Ты всего лишь Дьявол - Джо Алекс

Глава IX

Художник и бегунья

Джо взял Джилберна под руку, и они продолжили прогулку под деревьями…

— Что вы еще можете мне сказать о прислуге в Норфорд Мэнор?

— Немногое. Садовник Филд, о котором только что упомянула Синди, это старый добряк, чьим единственным недостатком являются периодические выпивки. Но он делает это настолько тактично, что никому не причиняет хлопот. Просто время от времени он по воскресеньям берет с собой бутылку виски, отправляется в лес и там, в одиночестве, выпивает ее. Потом отсыпается на лоне природы и вечером возвращается в свой домик. Такого рода походы бывают у него лишь несколько раз в году. А вообще это тихий и добрый человек, который очень любит цветы и Джоан Робинсон. Когда она еще была ребенком, он учил ее тайнам рассаживания, поливки и прополки цветов и овощей. Джоан тоже его очень любит, и сколько раз она бывает в Норфорде, столько раз старый Филд напивается в лесу гораздо лучшим сортом виски, чем он мог бы купить за свои деньги. Кроме того, в доме уже много лет работает кухарка Марта Коули, женщина розовая, полная, в меру тупая и набожная, которая отлично готовит и читает бульварные романы о любви и проблемах аристократов. У нее есть муж и взрослый сын, которые живут в деревне Норфорд, но она заглядывает к ним редко, а они к ней — еще реже. Слуга Джозеф Райс — бывший лакей Джекоба Эклстоуна, полжизни провел с хозяином в колониях. После смерти своего патрона он вернулся на родину и с тех пор живет здесь, находится в распоряжении Ирвинга и, несмотря на свой возраст, заботится о нем, как о маленьком ребенке. Кажется, все…

— А врач и медсестра?

Прежде чем сэр Александр успел ответить, из-за поворота выбежала девушка, одетая в белый спортивный костюм. Даже в полумраке было видно, что бежит она мягко и легко, как молодое животное, не отдающее себе отчета в том, что ускорение движения требует каких-то усилий. Увидев их, она замедлила бег и остановилась.

— Добрый вечер, дядя Александр! Как хорошо, что ты уже приехал! — Она невольно взглянула на Алекса.

— Это мистер Джеймс Коттон, мой друг, — сказал Джилберн и, указывая на девушку, добавил: — миссис Джоан Робинсон.

Джо Алекс поклонился.

— Я восхищался вами много раз, — сказал он с улыбкой, — должно быть, это большое удовольствие — опережать других.

— И большое огорчение, когда это не удается, — Джоан рассмеялась. Она была высокая, худощавая и очень красивая. Ее светлые, почти белые волосы были подстрижены очень коротко, в манере, которую так любили древнеримские юноши. Джоан обратилась к сэру Александру: — Может, наконец, нам удастся собрать четверку партнеров для бриджа завтра или в воскресенье?

— У меня гость, — Джилберн вопросительно посмотрел на Алекса. Девушка тоже перевела на него свой взгляд. Хотя в эту минуту она как бы стояла на месте, ее ноги двигались почти незаметно в мягком, свободном ритме, будто где-то в глубине леса звучала неслышимая никем другим музыка.

— Вы играете в бридж? — спросила она у Джо с той непосредственностью, которую ее бабушка посчитала бы, вероятно, бестактной.

— Да… — Джо склонил голову. — Мы, адвокаты, почти все играем. Разыгрывание карточной партии иногда даже напоминает наши профессиональные дела.

— Это для меня слишком сложно! — Джоан рассмеялась. — Должна ли я это понимать так, что вы присоединитесь к нам? Мы бы сыграли вчетвером: вы, дядя Александр, Николас — это мой муж — и я. Без этого ужасного доктора, который играет хуже всех в мире! Ты согласен, дядя? Отвечай скорее, я должна бежать. Мне нужно еще немного побегать и пару минут заняться гимнастикой перед ужином.

— Я думаю, у нас все получится, — улыбнулся Джилберн.

— Прекрасно. Не говорю «до свидания», потому что через несколько минут буду бежать обратно. Уже совсем стемнело…

И она побежала легким длинным шагом, стремительно ускоряя бег перед поворотом.

— Симпатичная девушка, — сказал Джо, когда она исчезла.

