Айболит для короля (СИ) - Лебедева Ива

Кое-как успокоившись этими мыслями, я сунула руки в карманы флиски и потопала искать хозяйственное крыло. Ну или языка, который меня до него доведет. 

Раис:

Король должен видеть все. Например, как закаляют клинки — бросают рдеющий металл в высокую бадью с водой. И какое облако пара с шипением взлетает к небу.

Наверное, когда я рассекал воду, над купальней стояла такая же парная туча. Потому что, расставшись с этой четырехокой нахалкой, я устремился в воду, ощущая себя горячей сталью. И эта сталь с каждой мыслью раскалялась еще больше, как подземное нутро огненных гор, где, говорят, даже плавятся мечи.

Мне никогда не отказывали. В детстве — в деревне и в первый год во дворе бастардов — потому, что я ничего не просил. Потом не отказывали тоже — знали: я всегда добьюсь своего, и лучше пусть будет по-хорошему. А когда голову утяжелил королевский венец, тогда понятно, почему никому не приходило в голову мне отказать.

«Какой еще замуж?», «не для этого же меня сюда притащили». Поначалу мне было смешно. Но потом…

Какое счастье, что это случилось за толстыми стенами. Существо, посмевшее отказать королю при свидетелях, должно навсегда исчезнуть с его глаз. В лучшем случае удалиться за замковые врата. В худшем — поселиться в подвальной камере, и солнечный свет увидят лишь кости!

Но вот что странно. Я не был уверен, что смог бы отдать такой приказ. Мне хотелось, чтобы это странная женщина увидело во мне кого угодно, но без короны.

Мне памятны легенды о королях, переодевавшихся воинами, торговцами, даже бродягами. Первый раз мне захотелось сыграть в такую игру. Чтобы как-то понять ее… эту игру. Или эту женщину?

Холодная вода остужает любой металл. Когда в моих мыслях не осталось ни капли пара, я понял, что могу показать себя подданным. Король не имеет права гневаться неизвестно на что.

Похоже, я остывал слишком долго, утро перешло в день. Скоро мне встретился Гонрад. Сенешаль выглядел слегка усталым.

— Ты выполнил просьбу целительницы? — спросил я.

— Я дал ей право просить самой, — ответил слуга. — Ей запрещено заходить только в сокровищницу, остальные помещения ей доступны. Ваше решение позволить ей открыть свою лечебницу было мудрым. Мне поступили донесения о том, что жители вольных деревень вроде Рачьей Пади готовы нести дополнительную дань, лишь бы к ним отпустили целительницу.

— Пусть несут дань в замок, — усмехнулся я. — Не было ли происшествий, о которых мне не донесли утром?

— Только одно — я сам узнал час назад. Но очень тревожное. Кто-то пытался прогрызть тайную калитку у северной стены замка.

Глава 23

Ну что. Клиническое помещение вроде выбрано. Просторное, под шестьдесят квадратов, на первом этаже флигеля с мансардой. Апартаменты-люкс, надеюсь, за мной зарезервированы, но койко-место для себя здесь тоже надо предусмотреть.

С освещением — терпимо. Окна хоть и в частом переплете, но не по-средневековому большие, света достаточно. Вести прием придется в дневное время, а там буду напрягать местных стеклодувов. Может, отыщу какого-нибудь Кулибина, он вроде сделал для царицы зеркальный прожектор, концентрировавший свет нескольких свечей. Впрочем, сперва надо найти здесь нормальные стеклянные зеркала.

Зеркала… О чем я вообще думаю?  Глаза б мои не смотрели и на этот будущий ветпункт, и на этот красивый замок, куда меня притащили, и вообще на этот мир. Чем больше дней проходит, тем сильнее болит сердце. Как там Чучундр? А мама? Ох… думать об этом спокойно не могу. Успокаиваю себя — пацан уже не маленький, если переедет в квартиру бабушки, нашу сможет сдавать, будет на что по минимуму есть и учиться, ну, чуть-чуть подработает в нашей же клинике, Борменталь не бросит. Если будут юридические проблемы с опекунством, бабушке поможет, подскажет. Тем более Петька уже работал в каникулы, к счастью не торговцем кальянами.

