Кто здесь - Алекс Норк

- Бирс... Но это не настоящая ваша фамилия, не правда ли?

- Разумеется, не настоящая.

Андрей расслабленно сидел в кресле, нога на ногу, поглядывая в окна просторного загородного особняка.

Профессионально у них тут все сделано. И место для особняка выбрано так, что на большом расстоянии вокруг него только редкие невысокие елки. Идеально контролируемая местность. Машину для прослушивания сигналов с его микромодулей поставить ближе, чем в километре, нельзя. Постороннего человека тоже легко заметят. Для этого выставлены люди. Их, видимо, много, и они грамотно разбросаны парами. Он успел заметить такие посты внешнего наблюдения, когда его сюда везли. А в мире ведь нет еще техники, которая могла бы снимать звук с таких, как у него, крошечных модулей с расстояния более четырех-пяти сотен метров. С модулей, которые вшиты в кожную ткань. Они это прекрасно знают. Поэтому, когда его вежливо, но очень тщательно обыскивали, их интересовали лишь более мощные портативные устройства.

- И вы остановились в гостинице "Метрополь" под этим именем.

- Под этим, проверьте.

- Уже проверили пока вас везли.

Они были вдвоем в большом полуовальном кабинете. И этот улыбчивый человек, лет сорока пяти, уже минут десять задавал ему малозначимые вопросы. Впрочем, улыбка искусственная, напускная.

- Но настоящего своего имени вы нам не откроете?

- Нет, не открою. Почему мы должны быть менее осторожны, чем вы?

- Справедливое замечание, мистер Бирс, вполне справедливое. - Человек нажал на одну из многих кнопок перед собой и проговорил уже не ему, а кому-то, кого не было в этой комнате: - Итак, что вы скажете об акценте нашего американского друга.

- Акцент квалифицирую как подлинный, - прозвучало ему в ответ.

Андрею это прибавило настроения. Не в том, конечно, что они могли вычислить его по природно неродному английскому акценту, а то, что пытаются ловить на такой ерунде. Значит, недооценивают, полагают, что могут дело иметь с дилетантами. "Люблю я мелкие недочеты в стане противника", - как выражается в таких случаях генерал.

- Ваша сторона предлагает мир? Примирение? Оригинально, мистер Бирс, крайне оригинально. Еще вчера, в моем собственном вчера, - пояснил человек, - вы жили одной единственной мыслью о полном нашем уничтожении. И предлагаете теперь мир? Вы, несомненно, люди с юмором. Смех, полагаю, будет последним, что, проиграв, мы от вас услышим.

Его собеседник и сам рассмеялся, но как смеются не от радости, а от какого-то внутреннего удовольствия.

- Как бы тогда там ни было, война сейчас бесполезна, спокойно отреагировал Андрей. - Что могут сделать друг другу ядерные державы?

Кажется эти последние его слова только усилили радостное состояние собеседника. Тот даже подпрыгнул в кресле и, откинувшись на спинку, с полминуты глазел на Андрея как на диковинную и, вместе с тем, абсолютно ненужную штучку.

Потом он нажал одну из кнопок и его лицо сделалось строже. Тут же стол между ними поехал обеими половинками в стороны и в его середине образовалась большая светящаяся панель. "Карта мира", - сразу заметил Андрей.

- Видите, - довольно сообщил человек, - мы сориентированы. Я на Севере, вы на Юге.

- И что из того?

- Это политическая карта, где обозначены страны. А вот, он снова нажал на кнопку, - она стала географической, горы и реки.

Андрей только пожал плечами:

- Я изучил ее еще в средних классах школы.

- Правда? Какая удача. Тогда скажите, пожалуйста, что ближе всего к вам, там на Юге?

- Антарктида.

- Вы хорошо учились, мистер Бирс, действительно Антарктида. Она на обеих картах белая.

- Ничья земля, покрыта льдом. Поэтому и белая.

- Великолепно, мистер Бирс, просто великолепно! Ваши педагоги вправе вами гордиться!

- Не очень понимаю, к чему этот тон.

- Сейчас поймете. Только давайте еще посмотрим. С какой параллели уходит вниз Антарктида?

Андрей взглянул на светящуюся карту:

- С шестидесятой.

- Странно, не правда ли? На Юге после шестидесятой параллели начинаются километровые льды, а на Севере за такой же шестидесятой параллелью спокойно живут скандинавы, расположены крупные российские города. Летом три месяца очень тепло.

- Я это знаю.

Человек снисходительно поморщился:

- Конечно, мистер Бирс, после того как вы безошибочно указали на карте Антарктиду, но я спрашиваю не об этом. Как климатически несимметрично устроен земной шар? Вас это не смущает?