— Да. Она очень мила. Если бы она еще была хоть немного умнее… — Джилберн вздохнул. — Я опасаюсь, что со школьных времен она не прочла ни одной книги, кроме разве что нескольких детективов… то есть, я хотел сказать…

— Вы хотели сказать, что вспомнили о деятельности, из которой извлекает доходы ваш гость! — рассмеялся Джо. — Нет, нет, я не обиделся… — Он склонился к уху Джилберна и прошептал: — Я ненавижу детективные романы! Не-на-ви-жу, — он опять рассмеялся. — Если бы только мне перестали за них платить! И если бы я умел делать что-нибудь другое! Но вернемся к нашим баранам. Мы говорили, кажется, о медсестре и док…

И снова Джо не удалось услышать, что думает сэр Александр об опекунах старой леди Эклстоун. Дорога, которая шла вверх все круче, повернула, и перед их глазами внезапно возник Норфорд Мэнор, стоящий высоко, на краю широкой, усаженной столетними деревьями аллеи, которая поднималась наискосок к дому двумя слегка скошенными террасами.

— Вот это и есть то место, о котором мы говорили. Но вы спрашивали меня о медицинской сестре. Ее зовут Агнес Стоун, и она…

Прямо рядом с ними из леса на дорогу вышел высокий молодой человек, одетый в свободный пунцовый свитер и черные вельветовые брюки. Сандалии на его ногах держались всего на двух полосках, крест-накрест оплетающих пальцы. Свободно висящие подошвы зашлепали, когда он вышел на дорогу, и может, именно поэтому Джо обратил на них внимание, прежде чем посмотреть в лицо человеку. А было это лицо с ярко выраженными мужскими чертами, высоким открытым лбом и энергично очерченным прямоугольным подбородком. Блеск умных серых глаз гасила, однако, красная, как кровь, шевелюра. Даже при этом сумеречном освещении Алекс признал про себя, что это самые красные волосы из всех, которые ему когда-либо до сих пор приходилось видеть. В правой руке молодой человек осторожно нес полотно, натянутое на узкий подрамник, а в левой — нечто, на первый взгляд напоминающее складной штатив для фотоаппарата, только более сложной конструкции. Большая коробка из необработанного дерева, вся выпачканная красками, свисала на кожаном ремне, переброшенном через плечо.

— Добрый вечер, сэр Александр! — улыбнулся молодой человек и остановился возле них.

— Мистер Коттон. Мистер Робинсон, — представил Джилберн мужчин друг другу. — Мистер Коттон тоже демонолог, как и Ирвинг, — прибавил он, — хотя не относится к этому как к профессии. По образованию он юрист, как и я.

— Хорошо хоть так! — воскликнул Николас с несколько комической поспешностью. — Еще один профессиональный маньяк в этой округе, и я вовсе не удивлюсь, если добрый Господь Бог придет к выводу, что пора, наконец, со всем этим покончить, и шарахнет первой попавшейся молнией в эту старую развалину! Как только Ирвинг узнает, что вас интересуют черти, он немедленно сядет на метлу и прилетит в Велли Хауз, чтобы заключить с вами братский союз. А потом вы уже никогда от него не отвяжетесь. Это жуткий человек.

Джо не ответил, чувствуя, что ничего из того, что он мог бы сказать, не будет уместным.

— Неужели снова какой-нибудь маленький семейный разлад? — улыбнулся Джилберн.

— Разлад?! Разлад — это единственная форма ладить с ним! — Николас яростно тряхнул предметом, который держал в руках. — Если бы он не был отцом Джоан..! И если бы она так не любила это место! И если бы я сам так не любил здесь работать! Меня бы здесь никогда не увидели! Представляете, сегодня, во время ланча… — он внезапно умолк. — Однако, зачем втягивать в это дело ни в чем не повинных посторонних людей… — Он улыбнулся Алексу, и Джо сразу понял, почему Джоан Эклстоун вышла замуж за этого рыжего. Улыбка Николаса была разоружающей, невинной и обаятельной, как улыбка юной девушки. — Достаточно того, что вам самому придется его повидать…

— Это будет для меня большая честь, — успел, наконец, ввернуть Алекс. — Сэр Ирвинг Эклстоун известен как подлинный авторитет.

— О, разумеется! Авторитет в области науки, которая почти никого, кроме него самого, не интересует, а ее основы еще более абстрактны, чем мои скромные картинки. Я, по крайней мере, знаю, чего хочу от цвета и пространства. А он? Я не знаю, зачем вообще живут такие люди! Разве только для того, чтобы портить другим радость общения с природой в их родном отечестве! Его необходимо выселить на экватор, чтобы он изучал там обычаи негритянских колдунов. Он был бы очень счастлив. Не говоря уже обо мне! Нет, вы представляете?! Сегодня он сказал, что мои картины напоминают ему те знаменитые линии, которые чертили приговоренные к смерти ведьмы на стенах темницы замка Галтберг! Нет, вы только подумайте! Знаменитые линии! Да кто об этих линиях слышал? Кто вообще слышал о замке Галтберг? Кто слышал о нем, об Ирвинге Эклстоуне, кроме него самого и нескольких таких же, как он… — Николас умолк и снова рассмеялся. — Извините меня!