Все эти мысли ни капли не успокаивали, только растравляли рану.  Кстати, у самой клиники тоже проблемы, а я так и не успела узнать, попав в когти этого Локса. Может, Борменталь сейчас никому не может помочь, ему бы кто помог. А я застряла в неведомой феодальной дыре…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Прочь эти мысли! Сойду с ума — кому будет польза? А вот устроюсь здесь, тогда и пойму, как выбраться.

Нечего киснуть, Лидка, давай-давай! Соберись, тряпка! И шагом марш на поиски оборудования. На одном рюкзаке лекарств далеко не уедешь.

 Из всех встреченных мною в то утро местных жителей Гонрад сдался первый. Выдал мне огромный лист с большой, чуть смазанной королевской печатью, позволяющий заходить куда угодно, кроме сокровищницы и личных королевских покоев. Что интересно, прочесть текст я смогла, когда основательно пригляделась к витиеватым буквам, похожим на помесь латиницы с бешеными пауками. Хм, тот же бонус, что и с местным языком? Откуда, интересно? А, ладно, спасибо, что есть.

Так вот, свиток с печатью позволял мне заходить, куда нужно, и требовать то, что я считаю нужным. И что я сделала? Правильно. Составила список, куда мне придется ходить и что там требовать.

Сначала провела ревизию своих запасов. Мало всего. Хорошо, хирургический набор пережил путешествие из клиники в деревню морфов,  оттуда — перелет в замок и так и остался в полном комплекте. Плюс порознь несколько одноразовых инструментов, в том числе система для капельницы и шприцы. Спасибо вору Локсу, что утащил. И большое неспасибо за то, что не придумал украсть еще больше прибамбасов, а меня — оставить.

 Силиконовые трубки придется кипятить, как и иглы, это уже понятно. Поэтому для начала я решила заняться стерилизацией. Не пациентов, а инструментов.

Сначала я планировала отправиться в кузницу и начать борьбу с местными ковалями, но подумала, что неплохо бы обзавестись помощником, которому можно поручить кураторство проектов. Вспомнила сообразительного парнишку — помощника-поводыря старого цирюльника.

 Выяснить, в какой каморке они живут, оказалось непросто — обитатели замка не очень доверяли старому брадобрею, а его ученика считали непосвященным. Зато когда нашла, оторвать от занятий было нетрудно. Старик спал, юноша в полусне гонял мух над его головой капустообразным листом. Я быстро рассеяла мух несколькими взмахами королевского указа, отчего юноша проснулся.

— Пошли, — просто сказала я и лишь на пороге, слегка устыдившись, спросила: — Ты не против?

— Я согласен, — бодро ответил юноша. — Ты научишь меня, как спасать людей и итакари без магии?

— Научу, — обещала я, — когда мы вместе произведем необходимое оборудование.

Тайнис — так звали юношу — оказался незаменимым помощником. Любой замок — не замок, если не перестраивался три-четыре раза тремя-четырьмя разными зодчими, которые старались дополнить работу предшественника. Я бы сама, например, не догадалась, что оптимальный путь в кузницу — через галерею третьего яруса.

По дороге выяснилось, что экономические отношения в замке  — какой-то феодальный социализм: мастера работают за жилье и кормежку, а заказы исполняются в порядке очереди. Правда, медная и тем более серебряная монетка ускоряют процесс.

Монеток у меня не было даже деревянных, но в королевской грамоте оказалась своя магия, и кузнец согласился изготовить за два дня стальной ларец с решетчатой полкой внутри. Правда, согласно чертежу металла на это должно было потребоваться как на сейф среднего размера. Но по шепоту Тайниса я поняла, что мастер хочет заработать на королевском материале.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

После кузнеца мы направились к стеклодуву. Ему я заказала шприцы по образцу одноразового. Пока мы беседовали, Тайнис привел за руку спесивого и надутого, как индюк, мастера-ювелира. (Потом оказалось, что у него соответствующий ит, как в воду глядела.)

К швеям — за шовным материалом. Мне нужен был самый тонкий шелк. Как выяснилось, тут его добывают не из гусениц шелкопряда, а из паучих особого вида. Высаживают тех на деревянные рамки, и трудолюбивые арахны заплетают их золотистыми нитями. Вот это прямо порадовало, потому что я читала: паутина способствует заживлению ран, в древнем Китае ее даже специально накладывали на операционное поле. Шить там, правда, не пробовали, ну так мне никто не мешает.