мы чумовые, поем себе и поем, подумали, может ты с Федором где-нибудь… разговариваешь, блин, а он как завалился спать, так и дрыхнет себе. В кровати между прочим, а ты как беженка, палки-елки. Вася, неси ее в гостиную!

Алена обняла подружку, прижала к мощной груди, чмокнула в висок.

— Не, я тоже, свинья порядочная, развлекаюсь себе, а о тебе не подумала, Вася, пшел сам знаешь куда, ты лишний на этом диване, иди-иди. Клево поет Сашкина жена! И сколько песен знает, не поверишь, мы перепели целую сотню. Не, классно, Санек устроился, молодец. Вася, дай еще один плед, ну, не гуди, ради Бога, дай и все. Ага. Спасибо. Прикинь, как все здорово. Верно же? Да ты спишь!

Аленин гул окутал и успокоил. Рина, благодарно улыбнулась и отключилась на самом деле, без притворства. Тут ей показалось, что Василий похлопывает по плечу и шепчет.

— Подъем, красавица.

Показалось. Арина закрыла глаза.

— Вот, соня. Вставай. Пол седьмого уже.

— ?

Вася бесцеремонно извлек девушку из-под кучи пледов. Алена сладко вздохнула и перевернулась на левый бок. Камин давным-давно потух. В комнате было темно. На другом диване угадывались спящие в обнимку, один плед на двоих, хозяева. В углу сиротливо мерзла гитара.

— Топай на кухню.

Арина, хромая, нога затекла, выбралась в холл, на свет не божий, а электрический, отвратительно режущий глаза. В кухне царил полу порядок: стол пуст и чист, грязная посуда горой в мойке.

— Кофе?

— Кофе.

Василий оторвался от тарелки, встал, немного поухаживал, намазал маслом пару свежих тостов. Налил ароматную дымящуюся жидкость в керамическую чашку.

— Ешь ананасы, рябчики жуй.

Остатки фруктов, подогретая курица, сыр — что еще человеку для счастья нужно? Василий облизнул жирный палец, сыто причмокнул, перехватив Аринин взгляд смутился, пожал плечами, мол, невоспитанный, согласен, даже стыдно чуть-чуть, ну и что? Спохватившись, хлопнул себя по лбу.

— Блин! Не выспался, зараза, хреново соображаю, чуть не забыл. Мы с хозяином встали, как два придурка, в пять утра. Покурили, потрепались. Спустился Федор, свеженький из душа, выпил с нами чаю. Передал тебе, вот, держи.

Арина взяла не надписанный конверт, не распечатывая, сунула в задний карман джинсов.

— Спасибо.

Вчерашняя тоска подняла ядовитую голову, заглянула в глаза.

— Ты, может тоже не против душа? Наверху. И чистое полотенце в стопке на тумбочке. Вот, живут люди, тумбочки у них в ванных, цветочки. Я пойду машину прогрею, позвоню кой-куда, так что минут двадцать у тебя есть, в запасе, но не телись.

Послушная девочка нырнула в освежающий ледяной поток, вылезла из ванной, завернулась в громадное махровое полотенце. Заботливая хозяйка, действительно приготовила их целую стопку: аккуратно сложенных, благоухающих, размерами больше напоминающих простыни. Черные с золотой отделкой стены, несколько зеркал, интерьер поражал своей вычурностью, действовал Арине на нервы. Она спустилась вниз, не обнаружив Василия, уделила кошке пять минут: налила молока в фирменную красную мисочку, погладила, спросила как дела. Изаура вместо ответа потерлась головой об ногу и галопом унеслась к запищавшим младенцам. Но скучать не пришлось, Василий просунул голову в дверь с требованием немедленно грузиться и лететь, лететь, лететь. От крыльца к воротам бежали свежие по свежему снегу следы.