- Ну что ж теперь делать, - включаясь в эту игру ответил Андрей, - устраивали-то до нас с вами. А жить надо.

- Хм, попробуем дальше. Огромный ледяной массив на Юге три четверти мирового льда, но в Северном полушарии тепло, хотя там есть свой холод на полюсе. Но очень тепло. Вам жарко, ведь, летом в Нью-Йорке? И в Калифорнии?

- И даже в Канаде, могу добавить...

- Вот, мистер Бирс, мы приближаемся. Огромный массив льда на южном полюсе, не только по площади, но, что не менее важно, и по толщине. Именно он создает земной температурный баланс. Представьте, теперь, что этого льда стало наполовину меньше... Представили?

- Не представил.

- Давайте попросим об этом вычислительную машину, она нам поможет.

Несколько секунд Андрей слушал электронный шорох, потом машина сыграла два победных аккорда и на панели появилась другая картина...

Все континенты, вроде бы, на месте... Контуры береговые в основном те же... Что ж изменилось? Добавился разной интенсивности оранжевый цвет... Так, он везде, и пропадает только за шестидесятой северной параллелью. Там приятные зеленоватые оттенки... и то не сразу...

- Ну как?

- Что "ну как"?

- Мы спустили в океан половину льда из Антарктиды.

- Потом расскажите как это у вас получилось.

- Обязательно, а сейчас посмотрите на оранжевую окраску. Куда вы смотрите?

- Кошка на подоконнике.

- Пусть посидит, в России много уличных животных. У вас дома есть кондиционер?

- И телевизор. И пылесос...

- Их мы пока оставим в покое. Так вот, Антарктида кондиционер планеты. И как всякая техника, требует целостности, отдельной своей частью работать не может. То есть на этой картине кондиционер практически не работает. Средняя интенсивность окраски, вон там, где Нью-Йорк, Чикаго, соответствует летней пятидесятиградусной жаре. По Цельсию. Зимой - плюс тридцать. Но влажность, мистер Бирс! Учтите, что льды Антарктиды - это пресная вода и они составляют девяносто процентов пресной воды планеты. И большая часть растаявшего льда не перемешается с морской водой, а в процессе таяния испарится. Присоединившись к атмосферной воде, она увеличит влажность не менее, чем вдвое.

- Стоп, стоп... Значит, заливать землю вы не собираетесь?

- Боже упаси, ну что вы! Это и невозможно. Уровень океана поднимется совсем немного. Я же сказал, вода уйдет в основном в атмосферу.

- Смерчи, ураганы?

- Нет, - собеседник мотнул головой, - по нашим расчетам они не слишком прибавятся. Но ливни, мистер Бирс, потоп за потопом, которые сразу же будут испаряться, потому что среднегодовая температура в ваших широтах составит более сорока в тени. Попробуйте просидеть один час в сорокадвухградусной ванне, только час. Иммунная система человека очень быстро разрушается от влажных высоких температур...

- Ну, сукины же вы дети!

- Рад, что наконец вы нас оценили.

- Жарковатый сегодня денек, да, Стенли? Жарковатый для нас обоих? - Блюм взглянул в окно, где пятичасовое августовское солнце продолжало печь землю. И хотя в кабинете было прохладно, Торнвил чувствовал эту будто проникающую и сюда температуру. Знаете, мой дорогой, греки придумали от жары отличное средство - мастику. Это такая анисовая водка. Не пробовали?

- Пробовал.

- Ах, холодная! - Блюм достал из шкафчика бутылку. Заметьте, сейчас у рюмок запотеют стенки.

- При взрыве был использован возгорающий материал? Или я ошибаюсь?

- Вы правильно догадались. Да, им нужно было, чтобы не только погибли люди, но и сгорело внутри.

- Чтобы сгорели фотографии.

- И негативы. Эту мастику ничем не закусывают, мой дорогой, и не запивают. Вы сразу почувствуете приятное тепло внутри, а потом прохладу снаружи.

Торнвил выпил и просидев неподвижно с минуту сообщил:

- Эффект именно такой, как вы сказали.

- Да, а почему вы не говорите дальше о своих догадках? Вы же наверняка все проверили и пришли к выводу, что дать утечку информации могли только два человека - я и вы.

- Могло быть и третье.

- Они сами вели наблюдение за ателье и обнаружили, что за ним следят наши агенты? Я уже разобрал этот сценарий вместе с вашими подчиненными, которые этим занимались. Нет, - Блюм наморщил лоб и отрицательно мотнул головой, - наших агентов невозможно было засечь. Они действовали крайне аккуратно, не вели разговоры в эфире. - Он снова мотнул головой. - Не получается, Стенли.

Торнвил молча пронаблюдал, как Блюм несколько раз прошел взад-вперед по кабинету.